Хельгассон. Уэльбек. Апдайк. Каттон. Макьюэн. Этим уважаемым и всемирно известным писателям я доверил свое литературное просвещение в 2016 году. Но призванные волхвы себя не оправдали. Мой корабль литературного благоденствия то тихонько покачивался при полном штиле, то черпал полные борта соленой и холодной воды. К концу годичного плавания мой фрегат уже плотненько сел на мель. Скука, грусть, безразличие, дисгармония. Ну, ладно, пожалуй, Макьюэну где-то как-то еще удалось (Закон о детях), а Каттон - просто очень красивая девушка (Facebook Элеанор Каттон), но это же не дело. Даже уважаемый Стивен Кинг, с которым я пошел в долгое путешествие на край света искать Темную Башню, меня бросил и оставил умирать на полпути. И тут разноцветной радугой, отарой маленьких единорогов, мяукающим котенком белого тигра в мою жизнь ворвался Жан-Мишель Генассия. Я торопливо стер с телефона «Eleanora Catton, mozhet vipiem vmeste po 200, a?». Мой корабль вновь пошел на всех парусах.
«Клуб неисправимых оптимистов» - эта то произведение, которое вы вряд ли вспомните, если вас кто-то попросит назвать свою любимую книгу. А если попросят назвать 5 или 10 самых любимых, то она точно будет 6 или 11, если вообще вам придет на ум. Но в то же время, я с трудом могу назвать 5 или 10 книг, которые бы произвели на меня большее впечатление, чем Генассия. Нет, даже не впечатление, тут немного другие метрики. Радость, счастье, неиссякаемый оптимизм – пожалуй, вот, что можно сказать о книге, речь в которой идет о непростом времени для простых людей. Если вы не можете принять решения, выходить ли замуж за Альберта Николаевича или стоит ли вам дружить с Аркадием с 8-го этажа, то эта книга может быть лакмусовой бумажкой – если она не понравится кому-то, то с этим человеком не о чем разговаривать. Я серьезно, эта книга – тест на здоровую оценку жизненных ценностей, она должна внушать только оптимизм и радость. Посмотрите на Аркадия с 8-го этажа. Он же лучится.
Я очень редко что-то пишу о сюжете (я это объясню в рецензии на нового Франзена, если не лягу в лечебницу для людей с тяжелой депрессией), тут есть своя категория рецензентов, да и как-то не мое это – в школе я всегда получал тройки за пересказ, потому что у меня Иван Сусанин в самый важный момент превращался в боевого робота и убивал злых поляков из лазерной пушки. Но тут просто не могу пройти мимо идеальной экспозиции – Париж конца 50-х – начала 60-х, интеллектуальные беженцы из Восточной Европы, шахматы, рок-н-ролл, полеты в космос. Какая же все-таки была выразительная эпоха, да еще и в таком городе. Весь этот антураж легко отнимает звание главного героя книги у юного, мятежного и постоянно рефлексирующего Мишеля. Хотя в защиту парня, он свою сюжетную функцию выполняет также очень здорово – Генассия балует своего читателя и любовными пертурбациями, и загадочным детективом.
Генассия, вообще, настоящий фокусник – порой кажется, что роман станет затянутым и провиснет, но французский писатель тут же находит еще один козырь, еще одну интересную историю с, между прочим, изрядным количеством клюквы. Но клюква эта такая обаятельная и хулиганистая, что сложно не очароваться. Скажет так, клюковка. Поэтому от анекдотичных историй про Сталина и одного из героев книги, летчика Леонида, как-то не хочется хвататься за голову. Во всем есть какая-то гармония. За которую Генассия, к слову, дали целого Гонкура. Хотя, как мне объяснил мой французский коллега Кристиан (который помогал недавно рецензировать Уэльбека), дали Генассия Гонкуровскую премию лицеистов – ее, мол, дают кому попало (например, Жоэлю Диккеру – помните этого вундеркинда?), но по сравнению с главной премией это такая merde заслуга. То есть, родители и Аркадий с 8-го этажа, конечно, будут гордиться, но как бы все. Но это все мелочи, подумаешь, Нобелевские премии уже вон музыкантам дают и ничего.
Давайте лучше еще раз о чудесном. До чего, конечно, удивительна хорошая литература – алжирский писатель, живущий во Франции, пишет про выходцев из Венгрии и СССР, живущих в Париже, которые восхищаются Нуреевым и Ботвинником, которые стремились свалить от коммунистического истеблишмента.. в Париж. Ну или куда-то еще. А нравится эта книга человеку, который не очень все это знает, да и во Франции был то только в Страсбурге, но все равно, все это как-то работает, и ты получаешь колоссальное удовольствие. Так что, теперь для меня Жан-Мишель Генассия – это моя литературная Адриана Скленарикова, тянущийся и зевающий спросонья щенок хаски, легкий рождественский зимний снежок в конце октября.
И, черт возьми, неужели было так сложно оставить оригинальную обложку?
Ваш CoffeeT