Читать книгу «Цветущая вишня» онлайн полностью📖 — Юлии Савагариной — MyBook.
image
cover

Цветущая вишня
Юлия Савагарина

© Юлия Савагарина, 2019

ISBN 978-5-4496-3305-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. «До этого»

Стрелки настенных часов, купленных еще восемь лет тому назад, раздражающе тикали.

Вера вытерла холодный пот со лба своей старой рубашкой, рукав которой был заколот булавкой, потому что она до сих пор не умеет пришивать пуговицы. За окном стояла непривычная майская духота, солнце припекало лицо и опаляло кожу даже сквозь пуховые облака. Еще вчера Вера собиралась купить новые занавески, но что-то пошло не так и поездку в ближайший магазин пришлось отложить.

В раскаленной сковороде потрескивало масло. Вера медленно, осторожно резала ароматный сочный перец мокрыми руками. Кожа на ее пальцах сморщилась от избытка влаги, но женщина уже давно не пользовалась кремами. Она уже давно не пользовалась какой-либо косметикой, подчеркивающей внешний вид или дорогими средствами для ухода за собой. Первая причина это, конечно, экономия, а вторая посильнее – она просто не видела в этом смысла.

Иногда ее действия прерывались, когда в голове вспыхивала какая-либо тревожная мысль. Сейчас, например: «Господи, я заплатила за газ вчера или нет?». Потом она вытирала руки о свою юбку, потому что забыла надеть фартук, и бежала к своей прикроватной тумбочке, в которой хранила все самое ценное, среди чего был блокнот, где она вела учет домашних дел: оплата коммунальных услуг, продукты, деньги на дорогу до работы…

И, конечно, деньги на карманные расходы дочери.

Кате вот минуло семнадцать лет, а через четыре месяца она поступит в одиннадцатый класс, где ей придется сдавать ЕГЭ, чтобы поступить в университет. Забавно, но Вера даже не знает, какие именно предметы она выбрала для сдачи и куда вообще ориентируется поступать. Они об этом не разговаривали. Не так, как положено разговаривать родителям и детям: долго, тщательно, серьезно. Она один раз спросила, куда бы ей хотелось поступить, а та отвечала просто: «Да посмотрим». И так Вера и не знает, «посмотрела» ли Катя куда хотела или нет.

Они не были похожи. Ни внешне, ни внутренне.

Катя унаследовала все, даже самые малейшие, самые неявные, черты отца: как лица, так и характера.

Девочка была вспыльчивая, своенравная, самоуверенная и до ужаса строптивая. Флегматичной Вере с ее замедленной реакцией, бесстрастностью во всех ее проявлениях, было сложно справиться с пылкой дочерью, которая была похожа на синее пламя, безжалостно испепеляющее все на своем пути, а Вера была тоненькой, иссохшей тростинкой, смиренно и безропотно принимающей смерть от огня.

Вера знала свою дочь поверхностно, как директор школы знает вон ту ученицу из десятого «Б», но этой информации ей было достаточно, чтобы понять – им никогда не построить крепкие взаимоотношения.

Вдвоем они живут уже четырнадцать лет, но эта невидимая стена с каждым годом становилась все крепче, и теперь обе понимали, насколько они бессильны перед ней. Разрушить ее невозможно.

Невозможно, потому что нет желания. Того желания, которое может обрести невыразимую мощь, способную снести любую крепость.

Такие формальные и безучастные отношения вряд ли кому покажутся образцовыми. Но, опять же, ни мать, ни дочь об этом не задумывались.

У Кати была своя подростковая жизнь, в которую она уж точно не собиралась посвящать мать, а Вера…

Вера была похожа на разбросанные по разным углам пазлы, и кто-то, кто ее так старательно собирал, потерял зрение и уже не может найти все части. Каждое утро она просыпалась не с мыслью о том, насколько ужасный день ей предстоит вынести, а с абсолютной пустотой в голове и внутри себя вообще. Она открывала глаза, видя перед собой все тот же треснутый возле маленькой люстры потолок, думая ни о чем, пыталась встать с постели с болью в спине и ломотой в ногах, но не могла подняться еще минут десять. Она не могла не потому, что не выспалась или физически устала, а потому, что не знала, зачем. Не понимала, куда, с какой целью, для кого и для чего.

