Цитаты из книг автора «Жозе Сарамаго»

Воистину, хуже слепца тот, кто видеть не хочет.

Мы не бессмертны и не можем жить вечно, но, по крайней мере, не должны быть слепы, сказала жена доктора. Но как же быть, сказал доктор, если вот она, эта слепота, подлинная и действительная. Я в этом не уверена, сказала его жена. И я тоже, сказала девушка в темных очках.

А помнишь, у нас оставался здоровенный баллон, и жена вскрикнула: Ну конечно, как же я могла забыть, один полупустой, а другой даже не успели еще открыть, какое счастье, подожди, не пей, это относилось к мальчику, сейчас мы все выпьем чистой воды, поставлю самые лучшие бокалы, и мы будем пить из них чистую воду. Прихватив на этот раз плошку, она устремилась на кухню, вернулась с огромной пластиковой бутылью, и заключенная внутри драгоценность заиграла, заискрилась на свету. Водрузила ее на стол, принесла самые парадные, горного хрусталя, бокалы и медленно, будто священнодействуя, наполнила. Сказала: Давайте выпьем. Незрячие руки потянулись, нашли, подрагивая, подняли. Давайте выпьем, повторила жена доктора. Плошка посреди стола была как солнце, окруженная сияющими звездами. Когда поставили бокалы, оказалось, что девушка в темных очках и старик с черной повязкой плачут.

Внутри нас есть такая штука, у которой нет названия, она-то и есть самая наша суть.

что ожидание ответа и есть единственно возможный ответ.

обстоятельство, что вздумай мы предварять каждое наше деяние размышлением о последствиях оного, вначале неизбежных, затем вероятных, затем возможных, затем предполагаемых, то, право слово, не сдвинулись бы с того места, на котором застигла нас первоначальная мысль. Добрые и злые плоды наших поступков и слов будут распределяться, надо полагать, более или менее поровну, с соблюдением известного равновесия, на все дни, отпущенные нам в будущем, включая даже и те, что, кроясь в неразличимой дымке времен, освободятся от нашего присутствия, мы же, в свою очередь, – от возможности похвалить себя или осудить, причем иные утверждают, что это вот оно самое и есть – бессмертие, о котором идет столько разговоров. Может быть, и так, но этот человек мертв и должен быть погребен

сенным ему, а от них – к Храму Иерусалимскому и к огромному

но разве не так жили они всю жизнь, трясь шкурами друг о друга, смешивая дыхание, обдавая друг друга разными ароматами. Одни плачут, другие вопят от страха или гнева, третьи ругаются, а этот вот выкрикнул угрозу, ужасную и бессмысленную

Говорят слепцу: Ты свободен, отворилась дверь, отделявшая тебя от мира, свободен, тебе говорят, иди, а он не идет, застыл в страхе посреди улицы, и он, и все прочие не знают, куда идти, потому что и сравнить даже нельзя жизнь в упорядоченном и рационально обустроенном лабиринте,

в шуме ветра. Сказала Мария: Что же сделали мы? Сказал ангел: По жестокой воле Ирода обнажены были клинки, но это ваше себялюбие и малодушие связало по рукам и ногам тех, кого пронзили они. Сказала Мария: Что же могла я сделать? Сказал ангел: Ты – ничего, ибо слишком поздно узнала обо всем, а плотник твой мог все: мог предупредить жителей Вифлеема, что уже идут туда воины убивать младенцев, и тогда родителям их достало бы времени убежать с ними и скрыться в пустыню, скажем, или же в Египет и там дождаться смерти царя Ирода, которая уже близка. Сказала Мария: Он не подумал об этом. Сказал ангел: Нет, не подумал, но это не оправдание. Сказала Мария, заплакав: Прости меня, ты ведь мой ангел. Сказал ангел: Не затем, чтобы прощать, пришел я сюда. Сказала Мария: Прости его. Сказал ангел: Я ведь тебе уже сказал – этому преступлению прощения нет, скорее уж будет прощен Ирод, чем Иосиф, скорее будет прощен изменник, чем отступник. И вновь сказала Мария: Что же нам делать? Сказал ангел: Будете жить, будете страдать, как все.