– Еще как смогу, – выкрикнул Адам в запальчивости. – Всех заставлю. Забегаете у меня. Все забегают. Вот увидишь. Они как хотели? Чтобы я стал Владетелем и взвалил на себя всю ответственность, в том числе за их прегрешения винные и невинные? Коллективное помешательство, иначе не скажешь. Что же теперь? С ножом к горлу? Получили не то, что думали получить, и застыли в недоумении? Но ведь прекрасно знали, на что шли. Я ничего не скрывал. Предупреждал, объяснял терпеливо, как малым детям, что будет то-то и то-то, а ничего другого, на что вы, господа, в своих умствованиях рассчитываете, не будет. Никогда. Им же до того было невтерпеж, что слушать их, смотреть на них было противно. Твердил, твердил – не расслышали. Настояли. Избрали. Добились своего. Теперь, господа, извольте терпеть. И помалкивать. Ты, Клупп, постоянно зудишь вместо того, чтобы помочь. Скажи, я могу рассчитывать на тебя? Ведь ты все еще на моей стороне? Так, Клупп? Я могу на тебя положиться?

– Я приносил присягу, – сказал Клупп сдержанно, – и не намерен ей изменять.

– Молодец. Так держать.

– Теперь можно идти? – Клупп поднялся.

– Ступай. И помни, всегда помни, что я неподалеку – сразу же за твоей спиной. Стоит тебе что-то не то сделать, не так подумать, не туда повернуться, как я тут как тут…

– Об этом я помню всегда, господин Владетель, – проговорил Клупп, неловко обернувшись, и распахнул дверь.

10

После досадной гибели Серого контроль был установлен настолько плотный, что уже невозможно было запросто появляться в обитаемом пространстве без риска разоблачения. Особенно после того, как к наблюдению подключились добровольные охотники из пассажиров.

Самые усердные из них согласились помогать, рассудив, что лучше быть чем-то занятым, чем слоняться по кораблю, тупея от безделья. Энтузиасты самодеятельного сыска немедленно образовали общественный комитет под названием «Зоркий глаз» и приступили к вербовке участников. Вскоре комитет заработал в полную силу, появились первые результаты, свидетельствующие о том, что избран правильный курс. Однако реальной пользы от комитета не было никакой – в сети ретивых добровольцев то и дело попадались пассажиры, по невнимательности или из любопытства забредшие в незнакомые отсеки корабля. Отловленных простофиль для порядка строго допрашивали, но все они оказывались невиновными – приходилось отпускать, извинившись.

Однако, несмотря на низкую результативность любительского сыска, общая ситуация сделалась настолько тревожной, что Франк счел необходимым вмешаться.

Он открыто появился в отсеке, в котором прятались осажденные, и уединился с Вертом, чтобы обсудить возникшую проблему. Как только они остались одни, Франк заговорил, и сразу же стало ясно, что на этот раз он берет инициативу в свои руки и возражений не потерпит.

– Рано или поздно вы погорите, – приступил Франк к важному разговору, – вас отловят, как отловили бедолагу Серого. А угодите в лапы Винта, этот подонок сначала спустит с вас три шкуры и только потом задаст первый вопрос. Тогда я ничем не смогу помочь. Понимаешь? Остается последняя возможность упрятать вас навсегда. Мы инсценируем коллективное самоубийство.

– Это как же так? – всполошился Верт.

– Я все продумал, должно получиться, – сказал Франк. – Это мое личное решение и вам придется или принять его, или оставить все как есть, но тогда я больше вам не нужен, выкарабкивайтесь сами. Сложилась тревожная ситуация, поздно тратить время на возражения и утряску мелочей. Ты слышишь, Верт? Шутки в сторону. Я больше не смогу прикрывать вас. У меня есть свои задачи. К тому же не я один числюсь в советчиках у Правителя, имеются другие – шустрые, лезущие из кожи.

– Скажи, Франк, а как ты нас так легко находишь?

– Я профессионал, такие вопросы пропускаю мимо ушей. Меня готовили с младых ногтей к действиям в любой обстановке. Потому будет лучше, если ты, много не рассуждая, подчинишься моему решению, разъяснишь команде что и как, а возражения прибережешь до лучших времен.

