© Юрий КАРАНИН, 2020

ISBN 978-5-4498-4149-0 (т. 1)

ISBN 978-5-4498-4150-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КАРАНИН ЮРИЙ СЕРГЕЕВИЧ

ЛУЧНИК

Фантастический роман в 5 книгах

Объем 112 авт. листов

Часть первая

РОЖДЕНИЕ ГОСУДАРЯ

Глава первая

Страт

1

Наверное, самое прекрасное в жизни время, когда не надо задумываться о завтрашнем дне. Правда, юноша почему-то это время совсем ускользнуло из памяти. Впрочем, и задумываться о том, что надо задумываться, он пока еще не задумывался.

Мир всегда был первозданен, как и он сам.

И реален: стоило открыть глаза, – и мир родился. Родился, понятно, не так, чтобы очень. Начать с того, что маленькая букашка больно укусила левую руку.

То, что рука – левая, оказалось на сегодня первым открытием. Нет, все же, первым открытием было то, что от ночной прохлады тело охватила неприятная дрожь, а солнце радовало только тем, что посылало по воде золоченые дорожки.

Юноша подошел к воде, но она оказалась еще холоднее. Не то, что вечером.

И это не было открытием, хотя и не было понятным.

Вечером он появился. Что-то подсказывало, что так не появляются. Наверное, он выпал, или упал, поскольку не смог удержаться на ногах, – и, уже точно упал на поросший травой песок. Внизу красноватой рябью искрилась вода.

– Озеро, – Снова подсказала память. Лучше бы подсказала, откуда он упал. Но память не подсказывала, – и юноше не оставалось ничего иного, как искать самому. А искать особо и негде. В уходящей вверх горе зияло темное и не гостеприимное отверстие. Возможно, оттуда он и упал, но из темноты исходили настолько жуткие звуки, что юноша, опасливо оглядываясь, спустился к воде.

Вода было теплой, но снова что-то подсказывало, что надо набрать дров, чтобы согреться ночью.

Дров кругом было много, но все так наполнено влагой, что и дровами-то назвать нельзя. И, все же, удалось набрать, как ему казалось, приличную кучу. Правда, наверное, половина сгорит еще до холода, поскольку, – если получится, конечно? – костер можно разжечь только от катящегося на закат солнца. С помощью кристалла… спрятанного в кармане штанов. Это тоже подсказала память. На кристалле от долгого лежания в кармане штанов образовалось много царапин, но он еще способен поймать тепло.

Способен, но юноша долго мучился с кристаллом, ловя в него слабые уже лучи. Трава дымилась, но огня не получалось. И вдруг, когда солнце уже коснулось вершины скалы и уже подступало отчаянье, огонек родился. Слабый и робкий. Да, и его юноша чуть, было, не загасил, торопясь поддержать травинками.

Юноша смог-таки удержать огонь до момента рождения зари, но ветер пригнал холод пришел с первыми лучами солнца.

Но это было вчера. Сейчас костер тоже не помешал бы, но сушняка сейчас, точно, не найти. Наверное, он есть в пещере, но ….

Только сейчас юноша осознал, насколько он был глуп. Ведь, если в пещере кто-то есть, то он мог бы прийти на огонь. Он и сейчас может прийти.

Ох, и трудно себя уговаривать! Страх кнутом гнал отсюда, но по обе стороны от самого берега озера тянулся угрюмый черный лес.

В любом случае, придется дожидаться, когда солнце хотя бы подсушит росу.

Холодно. Юноша опустился на песок, и, обхватив руками колени, сжался в комок. На короткое время это дало возможность немного согреться, но с этого момента началось время задумываться о будущем и… прошлом, которого, кажется, не было.

Ветер гнал веселые солнечные дорожки по водной глади, но неприятно заползал юноше под рубашку.

Юноша нагреб большую кучу песка, чтобы …. Отнюдь, не для того, чтобы сделать новое открытие: песок – ненадежная опора для спины.

От вчерашнего костра остались только угли, да несколько небольших палочек.

Юноша сложил их, как учил отец.

А вчера вечером …. Вчерашний вечер он, в отличие от всего остального, помнит. Помнит вкусные ягоды, костер помнит …. Костер? Костер – это хорошо, но от него остались только жалкие угольки.

Да, вчерашний вечер он помнит. Помнит, как собирал сушняк по всему берегу, как долго пытался разжечь костер с помощью кристалла. Кристалл? Юноша сунул руку в карман, – и озноб только усилился: в кармане кристалла не было. Юноша живо вскочил на ноги и потом долго и упорно бродил по берегу, пока не догадался покопаться в песке, оставшемся от кучки. Конечно же, кристалл был там.

Юноша сунул камень глубже в карман, и… поранил палец металлической пластинкой.

Он вытащил ее из кармана, – и солнце тут же десятком радуг отразилось от блестящей поверхности. Честно говоря, саму пластинку он тоже вспомнил, но зачем она лежит в кармане, и что за слово выбито на ее поверхности, забыл. Как забыл, где он, и как оказался в этом мире. Все забыл.

