Юрий Буйда, «Пятое царство». Роман исключительно сильный, и писать мне о нем очень сложно.
То есть мне очень понравилась книжка, я готов об этом рассказывать. Я только не уверен, то ли мне понравилось, чего хотел бы автор.
С точки зрения выпускника истфака, для которого Россия XVII века не была предметом специализации, в этом историческом романе нет сколько-нибудь существенных ошибок. Все так и было или могло бы быть именно так. Эпоха, дух эпохи, мотивация героев.
Причем не только в той части, в которой роман - именно исторический, а не фантастический.
Понимание автором Смуты, ее последствий и смысла для российской истории - на пять. Это особенно касается восприятия Романовых как «государей будущего», царей, которые обеспечат величие державы, совсем было разрушенной. Так оно тогда и было.
И фантастическая часть выдержана как таковая прежде всего для людей Смуты и середины семнадцатого века, и лишь во вторую очередь - для современного читателя. Да, тогда могли поверить в мятеж, вдохновители которого используют колдовство и гомункулов. Да, тогда тайный агент патриарха мог бы уметь обращаться в большую черную птицу - в критических обстоятельствах. Ради доброго дела. Да, полет на воздушном шаре тогда - большее чудо, чем колдовство, оживляющее мертвых. И, конечно, заподозрить патриарха в том, что он летал на воздушном шаре, когда его держали в плену поляки, означает заподозрить его в ереси.
Так же точно и тонко выдержаны описания секса и сексуальных переживаний персонажей. Особенно хорош дворянин Истомин-Дитя, нашедший статую Венеры и переживший катарсис И не понимающий, что же с его душой случилось. Семнадцатый век, православный - Венера. И мешается в его голове строгая нравственность столетия - и истинная красота, которая грехом не может быть...
Отлично сделано, великолепно.
Совсем отлично, что герои говорят языком нынешнего века, а не семнадцатого. Во-первых, о разговорном языке семнадцатого века представления у нас, даже у самых образованных из нас, все же довольно смутные, а что до языка донесений и писем, то имитировать его не сложно - но читатель устал бы от всех этих понеже и поелику на первой же странице. А это не просто роман, а роман в письмах и заметках в дневниках героев. Между тем, чтобы читатель сопереживал героям, ему нужно их понимать, как своих современников. Поэтому только уместно, что Филарет Михаилу говорит «не воспринимай наших гостей как инвесторов», они такие же патриоты как мы с тобой. Инвесторами он назвать бояр не мог бы... Но иметь в виду что-то такое мог и даже должен был.
Но. Но. Но. При всем том - зачем герои цитируют Бердяева и Соловьева, называя авторов по именам? Вложить в уста алхимику семнадцатого века сентенцию Бердяева - можно, почему нет. И игра в бисер с читателем отличная получается и, действительно, мог бы алхимик что-то подобное придумать... Православный-то алхимик... Мог бы! Но когда в дискуссии заодно с Парацельсом упоминается тот же Бердяев... У меня сбивается читательский настрой.
Настолько, что, повторюсь, начинаю я сомневаться, а точно ли автор хотел, чтобы мне понравилось - и чтобы понравилось именно то, что понравилось?
То есть мне очень понравилась книжка, я готов об этом рассказывать. Я только не уверен, то ли мне понравилось, чего хотел бы автор.
С точки зрения выпускника истфака, для которого Россия XVII века не была предметом специализации, в этом историческом романе нет сколько-нибудь существенных ошибок. Все так и было или могло бы быть именно так. Эпоха, дух эпохи, мотивация героев.
Причем не только в той части, в которой роман - именно исторический, а не фантастический.
Понимание автором Смуты, ее последствий и смысла для российской истории - на пять. Это особенно касается восприятия Романовых как «государей будущего», царей, которые обеспечат величие державы, совсем было разрушенной. Так оно тогда и было.
И фантастическая часть выдержана как таковая прежде всего для людей Смуты и середины семнадцатого века, и лишь во вторую очередь - для современного читателя. Да, тогда могли поверить в мятеж, вдохновители которого используют колдовство и гомункулов. Да, тогда тайный агент патриарха мог бы уметь обращаться в большую черную птицу - в критических обстоятельствах. Ради доброго дела. Да, полет на воздушном шаре тогда - большее чудо, чем колдовство, оживляющее мертвых. И, конечно, заподозрить патриарха в том, что он летал на воздушном шаре, когда его держали в плену поляки, означает заподозрить его в ереси.
Так же точно и тонко выдержаны описания секса и сексуальных переживаний персонажей. Особенно хорош дворянин Истомин-Дитя, нашедший статую Венеры и переживший катарсис И не понимающий, что же с его душой случилось. Семнадцатый век, православный - Венера. И мешается в его голове строгая нравственность столетия - и истинная красота, которая грехом не может быть...
Отлично сделано, великолепно.
Совсем отлично, что герои говорят языком нынешнего века, а не семнадцатого. Во-первых, о разговорном языке семнадцатого века представления у нас, даже у самых образованных из нас, все же довольно смутные, а что до языка донесений и писем, то имитировать его не сложно - но читатель устал бы от всех этих понеже и поелику на первой же странице. А это не просто роман, а роман в письмах и заметках в дневниках героев. Между тем, чтобы читатель сопереживал героям, ему нужно их понимать, как своих современников. Поэтому только уместно, что Филарет Михаилу говорит «не воспринимай наших гостей как инвесторов», они такие же патриоты как мы с тобой. Инвесторами он назвать бояр не мог бы... Но иметь в виду что-то такое мог и даже должен был.
Но. Но. Но. При всем том - зачем герои цитируют Бердяева и Соловьева, называя авторов по именам? Вложить в уста алхимику семнадцатого века сентенцию Бердяева - можно, почему нет. И игра в бисер с читателем отличная получается и, действительно, мог бы алхимик что-то подобное придумать... Православный-то алхимик... Мог бы! Но когда в дискуссии заодно с Парацельсом упоминается тот же Бердяев... У меня сбивается читательский настрой.
Настолько, что, повторюсь, начинаю я сомневаться, а точно ли автор хотел, чтобы мне понравилось - и чтобы понравилось именно то, что понравилось?