Жизнь ее была похожа на повторяющуюся серию неудачного сериала без определенного жанра. Работа, дом, скучные вечера за книгой или очередным фильмом, который крутят по телевизору, время от времени разговор с соседкой в лифте или случайно при встрече в очереди за продуктами, или по дороге домой. Вера не понимала четко, что с ней творится, что творится вокруг. Может, потому, что ничего конкретного и не творилось?

Как будто время остановилось или кто-то сверху каждый раз перематывал пленку, а она, как марионетка, безропотно выполняла установленные действия.

Часто она выходила на балкон, смотрела вокруг, стараясь не думать, как ненавидит то, что видит, но и это не помогало ей удержать наворачивающиеся слезы, спазм в теле и желание рассечь себе запястья.

Ей было тридцать девять лет, но она чувствовала, как углубляется дыра внутри нее, словно ей было всего-то двадцать или меньше. Тот самый подходящий возраст для депрессивного состояния, панических атак, суицидальных мыслей, желания уехать одним днем куда-то в горы и кричать, кричать, кричать, пока не порвутся голосовые связки.

Ее мучали бессонницы, она буквально жила на антидепрессантах и снотворных.

Катя была дома, но Вера всегда была одна. Всегда.

У нее не было никого, с кем ей так хотелось делиться своими переживаниями. Переживаниями, посеянными расставанием с мужем.

Он был ее единственной опорой, но он ушел. Ушел, и оставил ее одну с ребенком, который, как ни странно, не спасал ее от одиночества, а лишь наоборот угнетал ее положение.

Все эти четырнадцать лет были слабо окрашены радужными моментами в их семейной жизни. Было ли это действительно так, трудно сказать, ведь с тех самых пор, как она осталась одна с Катей, она уже не могла мыслить позитивно: любая неудача переносилась тяжело, она принимала слишком близко к сердцу даже малейшие пустяки.

Не стоит кричать: «Быть того не может! В жизни рано или поздно все-таки наступает светлая сторона!».

И с этим тоже спорить нельзя, это правда.

Светлая сторона в жизни Веры была.

Но ее нога на нее не ступала.

Да и Вера иногда ловила себя на мысли, что намеренно обходит эти самые светлые стороны в своей (жалкой) жизни. Иногда она, сидя на балконе (чем обычно занималась в свободное время) по вечерам и следила за происходящим вокруг, ощущала некое удовольствие от душевных страданий. Представляя себя жертвой, у которой все так криво складывалось в этом «жестоком», «несправедливом» мире, она испытывала болезненную радость.

Но потом наступала истерика. Она роняла голову на грудь, горло ее перехватывали слезы, но глаза оставались сухими, как выгоревшие поля. Подчас она бубнила про себя, как будто кто-то сидел рядом, а она не хотела быть услышанной:

– Давай, давай, убивайся. Ну-ну, продолжай, да только некому тебя приласкать, некому утешить. Ной, ной, дави себя, души.

Где-то во дворе соседнего дома раздавались счастливые детские крики.

– Мальчишки, девчонки… Как им хорошо, я вижу, сейчас. У них все только начинается.

Потом она, устав сидеть на одном месте, возвращалась внутрь, в квартиру, которая досталась ей от матери.

Горько усмехаясь, Вера думала: «А что мне-то принадлежит? Что мне удалось добиться самой? Где мое-то?».

А из «своего-то» у Веры была работа в «Пятерочке» и семнадцатилетняя дочь, которая за мать больше принимала Крис Дженнер, мать «великолепных» Кардашьян, чем Веру. И от такого «богатства» было невесело.

Убираясь в маленькой квартирке с низким потолком, из-за чего она так плохо освещалась естественным светом, Вера пыталась хотя бы на несколько минут отвлечься от гнетущих мыслей, но зачастую такие дела лишь углубляли ее самокопание и, как следствие, самобичевание.

