Серия «Логвин: лучшие книги»

© Логвин Янина, текст

© ООО «Издательство АСТ»

* * *

Твой герой

 
Сделай потише звук плеера, выключи в комнате свет,
Не говори со стенами,
Поговори со мной,
В эти мгновения Вечность диктует любви сюжет,
Ты не одна в этой Вечности…
Я с тобой.
 
 
Не засыпай неукрытая, не на моих руках,
В сумраке бродят монстры,
Я слышу их жуткий вой.
Сказку расскажет нам ветер в солнечных облаках,
Я обещаю быть рядом,
Только усни со мной.
 
 
Мраком покрыт и холодом твой мир из стальных зеркал,
Тени скользят, как скальпели…
Я выйду с ними на бой.
Только скажи, что любишь, я тебя всю жизнь ждал.
Дай мне поверить, что я —
Твой герой.
 
 
Припев:
Я стану, кем ты захочешь – рыцарем островов,
Вершителем тысячи судеб, покорителем берегов.
Стану тем, с кем проснешься, однажды шагнешь к мечте.
Только скажи что любишь, что веришь мне.
 

Suspense (с)

За стеной послышалась мужская брань, раздался женский вскрик, и сразу же за ним последовал глухой звук удара. Сашка подняла голову от письменного стола, за которым делала уроки, отложила ручку в сторону и обернулась. Вскрик повторился. И, кажется, упали и разбились настенные часы.

– Ты меня знаешь, Витка… Убью!

– Дима, не надо!

Они всегда кричали и сбегали от него – многочисленные подруги отца. Проклинали и снова покупались на крепкую фигуру и интересную внешность. А значит, и эта сбежит. Ненадолго задержалась, даже месяца не прошло.

Сашка встала из-за стола и подошла к окну. Протянув худенькую руку, отдернула в сторону старую занавеску. Чтобы не слышать крики из отцовской спальни, прикрыла уши ладонями и прижала лоб к холодному стеклу…

Надо же, зима нынче, а снега нет. Все моросит-моросит, словно на календаре не декабрь месяц, а конец октября. Вот и сейчас в свете уличных фонарей мелкая морось сыпала на землю почти отвесно, заставляя прохожих поеживаться, подняв воротники, и прятаться под капюшонами. Зима… Сашка выдохнула на стекло и на запотевшем пятнышке пальцем нарисовала снежинку. Вздохнула и приготовилась ждать. Фонарь напротив окна хорошо освещал подъезд, и девочке хотелось увидеть, как она уйдет – та, чей всхлип доносился сейчас уже из прихожей. Уйдет из их жизни, чтобы всего через месяц снова стать свободной. Сашка от всей своей юной души ей завидовала.

К первой снежинке добавилась вторая, а затем пятнышко увеличилось, и на стекле появилась третья – красивая, с кружевной бахромой. Сашка умела рисовать и почему-то этой осенью все ждала и ждала первый снег, как будто с ним в ее жизни обязательно должно было случиться что-то особенное. Настоящее.

К стеклу неожиданно прилипла белая крупинка – крохотная снежинка. Она упала на капли мороси и тут же истаяла. Сашка удивленно моргнула и распахнула глаза. Приложила ладони к стеклу, вглядываясь в вечерние сумерки. Неужели к утру быть снегу?

Во двор въехала легковая машина, а сразу же за ней показался большой и длинный фургон с надписью «Грузоперевозки». Он затарахтел, забухтел двигателем, пробираясь между домами, и вслед за машиной остановился напротив их подъезда. Из обоих автомобилей вышли люди, и минуту назад еще пустой двор неожиданно оживился.

Новые жильцы, мелькнула у девочки мысль. Наверняка в двенадцатую квартиру, что на третьем – этажом ниже. Сашка знала, что в квартире уже год, как никто не жил. Соседи говорили, будто новые хозяева приехали с севера. То ли преподаватели, то ли врачи. Интеллигенция, как выразилась баба Лида – местная сплетница. Когда из фургона стали выносить мебель – красивую и по Сашкиным меркам жутко дорогую, стало даже жалко, что так густо сыплет морось.