Нет, если закрыть глаза, то можно вспомнить, что где есть подобные ему. Есть… Лаки.

Юноша снова закрыл глаза, чтобы вспомнить ее, но память закрылась.

Вода уже начала согреваться, – и юноша принялся бродить по воде. Конечно, если вода достает до колена, то ступни начинают неметь от холода, но, все равно, это приятно: ноги начинают медленно погружаться в песок. И вскоре приплывают стайки рыб, – и уже трудно вытерпеть устроенную ими щекотку.

Играл он так, пока не замерз, – да так замерз, что и костер не помешал бы. Но найти удалось только несколько мокрых веточек.

Наверняка, сушняк есть в пещере, но оттуда всю ночь слышались такие жуткие звуки! Юноша, зябко подернув плечами, оглянулся, и, все же, решился.

Только-только встающее солнце осветило и внутренность пещеры. Как и полагал юноша, пол был усыпан корягами и ветками, но отчетливо вспомнились те наводящие ужас звуки, – и юноша с пустыми руками вернулся на берег. Вернее, туда, где и ветер был не так противен, и над песком нависали ветки с красными сладкими ягодами. Еще вчера эти ягоды были незрелыми, а сегодня вся зелень берега была в красной сыпи.

Ягоды над песком как-то разом закончились, – потому и пришлось подняться на ноги и, поеживаясь от росы, шагнуть в траву.

Он увлекся, – и уже не обращал внимания ни на росу, ни на траву, пребольно обжигающую ноги.

Того страшного Зверя он увидел прежде, чем услышал урчание. Но, все равно, не смог удержать свой рвавшийся наружу вопль. Убежать он не смог, поскольку ноги так и приросли к месту. А потому и …. Вопль вырвался на волю. Зверь удивленно глянул на юношу, потом попятился назад ….

И вдруг, к удивлению юноши, круто развернулся и с ревом бросился наутек.

Юноша тоже помчался сломя голову. Пока не сорвался в песчаную расщелину, раздирая в кровь руки и ноги. Одежду тоже.

Потом оказалось, что на левую ногу трудно ступать, но страх гнал юношу, как можно дальше от того места.

«У страха глаза велики». Так, бывало, говорили взрослые. Он тоже так говорил, … когда был взрослым.

Юноша сорвался на дно расщелины вместе с осыпью песка, потому и не успел вспомнить ни про то, как был взрослым, ни про… страх. Но страх не заставил себя ждать: где-то рядом повторился ужасный рев, – и юношу буквально вынесло из расщелины. Но уже через пару шагов он упал на землю от боли в левой ноге.

Юноша долго лежал, прислушиваясь к лесу, но вместо рева слышал только один треск, да довольный свист ветра в кронах деревьев. Боль в ноге немного унялась, но не позволила ему выбраться наверх.

На его счастье расщелина вскоре закончилась. Закончилась на берегу небольшой речки, возле мостика.

А далеко за речкой раскинулся… большой город.

Подспудно юноша понимал, что город не сулит ничего хорошего, но и в лес его больше и калачом не заманишь.

Город в памяти тоже обнаружился, только, кажется, он стал намного ниже.

Нет, в город пока нельзя. И, все же, юноша перешел мостик, и рядом с тропой обнаружил небольшую прогнившую, полу-обвалившуюся лачугу.

– Что, братец Заяц, заблудился? Ого, да ты еще и ногу повредил? Ну-ка, ну-ка …. – Человек силком усадил на шаткий табурет и принялся ощупывать больную ногу. – Ну, ничего страшного. Нога не сломана, а вывих мы сейчас поправим. Это нам ведомо. Не так ли? – Он резко с разворотом дернул ногу. Ее – показалось – кольнули чем-то острым, – и боль начала проходить.

Разве мог он предвидеть, ковыляя к лачуге, что здесь кто-то может жить.

Живут, оказывается, – зла не имеют.

– Ну, вот, и ладненько. Посиди немного. – Человек скрылся в лачуге, и тут же вынес длинную тряпку и туго перебинтовал ногу. – Извини, дружок, придется уж потерпеть. Или ты в город торопишься? Не тебя ли там разыскивают? – Человек сыпал вопрос за вопросом, а юноша не успевал ни ответить, ни сообразить.

Да, человек, кажется, и не нуждался в ответах.

Хотя, нет.

– Так, я так и не понял, это тебя в городе разыскивают?

Юноша пожал плечами.

– Ты меня не понимаешь? – Слишком явно огорчился человек.

– Понимаю. – Растерянно ответил юноша, и его прорвало.

Размазывая слезы по лицу, он рассказывал и рассказывал о своих заботах и приключениях. Вернее, об одном всего приключении, – поскольку, не помнил, кто он и откуда.

По мере его исповеди лицо человека много раз менялось от радостного до испуганного.

