Тристан и Изольда. Ромео и Джульетта. Мастер и Маргарита.
Именно в такой ряд я мысленно вписывал Джесси и Моргиану, т.е. до прочтения мне казалось, что Джесси - это парень, и что меня ждёт история любви, наподобие Грэя и Ассоль. Выяснилось, что титульные персонажи это 2 сестры: красивая младшая и некрасивая старшая. "Джесси и Моргиана" - такие себе Красавица и Чудовище, ничего оригинального на мой взгляд., - писала Ilariya . Поспорю: оригинальное есть! Сказочные Красавица и Чудовище - это про любофф и аленький цветочек; историй про ярко выраженных антагонистов и протагонистов пруд пруди (Мориарти - Холмс, и т.д.), а вот сюжет, где одна сестра из зависти к её красоте травит другую, ещё надо отыскать в анналах мировой литературы (таковой наверняка найдётся, но я навскидку не назову). Этакий сюжет меня люто привлёк. И это не чёрное VS белое, здесь всё неоднозначно: Джесси - светло-серая, Моргиана - тёмно-серая (червоточинка у обеих, в разной степени). Давайте разбираться.
Моргиана, от имени которой веет холодком морга, конечно, злодейка. Но и её жаль. Ты, милая Лайвлибница, после череды селфи, выложенных в Инстаграме, севшая почитать новые рецензии; симпатичная молодая книгочейка, краем глаза поглядывающая на свой аккуратный профиль, отражающийся в экране близлежащего мобильника - постарайся залезть в шкуру среднего возраста женщины, которую природа обделила не только красотой, но и какой бы то ни было приятной глазу чертой внешности, у которой под боком цветёт и пахнет беззаботная сестричка - гордость семьи и мишень кавалеров. Это не повод убивать пигалицу, но в книжном пространстве (где мораль подвижна) некое смягчающее обстоятельство. Таких людей, мне кажется, необходимо холить и лелеять, каждодневно подчёркивать, что они ничем не хуже остальных, либо оставлять в полном покое, если того требует обидчивый на жалость характер несчастливца. Джесси не делала ни того, ни другого, и в этом её грех; она как будто бы бессловесно признавала: "Ты, Моргиана, уродка, мы все это знаем, нечего притворяться. Держись, дорогая, мы с тобой". В том то и дело, что уродине нельзя с сочуствующей миной говорить, что она уродина; неблаговидная жена всегда самая прекрасная женщина для любящего мужа и лучшая сестра для любящей сестры.
Красота или здоровье? Мы видим, как заболевшая Джесси уже не столь неотразима, бледна, уныла. Лучше, разумеется, иметь и то, и другое, но если стоит выбор, то, как Дориан Грей, отдавать предпочтение красоте - не самое правильное решение. Сколько девушек жертвуют здоровьем ради красоты, начиная от колготок в -30 и заканчивая пластическими операциями. Тогда как здоровье не пересадишь, как имплант.
Я вообще не знаю, почему Грин посвятил столько страниц теме красоты. То ли его задевал собственный облик каторжника, то ли он обожествлял женщин (что вернее), особенно молодых девушек, ибо практически в каждом произведении у него фигурирует нежно-волшебно-таинственно-умилительное существо, смеющееся, наивное, бегущее по волнам или ждущее корабля.
Несмотря на то, что по сравнению с более ранними романами в "Джесси и Моргиане" уже более прочный и менее размытый сюжетный каркас, больше конкретики, он никак не может обойтись без тайны и чуда. Удивительная болезнь от прозрачного яда, которая убивает не сразу, а постепенно, через 2-3 недели - что это? И как она ухитрилась излечиться? Бесцветный, как вода, яд - это те повседневные маленькие дозы злобы, зависти, непокорности, которые не бурлят мерзкими пузырьками, не источают ядовитых паров; которые не видны и накапливаются исподволь, день за днём; которые выпивает Моргиана, травя не Джесси, а саму себя. И вот он традиционный гриновский хэппи-энд с чудом и тайной (немного, правда, подслащённый) - негодяйка падает в вырытую своими руками яму, жертва чудесным образом спасается.
По-прежнему придерживаюсь мнения, что романы Грина уступают рассказам Грина. Вот и здесь, даром что много плюсов, опять достаточно "воды". Например, Детрей, обожатель Джесси. От него ни холодно, ни жарко, и всю его линию, включая двустраничное описание игры в бильярд, можно безболезненно вынуть из текста. Избавиться не глядя следовало бы и от рассусоливания чудесного (опять чудо!) спасения шантажистки Гервак из ущелья, заменив долгий пассаж одной фразой, типа "Проходящий мимо почтальон в пару минут вызволил беднягу из оврага". "Водной" оказалась и концовка, которую Грин попросту "слил": для чего показаны семейный быт и неурядицы выжившей сестры, мне непонятно.
Плюси превалируют, к вышеописанным (как то: размытая граница между добром и злом, нетривиальный сюжет и т.д.) добавим, как всегда, неповторимый слог автора и его методы психоанализа. Моргиана по-Раскольниковски терзается и метаморфозничает, Джесси едва уловимо увядает.
"Д и М" теперь прочно заняли место где-то в одном треугольнике с "Алыми парусами" и "Бегущей по волнам" в моём личном топе по Грину, причем где вершина, а где основание зависит от того, как треугольник повернуть. Однако раскрою секрет: другой феодосийский роман (привет, родина!) "Дорога никуда" недалеко ушёл. Побегу догонять, вернусь с рецензией!