Девочка не сразу заметила в наметившейся суете полноватого мальчишку. Выбравшись из отцовской машины, он кружил возле невысокой женщины и радостно озирался вокруг. Увернувшись от материнской ласки, неожиданно отбежал в сторону и рассмеялся. Встав под фонарь, раскинул руки, поднял голову… и неожиданно их глаза встретились.

Глупый. Ну и зачем так долго смотреть? Промокнет ведь.

За спиной Сашки, в прихожей, хлопнула дверь, и девочка вздрогнула. В коридоре раздались тяжелые шаги, и на стену привычно обрушился отцовский кулак.

– Сашка! Сашка, мать твою! Выходи! Убери там все… Если эта сука вернется – задавлю!

Девочка задернула штору и отвернулась от окна. Посмотрела в сторону притворенной двери. Не вернется. К нему никто никогда не возвращался. С ним неизменно оставалась только она – его дочь.

– Сейчас… Уже иду, пап!

– Алька Шевцова! Алька! С ума сошла? Слезай, разобьешься! Я все Тамаре Михайловне расскажу! Это старая теплица, здесь же написано, что за огражденную территорию заходить нельзя! Хочешь, чтобы из-за тебя наказали весь класс?!

– А ты, Крапивина, еще громче ори, тогда точно накажут.

К ветхому кирпичному строению на школьных задворках Игнат прибежал последним и сейчас остановился, разглядывая своих новых одноклассников. Большая перемена еще не закончилась, дверь черного хода возле спортзала оказалась открыта, и все гурьбой высыпали на улицу. Это был его второй учебный день в новой школе, он еще не успел ни с кем сдружиться и старался держаться класса.

– Шевцова, ты же обещала Тамаре Михайловне, что больше не будешь сюда забираться. Никуда не будешь! Мы же хотели обговорить выступление девочек на новогоднем вечере! Так нечестно! Я не могу одна за всех решать!

– Это ты, Крапивина, была там и давала слово. Я ничего никому не обещала. И перестань уже за мной бегать. Не стану я танцевать ваши дурацкие танцы!

К теплице подошли ребята постарше, кто-то из них чиркнул зажигалкой, и шестиклассники посторонились. Дети не одного поколения собирались здесь, дирекции школы давно пора было поставить вопрос о сносе теплицы ребром.

Один из подошедших, высокий темноволосый паренек, вдруг, засмеявшись, окликнул девчонку:

– Чайка! Эй, Чайка! Что так низко летаешь? А выше слабо?

Легкая и прыткая, девчонка перепрыгнула через оконный провал и взбежала вверх по металлическому каркасу. Раскинув руки, балансируя в трех метрах над землей, оглянулась.

– Не слабо. А тебе? – отставив ногу в сторону, закачалась на тонкой рейке, провоцируя мальчишку. В этот декабрьский день она была без шапки, и светло-каштановые волосы длиной до плеч трепал ветер. Она не улыбалась, но на губах появилась усмешка, когда девчонка протянула руку и показала парнишке средний палец.

– Я знаю, что слабо, Чвырев, иначе ты бы еще в прошлый раз доказал. Эй, это, кажется, твое? – она сняла с плеча спортивную сумку и подняла ее вверх. Взмахнув над головой, бросила в сторону тополя. Зацепившись за голый сук, сумка качнула ветку и повисла. Из прорехи в молнии выпал кед, да так и остался болтаться на длинном шнурке высоко над землей.

– Эй… ты! – изумленно и беспомощно выдохнул темноволосый паренек под общий смех, но сделать ничего не мог.

– Не плачь, Чвырев! У сторожа стремянка есть, достанешь. Не забудь только сказать человеку волшебное слово «Пожа-алуйста!», – посоветовала Сашка. – И признаться, что это ты вчера разбил окно в раздевалке!

– Закрой рот, Чайка! Я тебя убью!

– Сначала поймай! И не лезь ко мне, я тебя предупреждала!

Сегодня в столовой было шумно, семиклассники за столами веселились. Никто и не заметил, как один из них, изловчившись, толкнул другого, и тот упал спиной на девчонку, обедающую за соседним столиком. Никто не пострадал, кроме ее тарелки с едой, в которой вдруг оказались компот с булочкой. Игнат в этот момент смотрел на свою одноклассницу и слышал, как этот Чвырев хохотал. Учительница была всего в нескольких метрах, мальчишка был уверен, что пожалуйся Сашка Шевцова на шутника, того сразу же строго осадят, но она просто встала и молча ушла. А сейчас…

А сейчас девчонка легко спустилась по каркасу с другой стороны теплицы, птицей слетела на землю с полутораметрового кирпичного уступа и побежала к школе…

– Уйди, Пухлый! – темноволосый парнишка врезавшись в него, оттолкнул в сторону. – Чего встал! Чайка, стой! – крикнул обидчице в спину, бросаясь вдогонку. – Все равно не убежишь!