– У тебя власть, тебе и карты в руки, – сказал Верт, не скрывая обиды. – Мы люди маленькие, наше дело терпеть и помалкивать в тряпочку.

– Вот и терпи. От тебя мне кое-что понадобится. Любые документы и что-нибудь, принадлежащее Еве. Какой-нибудь заметный предмет, например, украшение. Хорошо, если эту вещицу видел и мог запомнить Правитель. Есть соображения?

– Документов у нас нет, их забрали еще на Земле, когда отряд ставили в строй. Есть форма. Личная, маркированная.

Он отвернул полу куртки. На светлой изнанке были четко обозначены его имя и код подлинности.

– А у твоих солдат?

– То же самое.

– Подойдет.

– У Евы есть чудесный браслет старинной работы, с которым она не расстается. Подарок Адама. На браслете надпись, что-то о любви до гроба… Правитель видел браслет – он бросается в глаза, как только посмотришь на Еву.

– Принеси.

Вскоре на ладонь Франка лег массивный браслет старого золота.

– Едва уговорил, – сказал Верт. – Ни в какую не хотела отдавать. Влюбленная женщина… Что с нее возьмешь?

Рассматривая браслет, Франк прочел едва различимую мелкую надпись в две строки, нанесенную на внутреннюю полированную поверхность: «Моей любимой. На память о Континенте, где родилась наша любовь. Адам». «Такую вещицу не увидишь на нынешних женщинах, им и в голову не придет украшаться. Для кого? – думал Франк, разглядывая браслет. – К тому же золото строго запрещено». Он небрежно сунул браслет в карман.

– Объясняю процесс. В одном из отсеков моей службы находится морг, в холодильнике трупы, ожидающие утилизации. Я заранее подберу подходящие по внешнему виду и возрасту. Дальше понадобится помощь – эту операцию придется проделать вдвоем. Когда пассажиры уймутся на ночь, я пришлю за тобой солдата. Он будет ждать у двадцать первого люка. Без шума выйдешь, но из двадцатого – он за поворотом. Солдат на всякий случай не должен видеть, откуда ты взялся. Он проводит тебя в морг. Не забудь амуницию – свою и солдат. Переоденем покойников в вашу форму. Придется трупам отрезать уши, чтобы не вызвать сомнений в принадлежности к плебеям. Как только все подготовим, вызову дежурных утилизаторов. Они у меня ребята проворные, справятся быстро. Перед утилизацией трупы разденут, снимут все ценное – обычная процедура и отправят прямиком в топку. Я сразу же доложу Правителю. Он наверняка захочет увидеть трупы, явится в морг, но трупов уже не будет. Он не поверит, заподозрит неладное. Тогда я обижусь и, чтобы оправдаться, предъявлю ваши куртки и браслет Евы. Убедительно?

– Складно толкуешь – не подкопаешься. Ты, Франк, большой мастер, – оценил Верт. – Что бы мы без тебя делали?

– Пользуйся, пока Франк жив. Жизнь моя постоянно висит на волоске, – произнес он грустно. – По долгу службы я должен не возиться с вами, а немедленно сдать. Но не могу… почему-то.

Верт выбрался в обитаемое пространство, когда пассажиры спокойно спали. За поворотом коридора у двадцать первого люка его поджидал молодой солдат.

– Ждешь? – спросил Верт.

– Жду, – буркнул парень и сразу же пошагал прочь.

Верт поспешил следом. За спиной у него висел походный мешок, набитый солдатской одеждой.

Они миновали несколько жилых палуб, никого не встретив. Остановились у входа в технические помещения главного двигателя. Солдат нажал сигнальную кнопку, раздался мелодичный негромкий звонок, широкие створки медленно и бесшумно расползлись. Верт обратил внимание на толщину дверных полотен – не менее полуметра. Они вошли. Створки плотно сомкнулись за ними.

Сначала шли по долгому коридору, в конце которого пришлось открывать еще одну дверь. Спустились вниз по крутой металлической лестнице, и оказались в полутемном прохладном помещении, пропахшем незнакомым резким запахом. Солдат вернулся в коридор, Верт остался один.

