Произведение является плодом фантазии автора. Любые сходства с реальными людьми, местами или событиями случайны. Своим произведением автор не хочет никого оскорбить и не призывает к совершению противозаконных действий. Мнения героев книги могут не совпадать с мнением автора.

Пролог

Мужчина бежал через дворы, не разбирая дороги. Хотя, бежал – это сильно сказано. Уже не молодой, склонный к полноте, спортом он никогда не увлекался. Пот скапливался на лбу, стекал на лицо, и мужчине приходилось постоянно его смахивать. Бежать было тяжело, он задыхался, и ни прохладный осенний воздух, ни моросящий противный дождь, нисколько не освежали. Наоборот, казалось, нужно прикладывать еще больше усилий, чтобы сделать очередной вдох.

Мужчину гнал вперед страх, даже ужас. Он до сих пор не мог осознать, чему совсем недавно стал свидетелем. Всю жизнь, посвятив науке, он привык смотреть на вещи здраво, всему искать рациональное объяснение. В спорах о неразгаданных тайнах природы и человечества он всегда говорил, что наука до этого еще не доросла. «Когда-нибудь и эту тайну раскусят. Может быть, даже при нас. Открываешь какую-нибудь статью, а там…».

Для него мир был прост, а все сложности выдумывали люди. Но, тем не менее, мир нужно было изучать. С начала истории людей, они изучили его настолько, чтобы можно было выжить. С развитием цивилизации они изучали для того, чтобы существовать было удобнее и проще. И, конечно, они досконально изучили, как можно уничтожать друг друга, и продолжают это делать. Но наука должна быть другом, а не средством достижения мирового господства. Он надеялся, что люди когда-нибудь это поймут. Раньше надеялся.

То и дело, сбиваясь на шаг, мужчина часто оглядывался, переводил дух и снова устремлялся вперед. За ним никто не гнался. Пока не гнался. Мужчина не помнил, когда он свернул во дворы, и где именно это сделал. Он бежал уже достаточно давно, постоянно петляя, ныряя в арки домов, сворачивая на тропинки в кустах, росших во дворах. Один раз даже пролез в дыру в заборе какой-то школы, умудрившись оставить на нем пару пуговиц и кусок воротника своего пальто. У мужчины не было определенного направления. Он старался оставить между собой и возможными преследователями как можно большее расстояние, и часто сворачивал, чтобы не оказаться в прямой их видимости. Он уже понял, что заблудился среди этих высоток и хотел поскорее выбраться на оживленную улицу.

Большинство прохожих шло по своим делам. Почти никто не обращал на беглеца никакого внимания. Редко кто провожал его удивленным взглядом, но отворачивался, и почти сразу забывал об увиденном. Мужчина не взывал к ним о помощи, и не старался предупредить об опасности. Он знал, что не многие поймут его, а даже если поймут – не поверят. Он бы сам не поверил. Да он, наверно, до сих пор и не верил до конца.

Мужчина понял, что силы его закончились, и если продолжать бежать, то можно рухнуть без сознания. Он перешел на шаг, прошел несколько метров и остановился отдышаться, подставив лицо дождю. Казалось, падающие капли с шипением испаряются с поверхности кожи, как с раскаленного в пустыне камня.

Опомнившись, мужчина резко обернулся. И никого за собой не увидел. Лишь молодая девушка, прячась от непогоды под зонтиком, и зябко кутаясь в полупальто, быстро шла в противоположном направлении. Беглец постоял еще немного, осматриваясь, а когда шум в ушах, наконец, стих, услышал звук потока машин. Он слышался из находящейся неподалеку арки в стене дома. Мужчина оглянулся еще раз. Девушка ушла уже достаточно далеко, а из-за угла дома, откуда он выбежал несколько минут назад, показались четыре подростка. У одного в руках был потертый мяч. Шумно переговариваясь, они направились к виднеющейся среди деревьев спортивной площадке. Видимо, дождь был им нипочем.

Мужчина еще раз глубоко вздохнул и пошел в сторону арки. Паническая атака потихоньку отступала. Нужно было определиться, как действовать дальше. Он не знал, правильно ли поступил, забрав всю информацию. Тогда это казалось хорошей идеей. А сейчас?.. Как поступить с документами? Куда податься? В полицию, прокуратуру? Или сразу в ФСБ? Никуда нельзя! У них везде связи. Домой возвращаться тоже никак. Надо все решать сейчас, времени подумать почти нет.