Все дети смотрели им вслед и Игнат тоже. Он специально шагнул парнишке наперерез, но на большее смелости не хватило. Ему очень не хотелось, чтобы этот мерзкий тип Чвырев догнал Сашку.

– Ты ведь живешь в моем доме, да?

Она не ответила, даже не посмотрела в его сторону. Просто открыла тетрадь и записала дату и тему урока.

– Я видел тебя. А меня зовут Игнат. Игнат Савин. Мы недавно в ваш город переехали.

– Знаю, не глухая, – не поднимая головы, ответила Сашка. – Тамара Михайловна тебя всем представила.

– И я твой сосед. Только живу на третьем этаже, а ты на четвертом.

– Зачем ты сел ко мне, Савин?

Вот теперь Сашка подняла взгляд от тетради и посмотрела на мальчишку. Он сидел в полуметре, очень близко, и его синие глаза с живым интересом ее рассматривали – тонкое худенькое лицо с правильными чертами и едва заметными веснушками на носу. Какое-то отрешенное, что ли. Закрытое.

– Не знаю. Мне захотелось, – честно признался Игнат. Он вдруг почувствовал, что Сашке врать нельзя.

Когда начался урок английского, и все зашли в класс, Игнат остался стоять у порога в ожидании учителя. Та вошла в кабинет, важно стуча каблуками – тонкая, высокая, неулыбчивая женщина средних лет – и свысока поприветствовала учеников.

– Good afternoon, children! Sit down, please. We begin our lesson^[1].

Повернувшись к мальчишке, ответила сухим кивком.

– Меня зовут Венера Игоревна. Я говорила с твоими родителями, Савин. Очень надеюсь, что у тебя не возникнет сложностей с выполнением домашних заданий по моему предмету. Как любой уважающий себя педагог, я приветствую в учениках старание и прилежность. И не терплю опозданий. Все ясно?

– Да, Венера Игоревна.

Игнат был единственным ребенком в семье, поздним ребенком, он с детства привык к любви и опеке, а потому ничуть не удивился, когда узнал, что мама с папой уже успели поговорить с преподавателем. Так было всегда – родители на шаг впереди. Но под смешками мальчишек, отпущенными в его сторону: «Смотрите, Пухлого привела за ручку мамочка», – он стушевался и покраснел.

– Беленко, тихо мне! – строго одернула ученика «англичанка». – А ты, Савин, не стой у порога и не задерживай урок.

Учительница предложила сесть, и Игнат снова заметил, как недовольно поджались губы у светловолосой девочки за второй партой – Вероники Маршавиной. Классный руководитель в первый же день посадила их вместе, объяснив это тем, что у девочки есть авторитет в классе, но заносчивая отличница мальчишке не понравилась. Ничуть. Он услышал, как она прошептала в сторону соседнего ряда:

– Надоел! Что мне и на английском с этим толстяком сидеть?

Вот уж нет! Игнат и сам был не рад вынужденному соседству. На уроке иностранного языка ученики разделились на две группы, и свободных мест в классе оказалось достаточно. Глаза сами отыскали Сашку, и мальчишка с осторожной радостью в душе отметил, что она сидит одна. Впрочем, за два дня учебы он успел заметить: Шевцова всегда сидела одна. Неизменно в ряду у окна и за последней партой.

Игнат прошел мимо Маршавиной и сел за парту к Сашке. Пожалуй, первый раз в жизни чувствуя, что ему все равно, о чем подумают другие. По классу полетели удивленные шепотки.

– Ну, все! Сейчас Чайка его шуганет! – донеслось до него смешливое, и Игнат затаил дыхание.

Не шуганула. Даже внимания не обратила. Мальчишка выдохнул и открыл школьный рюкзак. Разложил на столе новые учебные принадлежности и затих, поглядывая в сторону соседки.