– Чудные, однако, дела. – Проговорил человек, когда исповедь закончилась. – Так выходит, что людоеда ты встретил. Погоди-ка, Следопыта в гости приглашу. – И он поставил вертикально длинную жердь, на верхнем конце которой тут же весело забилась красная тряпица.

Затем он снова торопливо нырнул в лачугу, – и вскоре вышел оттуда, сконфуженно разводя руками. – Извини, кроме травяного чая мне тебя и угостить нечем. Но чаю-то мы от пуза напьемся. С ягодами будем пить.

– Скоро уже. – Человек приподнял крышку над котелком. – Сейчас, вот, дымком сдобрим. Любишь с дымком-то? Любишь, надеюсь. А кто его с дымком-то не любит? А вот и Следопыт. Имя-то у него иное, но все его только так кличут, – он не обижается. Так, и ты его так зови. Я бы и настоящее сказал, да не помню его. Давненько его не слышал.

«Следопыт», вопреки ожиданиям юноши, появился более чем неслышно:

– Заскучал, никак, Отшиб?

– Заскучал, стало быть. – Радостно подскочил человек. – Совет, однако, требуется. Похоже, парень-то с Людоедом повстречался.

– Может быть, и так? – Выслушав рассказ, потрепал себя за ухо Следопыт. – Убежал, говоришь, Зверюга? Будем надеяться, недалеко убежал.

– Ты что, думаешь, сюда по следам придет? – Заволновался Отшиб, но Следопыт успокоил:

– Его бы по следам найти. Слабое у него теперь сердечко-то. Хочешь прогуляться, дармовым мяском разжиться?

Гостя с собой не взяли: и нога – «не на ходу еще», и «не для молодых глаз зрелище-то будет».

Как и полагал Следопыт, слабым оказалось сердце Людоеда, – и до пещеры не смог добежать, а за «мясом дармовым» дважды пришлось ходить, зато, вечером был «праздник обжорства». И продолжался он еще три дня, но уже не только одним мясом, – большую часть его им удалось удачно продать, – и на эти деньги прикупить даже сладостей.

Праздник – праздником, а душа иного требует, – разобраться во всем, стало быть.

– Тебя как звать-то? – Следопыт мог бы еще долго терпеть, и спросил так, на всякий случай, да внутренне и подивился еще, что с этого и начинать надо было.

А в ответ все то же:

– Не знаю.

– Но те, с кем ты жил, как-то тебя называли?

– Не помню. – Юноша виновато потупил глаза.

– Это, наверное, от испуга? – Догадался, было, Отшиб, но Следопыт возразил:

– Говорить-то он не разучился. У озера-то ты как очутился?

– Я там… жил. – Ответил юноша, но уже сам догадался, что что-то – не так: не мог он жить рядом с тем страшным Зверем. – Я… не помню. – Он уже готов был заплакать, но взрослые на него не сердились, – и он успокоился.

– Одежда у него какая-то не такая. – Следопыт снова принялся за свое ухо. – Во многих местах приходилось бывать, а нигде такой не встречал. Разве что у малаи? – Следопыт – потомственный следопыт. В отличие от Марика, – так, оказалось, зовут Отшиба, он не от суеты из города удалился, а к природе ближе. – Может, в карманах ответ отыщется?

И нашлось. Пластинка металлическая, до блеска отполированная, а не ней только одно слово написано: «Строгор».

– Ты – Строгор?

А в ответ только виновато опущенные глаза.

– Что будем делать? – Спросил Марик, всматриваясь в пластинку.

– У озера надо поискать. Должны же быть у него какие-то вещи? – Предложил Следопыт, но сам и озадачил. – Штормило на днях на озере. Могло какое-либо рисковое суденышко разбить, а парнишку сюда на берег выкинуть. А ну, погоди-ка. – Засуетился Следопыт. – Это что же получается? Нет, не было среди них мореходов.

– Среди кого?

А Следопыту-то казалось, что Марик его не слушает.

– Давай договоримся, пока не узнаю толком, ты мне этого вопроса не задаешь. И никому его не задаешь, а он пусть пока в Рогорте не показывается, – как бы в беду не попал?

– Какую еще беду, признавайся, Следопыт? – Марик вскочил с пня, и, энергично размахивая руками, заходил по поляне.

– Да, сядь ты! – Не выдержал Следопыт. – В глазах рябит от твоего мельтешения.

Марик послушно сел, но тут же вскочил.

– Да, сядь ты, говорю. Я бы тебе давно сказал. Так, ты же бросишься все дальше выяснять.

– Истиной клянусь, не начну. – Но глаза Марика уже загорелись от любопытства.

– Ладно. Уговорил. Но помни, ты поклялся. Впрочем, ты же еще и историк, так что для тебя, всего скорее, это и не ново.

Он допил кружку травяного чая, собираясь с мыслями, затем интенсивно потер правой ладонью виски.

– Может статься, что и зря я волну погнал. Народ этот и не планировал на том берегу оседать. Может быть, давно уже в другие земли подался. Места-то на том берегу плохие, не лишку плодородные, – трудно там выжить.

– Ты в этот уверен?