Арктические зеркала

В преданьях северных племен, живущих в сумерках берложных,
Где на поселок пять имён, и то всё больше односложных,
Где не снимают лыж и шуб, гордятся запахом тяжелым,
Поют, не разжимая губ, и жиром мажутся моржовым,
Где краток день, как «Отче наш», где хрусток наст и воздух жёсток...

Дм. Быков

До "Дома правительства" не знала Юрия Слезкина, после - не сомневалась, что непременно вернусь к чтению его книг. Подошло время для очередной, выбрала "Арктические зеркала". Не то, чтобы малые народы Севера были для меня как-то особенно значимы. Не больше и не меньше, чем Закавказье, Средняя Азия, Полинезия, Мезоамерика или любая другая части суши с населяющими ее людьми. С юности, прочтя в одном из перестроечных журналов "Этногенез и биосферу" Льва Гумилева, отравлена любовью к этнографии с ее пристальным интересом к малым мира сего в их обыденности. Не доверяю истории, она ценит лишь силу: значимые цивилизации, взлеты и падения, великие потрясения и всплески пассионарности - с готовностью ложась под всякого победителя. Этнография позволяет людям быть такими. как они есть, не в состоянии аффекта (серьезная этнография, я не имею в виду ориентированной на дутую сенсационность). Потому "Message Чусовой" Алексея Иванова отдам предпочтение перед его "Вилами" и "Тоболом"

Слезкин пишет хорошо, его можно рекомендовать и человеку, не имеющему большого опыта в чтении такого рода литературы, но желающему составить представление о предмете. Каков именно предмет? Собственно народы российского Севера, вопреки устоявшемуся мнению, не ограничивающиеся бессменным героем советских анекдотов чукчей. Но включающих больше тридцати самоназваний, в числе которых эвенки и нанайцы, ороки и орочи, ханты и манси, алеуты и эскимосы, тувинцы, каряки, ительмены, юкагиры. камчадалы - думаю, нет смысла оглашать весь список. Хотя об их родоплеменном быте. о порядках и установлениях книга расскажет не очень много.

Потому что второй и важнейшей темой, о которой читатель получит исчерпывающее представление, будет русская северная экспансия. Думаю, сегодня уже ни у кого не осталось иллюзий относительно радостного добровольного присоединения окраинных народов, историями о котором нас кормили в школе. колонизаторская политика во все времена и у всех народов не отличалась разнообразием: что не сделать огнем и мечом, довершат алкоголь, табак и болезни, иммунитета к которым у местных не имеется. В случае северных народов, с практически отсутствующей выработкой их организмом алкогольдегидрогеназы, ситуация еще усугубляется.

Однако "Арктические зеркала" не пафосное воздевание рук "Доколе!?" и не мерзкий пасквиль на Рассеюшку, но серьезное исследование отношений метрополии с протекторатом, которому на всем протяжении связи отказывалось не только в праве на самоопределение, но на само признание его способности делать такого рода выборы. Смена официального статуса с иноземцев на инородцев, народ братской семьи, вымирающий народ всякий раз утяжеляла бремя (ну. кроме последнего, предполагающего реальные льготы и послабления). Последовательная перемена социальных статусов: дикари, некрещенные, непросвещенные, подопечные, угнетенные, освобожденные - в сути вела к тому же, к роли последних среди равных.

Читать порой было мучительно тяжело, не потому что написано плохо, Слезкин хорош со словом, а потому что обилие приведенного фактологического материала
не оставляет сомнений в правдивости автора. При том, что некоторые документы ввергают в состояние, близкое к кататоническому. Особенно это касается периода триумфального шествия советской власти и коллективизации. Недурной иллюстрацией к этому историческому промежутку в этих реалиях может послужить фильм Алексея Федорченко " Ангелы революции". Резюмируя: книга отличная и очень информативная, хотя совсем не развлекательная.

...Кругом гниющие отбросы и разрушенные мосты,
И жизнь разменивается, заканчиваясь, и зарева встают,
И люди севера, раскачиваясь, поют, поют, поют.

Книга американского историка и этнолога Юрия Слёзкина «Арктические зеркала» рассказывает о жизни коренных народов русского Севера, и в чем-то она даже может быть довольно интересной, однако ничего нового для себя я в ней не нашла. И в очередной раз убедилась, что читать произведения зарубежных авторов (пусть и русских эмигрантов), пишущих об истории России сложно, в силу их определённой пристрастности и необъективности.

Честно говоря, меня по-настоящему заинтересовал лишь раздел о первозданном Севере досоветского периода. Автор в нём старался незавуалированно описывать быт аборигенов Севера, не вытирая житейскую грязь и не закрывая глаза на жестокие нравы. В то же время, при описании культуры коренных народов, являющихся основной темой произведения, он галопирует и особо не стремится рассматривать затронутые им же темы, вроде как упомянул, и достаточно.

В заявлении автора о том, что «коренные северяне будут рассматриваться опосредованно — глазами россиян», позвольте усомниться, тут уж скорее глазами американца, но уж точно не россиянина все рассмотрено. А язвительные намеки на русское «гиперборейство» и вовсе удивляют.