– Итак, тема сегодняшнего урока «Наречия» (Adverbs), – тем временем отозвалась учительница, выводя на доске слово красивым почерком. – Сегодня мы с вами узнаем, на какие вопросы отвечают наречия, что они описывают, а также рассмотрим на конкретных примерах, как наречия образуются и употребляются в английской речи. А начнем мы, пожалуй, с того, что все достанем учебники и откроем их на странице… Крапивина! Я сказала открыть учебник, а не рот! Сейчас же!

– Извините, Венера Игоревна. Но это все Беленко! Он говорит обо мне гадости!

– Ябеда!

– Сам дурак!

Сашка сидела неподвижно, уставившись в тетрадь, будто и не слышала просьбы учителя.

– Эй! – тихонько окликнул ее Игнат. Он достал книгу и положил перед собой, раскрыл на нужной странице. – Венера Игоревна сказала всем открыть учебники, – напомнил девчонке.

Она напряглась, но к рюкзаку не потянулась. Только взглянула коротко.

– Я же сказала, что не глухая, – резковато ответила. – У меня отличный слух.

– У меня тоже. Музыкальный, – не растерялся мальчишка и вдруг робко улыбнулся Сашке.

Он не был толстым, вовсе нет. Может, немного полноватым, невысоким и неуклюже вежливым со всеми, как и надлежит быть домашнему мальчику. Темно-русые волосы чуть вихрились надо лбом, большие синие глаза смотрели открыто, а губы улыбались… Сашка не хотела, но зацепилась взглядом за его улыбку – необычную и какую-то чистую, что ли. Засмотрелась. На полных щеках мальчишки показались ямочки.

– Почему ты все время смотришь на меня? – неожиданно для себя спросила, не то с удивлением, а не то с упреком. – Как будто мы знакомы, но ведь это не так?

– Нет, – покачал головой Игнат и ожидаемо смутился. Он и сам не мог сказать «почему». Просто смотрел, и все. Не мог не смотреть, как только впервые увидел Сашку.

– Шевцова! – неожиданно строго прозвучало от доски, и они оба вздрогнули.

Сашка медленно поднялась.

– Шевцова! – повторила англичанка. – Я не вижу на столе твоего учебника. Где он?

– Я его забыла дома, Венера Игоревна.

– Как? Опять? – удивилась женщина. – Шевцова, это продолжается не первый месяц и не первый год. Я вообще не понимаю, как ты с таким отношением к предмету умудряешься учиться. Передай мне свой дневник, пожалуйста, – она важно приосанилась и в требовательном жесте протянула руку. – Я вынуждена написать замечание твоим родителям.

– Нет.

– Что нет? – изумленно выдохнула англичанка.

– У меня нет дневника.

– То есть как это? Тоже забыла?

– Да.

Учительница подошла к первой парте и нахмурилась.

– Немыслимо! Если у тебя сейчас не окажется выполненного домашнего задания, я буду вынуждена выставить тебя из класса и поговорить с Тамарой Михайловной.

– Есть! Оно у меня есть! – Сашка протянула тетрадь, и каблуки важно процокали между рядами. Англичанка взяла тетрадь, пролистала… Оставив открытой, вернула, положив на стол перед девочкой.

– Ты какой-то уникум, Александра, ей-богу, – покачала головой, внимательно глядя на ученицу, отвернувшую лицо к окну. – Даже не знаю, что мне с тобой делать…

– Игнатушка! Сынок! Эй! А мы с папой тут! Заждались уже!

Дорогой «опель» остановился неподалеку от школьных ворот, и едва мальчишка показался на широкой аллейке, родители радостно его окликнули.

– Ну, как прошел день? – мама поймала Игната за плечи и звонко чмокнула в пухлую щеку. Поправила на мальчишке шапку и капюшон. Отец ласково похлопал сына по спине. – Познакомился с ребятами? Оценки получил? Ну давай, солнышко, рассказывай! Нам с папой не терпится все узнать! Кстати, как насчет того, чтобы отметить окончание второго учебного дня походом в «Шоколадницу»? Лично я здорово проголодалась!

Это было так привычно – папа и мама, всегда любящие, всегда внимательные, всегда рядом. Но сегодня Игнат вдруг почувствовал себя взрослым и уже не в первый раз за день смутился. Оглянулся поверх плеча в сторону ворот, желая разглядеть своих одноклассников, торопящихся домой.