Он вышел на проспект, сориентировался, выбрал направление и быстро зашагал, чувствуя, как хлюпает в туфлях вода. Начала бить дрожь. Мужчина начал мерзнуть и ускорил шаг. Мысли в голове путались, а при воспоминании об увиденном снова начала подступать паника. Нет, ничего само по себе не образуется. Если он сейчас не попробует что-нибудь предпринять, может произойти непоправимое, а о возможных последствиях лучше даже не задумываться.

Мужчина не считал себя ни трусом, ни героем. Но он вырос и был воспитан в стране, которая гордилась своими героями, их примеры всегда стояли перед глазами. И, не будучи смельчаком, мужчина надеялся, что сможет поступить так же, если придет время. Ему еще не случалось делать выбор, от которого зависела его жизнь или жизнь близких людей. Его существование было спокойным и размеренным. Он не гнался за подвигами, деньгами, славой или властью. С самого детства мечтал стать ученым, как отец. Примерный ученик, а затем студент, вскоре он добился своего. Наука, статьи в научных журналах, уважение коллег, взвешенные и продуманные планы на будущее. Но жизнь внесла свои коррективы, и сейчас он шел в толпе ничего не подозревающих людей, размышляя о том, как предотвратить надвигающуюся на весь город катастрофу.

Глава 1

Земцов проснулся поздно. Разлепив тяжелые веки, он посмотрел на настенные часы, но вспомнив, что три дня назад в них села батарейка, выругался на свое раздолбайство, сел на кровати. Командирские именные, подаренные на тридцатилетие, оказались на руке. Причем на правой. Подивившись, он узнал время и снова рухнул лицом в подушку. Торопиться было некуда. До заветного часа оставалось еще больше трех часов. Строящийся торговый центр через дорогу пестрил разнообразием разных звуков, от лязга металла и визга болгарок до рева мощных двигателей и совсем уж непонятного грохота камней. Как будто рабочие маниакально рушили только что возведенные конструкции и начинали все заново, чтобы потом вновь разрушить. И хорошо, что до восьмого этажа долетали не все звуки, соседям, живущим ниже, оставалось только посочувствовать. Именно эта стройка и привила Земцову привычку спать в берушах, которых в данный момент не было. Как не было и желания их искать. Поэтому он лежал и мужественно страдал от похмелья и доносящегося с улицы шума.

Отойдя от сна и начав более-менее связно мыслить, Земцов встал и, растирая лицо ладонями, прошел в ванну. Там он долго рассматривал взлохмаченное существо в зеркале. «Я тебя не знаю, но я тебя побрею» – вспомнился старый анекдот. Странно, два дня в отпуске, а уже перестал быть похожим на человека.

Встав под душ, он долго чередовал холодную и горячую воду, потом на самом деле побрился, почистил зубы и, накинув халат, побрел обследовать квартиру. Первым делом заглянул в холодильник. Так и есть, пива не осталось. Ничего другого и не ожидал. Когда в гости заглядывает Муромец, можешь опохмелку куда угодно прятать. Бесполезно. Пока весь алкоголь в ближайшем радиусе не закончится, он не успокоится.

Кстати о Муромце. Земцов прошел в прихожую, запнулся о шеренгу бутылок, стоящих почему-то здесь. Наверно, гость хотел вынести при отбытии домой, но, разумеется, забыл. Взяв трубку радиотелефона, он набрал домашний номер приятеля. Считая длинные тягучие гудки, Земцов окинул взглядом обувь в прихожей. Все нормально, в этот раз Санек ушел в своих кроссовках. Прождав гудков тридцать, Земцов заволновался. Значит он не дома. Тогда где? Стараясь усмирить свои плохие предчувствия, Земцов набрал номер мобильника. После двух гудков трубку сняли.

– Да.

– Саня, ты куда пропал?

– В смысле, «куда пропал»? Я, в отличие от некоторых бездельников, работаю!

– Смотри, не уработайся там.

– Ты мне поговори еще! Хотел чего? – последний вопрос был задан уже нормальным тоном. – А то я немного занят.

– Хотел спросить, как добрался.

– Нормально добрался, без приключений. У тебя на сегодня запланировано? Я не путаю.

