Глава 4

Разболеться в самом начале учебного года Мухе не хотелось, а потому после душа, выпив теплый чай с мёдом, Катя упала на кровать, завернулась в одеяло и провалилась в сон. Ей снился Тадж-Махал и показ мод, будто по дорожке перед дворцом вышагивают под ритмичный бит модели, чередуя современную дерзость нарядов с традиционным индийским саре. Среди моделей точно была Белла Хадид с острыми скулами и раскосыми глазами. Она шагала, чуть покачиваясь, и несла на себе гвоздь коллекции, шикарное платье с тремя переплетающимися шлейфами. Это была её коллекция, Кати Мухиной, это был её триумф. Зрители аплодировали, стоя.

Проснувшись, Катя потянулась за блокнотом и, не вставая с постели, принялась рисовать необычные образы из сна. Потом она сделала уроки, нашла какую-то комедию в нескольких частях и остаток вечера они провели с мамой на диване под пледом с ирисками и какао.

Утром прозвонил будильник, и девушка с трудом заставила себя подняться с кровати. «Верните мне каникулы», – думала она, зевая. Хныкающая и стонущая Катя прошлёпала босая в ванну. Позже она как обычно принимала душ под звуки Latina, пританцовывая бачату. С утра мама разрешала ей выпить чашку кофе с молоком, она всегда говорила, что кофеин вреден для кожи и нервной системы, и Катя ещё успеет привыкнуть к этому божественному напитку. Девушка ворчала, но принимала ограничения. Её законная кружка капучино придала немного бодрости. Хотя Муха всё ещё хотела спать. «Ну, что ж, сегодня я Сонная Муха», – подумала Катя и оставила попытки хоть как-то взбодриться.

Слегка подкрасив ресницы, она повертела в руках новый школьный сарафан и тяжко вздохнула. В этом году Мухины собирались в школу в последнюю неделю, Катя не успела перешить то, что ей не нравилось. Она поморщилась, но всё-таки натянула сарафан сверху на белую футболку. Французские косы, пшеничные волосы и глаза синие-синие. Темные брови сошлись на переносице. Девушка накинула бежевый тренчкот, чмокнула маму в щёку, и с объемной сумкой на перевес сбежала по лестнице.

Улица встретила холодным промозглым воздухом. Осень в этом году была неожиданно ранняя, на асфальте в лужах уже распластались желтоватые листья. Днем, конечно, солнцу опять прогреет воздух, и вернёт им частичку августа. Но уже желтеющие листья были неумолимы – природа вошла в стадию увядания. Мухина опустила голову и медленно побрела по дорожке ведущей через парковую зону прямиком в школу. Если бы мама так не сопротивлялась, то девушка уже бы давно перевелась на домашнее обучение. Катя не любила ранние подъёмы. Но больше чем подъемы она не любила одноклассников. Не было ни одного человека, с кем бы ей захотелось перекинуться хотя бы парой слов или даже искренне поздороваться и спросить, как дела. Все были как один, скучные, не интересные, злые. Не удивительно, что они её тоже не любили. Когда она пришла к ним в пятом классе, её не приняли. Не было открытого противостояния, не было бойкотов или драк, но она так и осталась чужеродным элементом. В компанию «небедных деток» она не попала по уровню доходов, даже несмотря на бизнес отца. Для люмпенов она была слишком образованной и воспитанной. Заучки от неё тоже шарахались. Девочка ещё долго ловила на себе презрительные взгляды, пока не перестала обращать на них внимание. Они не любили её, она не любила их. Все просто.

Подняв голову, Катя разглядывала облака в густо синем небе, и ловила себя на мысли, что очень любит осеннее небо, оно такого особенного оттенка. Неплохо было бы модель жилета из четвертого нарисованного ночью образа сделать таким же синим. Белые объемные облака мало походили на вату, она были рельефнее, и скорее напоминали что-то более жёсткое и фактурное. Облака она тоже любила. В детстве она с мамой часто разглядывали их, угадывая, на какое животное они похожи.

Не сдерживая грустный вздох, девушка поднялась по ступеням и вошла в здание учебного заведения. Ещё раз заглянув в расписание, Катя медленно побрела в нужный кабинет, первым уроком стояла геометрия. Эх, тангенс-котангенс. Мысленно девушка утешала себя тем, что время пролетит быстро, оглянуться она не успеет, как уже наступят осенние каникулы.

Утро тянулось как жевательная резинка. Урок был нудный, неинтересный, повторение пройденного материала угнетало.