Меня очень смутило, что Слёзкин словно с ходу ставит крест на народах Севера, мол, они ассимилируются, потеряют индивидуальность, растворятся в государстве и просто исчезнут с лица земли, в крайнем случае, превратятся в достопримечательность для туристов. Печально, что историк не видит возможности развития малых народностей, их способность сохранить многовековые традиции и культуру. Всё-таки русский Север, это не США, в котором коренные народы, мягко говоря, уничтожались и притеснялись всегда. Ах да, я забыла, ведь автор уж более 30 лет живет именно в США, возможно, поэтому его монография все время казалась мне «слегка» предвзятой, да и мерещилось, что он вот-вот начнет развивать тему резерваций, необходимых для уникального «развития» северных народов. И, конечно, большинство проблем этих народов, по мнению автора, связаны с «имперским господством России в Северной Евразии», да и СССР был гадким и протиииивным, всё время гнобил малые народы, не давая им жизни совершенно, …

Я думала, как бы написать об этой книге, пройдясь по каждому разделу, но решила, что меня всё же разорвет на кусочки от вредности и избытка выделяемого яда, поэтому ограничусь тем, что попытаюсь дать своё видение основных тезисов предисловия, в коем в принципе, и охарактеризована вся книга.

Предисловие некоего Пола Верта к труду Слёзкина несказанно удивило меня дифирамбами, щедро расточаемыми автору (во мне проснулась язва и желание выяснить, с какой планеты свалился этот самый Верт):

- автор внёс «неоценимый вклад в изучение российской истории». Перевожу на русский - он собрал инфу из разных источников и попытался систематизировать, и впрямь, ведь до него этим никто никогда не занимался. А если учесть что автор использовал 1418 источников, то да, он – первопроходец, ё-моё.

- «он внес существенный вклад в формирование взаимосвязей между исторической наукой и антропологией Евразии». А раньше, значит в дореволюционной России и в СССР ни антропологии, ни исторической науки не было, и уж точно они не могли взаимодействовать.

- «источники работы Слёзкина представляют собой любопытное и нетрадиционное сочетание официальных, этнографических и литературных материалов… Работа Слёзкина стала, таким образом, полезным противоядием от архивного фетишизма». Ась? Это чем же оно нетрадиционное – использованием этнографических материалов, цитат из воспоминаний, художественных текстов, тех же архивных материалов? Опять же работа создана на основе архивных материалов и является противоядием от «архивного фетишизма» - чё он там курит? Или я чего-то не понимаю и господин Верт пытался открыть Америку в монографии Слёзкина?

- «Слёзкин достиг беспрецедентных успехов в деле интеграции истории Сибири в общую историю России». Интегратор наш, ненаглядный. Ну как же, ведь даже дети знают, что издревле история Сибири была неразрывно связана только с историей Мадагаскара, и Слёзкин первым (опять же 1418 источников побоку) додумался связать Сибирь и Россию.

- автору «присущи богатые творческое воображение и интуиция». И тут меня окончательно накрыло, я то, наивная, всегда думала, что история изучается на основе фактов, а там где в основе лежит воображение – это уже фантастический жанр.

- «стоит отметить остроумие и утонченность, присущие прозе Слёзкина». Ага, местами даже сатирический журнал «Крокодил» плачет крокодильими слезами.

- «некоторых читателей могут раздражать необычный стиль автора и его склонность иронизировать над парадоксами исторического процесса». Да ладно, это же абсолютно нормально, когда автор неприкрыто стебётся над читателем и исследуемой темой...

И тэ дэ, и тэ пэ...

Книга Юрия Слёзкина - это исследование взаимодействия Российской империи и СССР с коренными малыми народами Севера. С обитателями дальних краёв, которые одними из последних по-настоящему вошли в состав большого государства и чьи жители долгое время даже не подозревали, что являются чьими-то подданными и гражданами.

Несмотря на то, что по сути это академическое исследование, в котором текст ссылок занимает больше объёма, чем сама работа, написано оно живым языком и с юмором. Как принято писать в научных рецензиях, читается с неподдельным интересом. Слёзкин рассказывает о том, как медленно русская и советская власть продвигались в удалённые уголки континента, как налаживался контакт с местными племенами и народами. В отличие от колонизаторов двух Америк, русские "служилые люди" не смотрели на туземцев свысока, не ставили их ниже себя на воображаемой лестнице развития. Для продвигающейся на восток и север русской цивилизации это были по-настоящему другие люди с собственным укладом, обычаями и традициями, которые не особо стремились изменять. Платят подати пушниной - и того довольно. Если дело не доходит до откровенного бунта против новых властей, пусть живут так, как им вздумается. И лишь позднее были предприняты попытки борьбы с "отсталостью" в форме крещения или ликбеза.

Слёзкин не ставит перед собой задачу рассказать историю народов - он говорит именно о взаимодействии и о видении представителями одной культуры чужих. О восприятии первопроходцами самих себя и образе экспансионистов у местных - нередко неожиданном (например, нанайцам делалось дурно от запаха мыла и сала, исходивших от русских поселенцев).

В книге много и к месту приводятся цитаты из самого разного спектра источников - от художественной литературы до архивных документов, где можно обнаружить довольно забавные эпизоды:

Выступая на десятом (и последнем) пленуме Комитета, Скачко назвал типичным пример секретаря райисполкома в Якутии, который был исключен из партии и арестован ОГПУ за «действия, выразившиеся в расстреле портрета Ленина и посылке директив по ячейкам с рисунками половых органов».

Все эти "красные чумы" (аналоги красных уголков), тузрики (туземные райисполкомы) и иные местные особенности делают повествование живым. Да и манера изложения Слёзкина порой балансирует на грани ёрничания, но он никогда её не переступает. Так что я не соглашусь с тем, что его целью является очернение и несправедливая критика. Что было, то было. Перегибы на местах в сочетании с незнанием местной культуры не могут привести к положительным результатам. И умение увидеть себя через взор другого - первый шаг на пути самопознания.