– Сама виновата, – кряхтела она, яростно натирая тряпкой пол, – бесхребетная, мягкотелая, хлипкая, рваная, как эта тряпка и такая же…

Каждый раз она балансировала на слабо натянутом тросе. Вот, сейчас подует какой-нибудь ветерок или стоит ей колыхнуться, как она сорвется.

Можно, стиснув зубы, тащить за собой скопившееся за день или два эмоциональное напряжение, но стоит споткнуться всего лишь об один маленький камешек…

Надрыв.

Что и случилось, когда Вера, нарезая капусту для борща, порезала палец.

Она ни пискнула, ни выругалась, словом, ни звука не издала.

Будто завороженная, она подняла указательный палец и принялась наблюдать за ленивой струйкой темно-алой крови. Когда она уже скатилась к ладони, Веру затрясло, горло сдавило, и она застонала, даже заскулила, как собака, на хвост которой наступили каблуком. Не управляя собой, она схватила нож и, закрыв глаза, приложила тыльную сторону лезвия к запястью.

Вот так, с этим порезом, треснуло терпение женщины.

И она почувствовала, как мириады его осколков вонзились в каждую клеточку ее существа.

Она медленно втянула носом воздух, а потом закричала, и сделала это нарочно, чтобы заглушить боль, которую собиралась причинить себе…

Но она не успела. Бросив нож в раковину ее заставил стук входной двери. Тут же на кухне появилась Катя.

– Ты чего тут делаешь? – Спросила она, смотря на мать, как на умалишенную.

– Что? – Переспросила Вера, тяжело дыша. – Готовлю, не видишь?

Катя окинула ее взглядом с головы до ног. Лицо матери раскраснелось и вспотела, как будто она стояла над паром.

– Ты орала так, что аж в подъезде слышно было.

– Я? Орала?

– Да

– Я… я порезалась, – она мельком показала ее палец, который сжимала другой рукой, – больно… вот.

Катя покачала головой, закатила глаза и развернулась, чтобы уйти.

– Есть не будешь?

– Не буду.

– Ты умрешь с голоду!

Но ответа не поступило. Кажется, дочь скрылась в ванной комнате.

«Я молюсь. Никогда этого не делала и, надеюсь, не буду. Но сейчас я молюсь. И молюсь тебе, Мама. Мама, мне сложно. Я не такая сильная, как ты. Посмотри на меня. Знаю, ты меня видишь. Оттуда вообще все видно хорошо. Взгляни на мое удрученное, изможденное лицо. О нет, я не каменщик, я не шахтер. Я просто тщедушная, „дрожащая тварь“. Не справляюсь. Не выношу. Мне сложно смириться с тем, что моя жизнь пролетела, как маленькая мушка из окна. Так быстро. Так молниеносно. И взгляни. Через час мне сорок лет, а такое чувство, что я спала как минимум двадцать лет, и вот, проснулась – старая, не жившая ни дня. Не жила! Я не жила, мама! Я думала, что живу, когда Он был рядом, когда Катя только родилась, когда у нас была семья, или, – какая разница? – видимость семьи. По крайней мере, тогда я чувствовала смысл просыпаться. Думала, что знаю. А сейчас… Все пропитало горечью. Все сухо, как во рту во время страшной жажды. О да, жажды. Жажда. Испытываю это. Именно это. Мне бы воды. Воды глоток. Всего глоток… Знаешь… Знаешь, такой воды, которую я пила из колодца, когда мы ездили к бабушке. Ты помнишь? Она все подтрунивала, что козочкой стану. Ах, да лучше б козочкой! Я бы убежала куда-нибудь в поле, вольная, сильная, свободная. А что? Тиски. Кандалы на мои руках и ногах! А вот бы обратно… обратно…».

Слова оборвались в голове Веры. Она увидела на безоблачном небе мигающую звезду, медленно пересекающую пространство. Это самолет. До того он летел медленно, что казалось, будто он и вовсе стоит на месте.

Вера хмыкнула.

Неожиданно подул холодный ветер.