Мимо прошла Сашка, в тоненькой курточке и легкой мальчишеской шапке, и даже не посмотрела в его сторону. Совсем как тогда, когда собрала рюкзак и вышла из кабинета иностранного языка. Так и не ответив Игнату на вопрос: «Можно я на английском буду сидеть с тобой?»

Он вдруг оставил родителей и догнал ее.

– Аля! Аля! – окликнул, но девчонка не сразу обернулась. Словно не поняла, что он обращается к ней. Пришлось ее оббежать и встать на пути. – Аля, поехали с нами! Нам же в одну сторону! Мой папа нас подвезет. А еще мы едем в «Шоколадницу», и я тебя приглашаю. Мои родители не будут против! Поехали? Я вас познакомлю.

Но Сашка, как всегда, ничего не сказала. Просто отвернулась и еще быстрее зашагала по аллейке, смешиваясь в толпе с другими школьниками. Игнат ни с чем вернулся к родителям и, к их огорчению, отказался ехать в кафе. Залез в машину и молчал всю дорогу к дому, не заметив, как обеспокоенно переглянулись между собой папа и мама.

– Мам, не приезжайте больше за мной в школу, ладно? – попросил, когда «опель» остановился у их дома и двигатель затих. – Я хочу сам возвращаться домой, как другие.

– Сынок, но нам вовсе не трудно, – удивилась мама. – К тому же у папы выходной. Да и что за глупости, Игнат? – женщина улыбнулась. – Многих детей после уроков забирают родители, и ничего. И потом, ты еще недостаточно хорошо знаешь город. Мы беспокоимся.

– Я уже не маленький. Пожалуйста, мам! – попросил мальчишка. – Я ни за что не заблужусь! Здесь же недалеко!

– Ну, это как сказать, – веско вставил папа. Спросил вдруг серьезно: – Сынок, у тебя в новой школе точно все в порядке? Нас заверили, что школа отличная, но если намечаются проблемы, мы без вопросов переведем тебя в другую, только скажи.

– Нет, мам, пап! Все хорошо!

Где-то там по дороге к дому шла Сашка, и он рискнул спросить, выпрыгнув из машины.

– Мам, а можно я немного погуляю во дворе? Прямо сейчас. Я недолго!

– Сынок, – женщина выбралась следом и посмотрела на мальчишку с мягким укором. Забрала из его рук рюкзак, чтобы передать мужу. – Вот так? В новой школьной форме?

– Да! Я аккуратно!

– Игнат, не выдумывай.

– Ну, ма-ам!

Сашка не записала домашнее задание по английскому, и он уже придумал причину, по которой остановит девочку и заговорит. Правда, нужно было еще вернуть рюкзак. Но даже если папа занесет учебники в дом, всегда можно пригласить соседку зайти в гости и показать новую комнату – большую и светлую. Пожалуй, самую лучшую спальню в их четырехкомнатной квартире. И потом… он еще никогда не дружил с девочкой.

– Игнат, я тебя не узнаю, – озадачено нахмурилась мама. – На улице слякоть, а ты прекрасно знаешь, что тебе необходимо беречь горло.

– Но…

– Никаких «но»! Сынок, – уже мягче сказала женщина, увлекая мальчишку к подъезду, – к нам бабушка приехала, сейчас наверняка печет твои любимые пироги и ждет не дождется внука. Да и переодеться не мешает, и отдохнуть. Ну какой двор? Через два часа занятия в музыкальной школе. Скоро выходные, еще погуляешь.

Синие глаза с грустью взглянули на дорогу.

– Хорошо, мам.

Мигнул красный сигнал светофора и загорелся зеленый. Сашка перебежала пешеходную разметку и пошла по тротуару, мысленно повторяя про себя правила образования английских наречий, воссоздавая в памяти картинку из учебника. Ничего сложного, обычная тема, обычный урок. Нужно только внимательно слушать учителя и запоминать, она давно к этому привыкла. И не отвлекаться, ни за что ни на кого не отвлекаться. Сашка потому и не любила ни с кем сидеть, чтобы не мешали сосредоточиться. И сегодня бы наверняка все запомнила, если бы не ее новый сосед – Игнат Савин.