Стены комнаты от пола до потолка были заняты небольшими отсеками с вертикальными ручками-скобами и крупными номерами на передних панелях. На некоторых из них светились ярко-красные точки индикаторов. Откуда-то сбоку бесшумно возник Франк.

– Готов? – спросил он и, не дождавшись ответа, сказал деловито: – Приступим.

Он вытянул за ручки панель с номером 44. Вместе с панелью по направляющим выполз продолговатый металлический ящик, в котором покоился труп молодой женщины, почти девочки. Ее изможденное сухое лицо было бесцветно. Тело до подбородка покрывал темно-серый лоскут грубой ткани.

Франк повозился с пультом управления на столике у двери. Заработал какой-то механизм. С потолка медленно спустились стальные стропы с замками на концах.

– Цепляем, – скомандовал Франк, – ты со своей стороны, я – со своей. Там есть отверстия для замков. Сообразил?

– Нет ничего проще, – выговорил Верт; уж очень не по душе была ему предстоящая операция.

Франк вернулся к столику, постучал по кнопкам, стропы напряглись, вывесили ящик с телом, понесли к двери. Аккуратно опустили на пол. Затем перенесли еще четыре ящика с трупами мужчин. На всех трупах следы пыток, но давние – кровь уже успела подсохнуть и почернеть.

– Девушку я одену сам, – сказал Франк.

– Вот это обрадовал, – сдержанно отозвался Верт. – А то одевать не пробовал, больше нравилось раздевать…

– Шутник, – буркнул Франк. – Теперь возьми нож, там, на столике, и всем покойникам отрежь уши. Не полностью – только мочки.

Нож оказался острым, мочки ушей поддались легко. Верт не смотрел, когда, прицелившись, резал, отворачивался, но с заданием справился. Его подташнивало, он держался.

– Готово, – отрапортовал он и передал Франку пластиковый мешок с мочками.

Тот усмехнулся, принял мешок и метко бросил его в бачок для мусора.

– Теперь займись мужчинами. Одевай только куртки. Остальное – не нужно.

– Я все остальное тоже принес, – сказал Верт. – Как договаривались.

– Ну и что? Положи в бачок.

– А нам бы еще пригодилось, – сказал Верт.

– Теперь эта одежда не для вас. Тряпки уничтожат позже. Вам я достану другую одежду, – пообещал Франк. – У меня такого добра навалом.

– С таких же бедолаг, как эти? – Верт кивнул в сторону ящиков.

– Ну да, – сказал Франк. – Не бойся, сначала стирка, потом дезинфекция.

– Спасибо, что предупредил. Ты такой заботливый…

– Ты чем-то недоволен, Верт? Говори. Я делаю все возможное, чтобы вы были целы. Теперь снимут осаду, вы станете обычными пассажирами. Я присвою вам новые имена, включу в состав своего ведомства, занесу в центральную память. Останется одна проблема – ваши сережки. Как тебе, надеюсь, известно, исступленные сережек не носят. Были бы у вас длинные волосы, можно было бы сережки спрятать. Придется привлечь Тарса, он, наверное, сможет их удалить. Но это все потом. Главное, никто никогда вас не найдет. Оборудуем вам гнездо, будете жить как лучшие люди. Запомни, Верт, все это делается ради Евы и ее ребенка… Понял?

– Понял, как не понять…

– Теперь иди. Тебя проводит тот же солдат, он ждет. А я вызываю чистильщиков – похоронную команду. До встречи, Верт. Меня не ищи. Я сам вас найду.

Система защиты подтвердила, что Верт покинул подсобные помещения и вышел в обитаемое пространство. Только тогда Франк вызвал команду.

Когда чистильщики явились, он распорядился:

– Этих пятерых в топку. Но сначала разденьте. Одежду нужно сохранить. Найдете документы, какие-то вещи, отдайте бригадиру. Все поняли?

– Все поняли, – было ответом.

Нагие тела одно за другим пронесли мимо. Он вышел в каптерку. Вскоре явился бригадир, доложил, что утилизация завершена. Никаких документов при покойниках не обнаружено. С запястья женщины сняли браслет, возможно, из золота. Браслет положили в сейф. На одежде мужчин маркировка и имена. Все плебеи.

– Одежду оставьте. Браслет принеси мне.