– Ага.

– Ну, удачно отстреляться. Не опозорь контору!

– Контора сама справляется. Пока.

Повесив трубку, Земцов хмыкнул. Сашка вчера весь вечер собирался взять на сегодня отгул, отлежаться. Но, видимо, работяга внутри него все же победил. Хотя, чего ему отлеживаться. У Муромца было уникальное качество – не страдать похмельем. Еще вчера они уговорили бутылку коллекционного армянского коньяка, принесенного Саней, затем долго и вульгарно пили водку. А потом, оказывается, Муромец еще и полирнул все это земцовским пивом. Оставив последнего страдать с утра. Настоящий друг! Во сколько он ушел, страдалец не помнил, хотя и не помнил перед этим разграбления своего холодильника. Скорее всего, уже ночью. Муромец никогда не оставался ночевать, как ни предлагай. Его железным правилом было – всегда спать дома. Помотавшись по командировкам, и ночуя иной раз и на голой земле, больше всего он ценил дом, уют и собственную кровать.

Но и у железного правила были исключения. Так, однажды, собиравшемуся по делам Земцову позвонила в дверь соседка и попросила разбудить и выставить из подъезда «какого-то алкаша». После продуктивного возлияния в компании приятеля, бедному Земцову и из дома-то выходить не хотелось, и тем более разбираться с всякими забулдыгами. Но соседка, пожилая, но крепкая и боевая тетка, была очень настойчива. Пылая праведным гневом, она семенила рядом с Земцовым, пока он спускался ниже. Каково же было его удивление, когда тремя пролетами ниже на площадке между этажами, обнаружился мирно спящий Муромец. Почему он не спустился на лифте, а решил преодолеть восемь этажей пешком, было не ясно. Красный от стыда и злости, Земцов чуть ли не пинками разбудил товарища, и, выволочив его на улицу, в грубой форме попросил в следующий раз доползти хотя бы до автобусной остановки. Мотивировал это тем, что в вытрезвителе друг выспится гораздо лучше, чем в подъезде, и вдобавок, не будет позорить хозяина гостеприимной квартиры перед соседями. Муромец, как всегда, уже трезвый дал слово, и с тех пор ни разу еще его не нарушил. Соседка же, с началом экзекуции ретировавшись, с тех пор поглядывала на Земцова, как на клиента Кащенко. Причем буйного.

Бросив в стакан с водой две таблетки обезболивающего, Земцов принялся варить кофе. Есть не хотелось, и нужно было взбодриться, чтобы не ударить чуть позже лицом в грязь. Залив в себя лекарство, он налил в чашку обжигающее темное варево и уселся на табуретку. Организм постепенно оживал, тяжесть в голове проходила. Честно говоря, у Земцова тоже никогда не было сильного похмелья, и картинно страдал он только ради показухи. Хотя до Сани ему было далеко. Тот и после часа сна просыпался как огурец. Кому сказать? Трезвый огурец с перегаром.

Зазвонил мобильник. Терять возможность его найти, не звоня с домашнего, было нельзя, и Земцов сорвался со стула. Судя по мелодии, звонила мама. Долго слушать гудки она не будет, поэтому надо торопиться. Телефон обнаружился в коробке от пневматического пистолета в кладовке. Доставая его, Земцов смутно вспомнил, как хвастался вчера перед Саней новой игрушкой. Пистолет лежал тут же на полке. Не заряженный. Ух, хорошо, что хватило мозгов вчера не практиковаться в стрельбе. Еще раз, поразившись тому, каким бывает по пьянке идиотом, Земцов провел пальцем по экрану, подтверждая соединение. Успел.

– Але, Максимушка. Здравствуй, сынок.

– Здравствуй, мама, – он вдруг почувствовал страшный стыд, поняв, как давно не общался с родителями.

Маму интересовало все. Как дела, как здоровье, работа? Узнав, что он вышел в отпуск, она обрадовалась.

– Максим, может быть, приедешь к нам. Погостишь, отдохнешь. Отец сейчас новую баню достраивает. Осень уже, конечно, холодает. Но мы так давно не виделись. Хоть на несколько денечков.

– Мам, сейчас дел накопилось немного. Недели через полторы-две приеду, как со всем разберусь. Сразу на месяц к вам выберусь.