Сегодня ночь такая теплая и мягкая, как пару дней назад. Но оно и понятно. Ведь это перед ее днем рождения погода ухудшается. Сейчас, немного поносится ветер и нагонит тучи, а куда же без дождя в такой «прекрасный праздник»?

«Да, назад, – продолжила она внутренний монолог, – мне бы назад. Когда я… когда только молоко на губах обсохло. Пусть глупая, пусть наивная, неопытная такая, даже легкомысленная, но ведь юная… Еще юная. Цветущая».

Стало зябко. Поежившись, она, потирая руки, опустила глаза. Кто-то вышел из подъезда… Какая-то влюбленная парочка…

Вера мечтательно вздохнула.

«Да, я, может быть, и самое унылое млекопитающее на планете сейчас, но мне же… Мне тоже хочется романтики. Не такое, когда у тебя по триста романов за полгода. Оно зачем? Нет. Немножко. Совсем чуть-чуть. Маленькую щепотку любви. И ее жажду так долго уже от собственной дочери. Скажи, мама, я заслужила? Я такая никудышная? Что-то не так делаю? Тебе виднее! Ну скажи! Ну почему ты вечно молчишь?!».

Она ударила кулаком подлокотник (до того она так часто проводила на балконе кресло, что поставила сюда старое, обитое войлоком кресло).

«Будь она хотя бы снисходительной… А ведь она не просто равнодушная, она…».

И ей стало не по себе даже от мысли, что дочь может относиться к ней с презрением. Хотя, это было очевидно. Кто угодно догадается, лишь проследив за тем, как Катя смотрит на Веру, не говоря уже о ее обращении к ней.

Много раз Вера прокручивала в голове сценарии лучшей жизни, где она безмерно счастлива и всем удовлетворена. Вот она отдыхает на берегу океана. Вот они с дочерью живут в новостройке (чего Катя желала, кажется, сильнее). Вот она работает в каком-нибудь престижном месте. Вот они с Катей держатся за руки, болтают, даже сплетничают, словом, проводят свободное время так, как оно и полагалось. А вот и Он рядом. Ее бывший муж, но только нынешний.

Но потом она просыпалась, а вокруг все на своих местах. Вот и старая однушка, вот и ущербная работа с мизерной зарплатой, вот и неблагодарная дочь, готовая скорее поругаться, нежели наладить отношения с матерью. И вот ее ментальные расстройства, вот бессонницы, вот стресс, апатия, неврастения…

«Не могу. Не хочу. Не надо так больше. Но ничего не могу поделать с этим. Я застряла, будто в трясине. Конченная. Это все».

Потом ее мозг отвлекся и принялся считать созвездия на небе. Но никаких особенных сплетений Вера не находила. Вон малая медведица, вон большая…

«Я имею право на желание. На желание, которое должно сбыться. Оно обязано сбыться. Хотя бы РАЗ в жизни кто-то там, наверху, должен меня услышать. Сделать так, как я прошу, хотя бы РАЗ! ОДИН РАЗ!».

Вера резко вскочила с кресла. Плед, что лежал на ее коленях, свалился на ноги.

– Я устала! Я хочу проснуться опять маленькой девчонкой, без работы, без прошлого, которое тащу на горбу, без ноющей спины, без этого клейма «матери-одиночки», влепившегося мне прямо в лоб! – Рычала она, а пена собиралась в уголках ее губ. – А! Да! Не хочу дочери! Уберите это отродье! Не нужна мне дочь! Я сама, сама хочу быть девушкой, подростком, глупым, только вступающим в жизнь! Верните мне детство! Верните!

Вера не знала, к кому обращается. Крики ее растворялись в воздухе, почти морозном. Где-то на улице заревела сигнализация в машине.

Легкие Веры чуть ли не разрывались, она все жадно дышала, словно пробежала целый город без остановки.

Она достигла своего эмоционального пика. Если человек, это существо чувствующее, то Вера сейчас как никогда была живой.

...
5

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Цветущая вишня», автора Юлии Савагариной. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Современная русская литература».. Книга «Цветущая вишня» была издана в 2019 году. Приятного чтения!