– Эй, Мухина, – на первой же перемене на свободное место рядом с ней плюхнулся Мелиджанов, – Пошли в кино, Мухина.

Парень смахнул длинную черную чёлку и довольно улыбнулся, прищуривая карие глаза.

– Иди в сад, – раздражённо выдала Катя.

Что этому гопнику от неё надо, она даже не предполагала. Обычно редко кто замечал её присутствие в классе.

– Муха, ну а чё. Вообще одичала на последней парте. Погулять предлагаю, а ты шипишь. – Тимур не унимался.

И он по-хозяйски закинул руку ей на плечо, засунув вторую руку в карман.

– Руку убрал, – рявкнула на него девушка, но парень только ухмыльнулся.

– А если не уберу, то что? – оскалился тот.

– А ничего, – отозвалась со своего места Настя Метлицкая, – Мухина у нас безобидная как хомячок. Да, Катя?

– Тебя не спрашивали, Метла, – в кабинет зашёл Матвей Миронов, приковав к себе взгляды девчонок.

Светлые волосы, андеркад, широкие брови, одна из которых выбрита, имитируя шрам по последней моде, маленькое широкое кольцо в ухе, пушистые ресницы и улыбка как у ангела. При этом широкие плечи, красиво прорисованные мышцы предплечий, обтянутые белой футболкой.

Он подошел к Тимуру, рывком поднял его со стула:

– Ты на моём месте, Мурзик.

Мэт сел вместо Тимура, слушая его возмущение. Очевидно Мелиджанову не понравилось, что его обозвали кошачьей кличкой.

– С каких это пор это твоё место? – равнодушно спросила Катя.

– О, боевой хомячок, – Настя не унималась.

– Метла, захлопнись, – лениво перебил её Матвей.

Катя обвела взглядом Миронова и отвернулась. У мажоров свои причуды, и что альфачу ударило в голову, ей не интересно. Хочет сесть рядом, пусть сидит. Её и так не любили, так какая ей разница, что половина одноклассниц теперь готова её придушить. Миронов – намбер ван в желаниях недалёких куриц, и ведёт он себя как единственный петух в курятнике. Запах «Эгоист». Что ж, ему вполне подходит.

Глава 5

Большой спортивный зал оглушал тишиной. Урок физкультуры давно закончился, школьники покинули спортивный блок второго этажа. Но не все. Переодевшись в раздевалке, старшеклассницы, не привлекая внимание, вернулись и тихонько прикрыли за собой дверь.

– Тася, ну, аккуратнее рисуй, а то опять размажешь. – сказала блондинка, сидя на желтом мяче для пилатеса, раскачиваясь взад-вперёд.

Неестественно белые волосы девушки оттеняли бархатные глаза цвета горького шоколада. Аккуратные тёмные брови были уложены воском волосок к волоску, глаза подведены, а ресницы тщательно накрашены. Она надувала свои пухлые губки и дула шары из жевательной резинки. Короткая юбочка из шотландки задралась вверх, демонстрируя идеальные ноги.

– Эля, посмотри – так? – растопырив пальчики девушка ждала, что скажет «маэстро».

– Ну, нет же, – Эля вскочила с мяча, забрала у Таси подводку, и принялась сама рисовать стрелки их подруге Полине.

Два взмаха и макияж готов, а сама девушка уже разглядывает совместные старания в зеркале.

– Ты просто зайчик, Элькин. Люблю тебя, Кручинина, – констатировала Полина, оттягивая вниз узкую юбку. У неё были прямые каштановые волосы, карие глаза и россыпь веснушек, которые внезапно вошли в моду. Теперь от пятен на лице было не принято избавляться, а наоборот, даже рисовать их. Крупные зубы и широкая улыбка располагали к себе, но хитрость в глазах выдавала в ней хамелеона. Тася была самой худой и низкорослой среди них, но тоже имела определенный шарм. Кудрявые от природы волосы, остриженные по плечи, вились непослушной шапкой, пухлые губы и вздернутый нос придавали ей чересчур невинный вид, и девушка этим пользовалась. Многие считали её глуповатой, думая, что она развита ровно настолько, насколько лет выглядит.

Несмотря на то, что девушки были абсолютно разные по темпераментам и складу характера, связывало их одно – популярность.

Позже подружки лежали на матах и рассматривали балки высокого потолка школьного спортзала.

– И что там твой хороший мальчик? – спросила Полина.

– Хорошо, – тихо рассмеялась Эля, – Хороший мальчик – хорошо.

– Он завтра на пати будет? – спросила вторая подруга.

– А ты с какой целью интересуешься, Тась? – насторожилась блондинка.

– Слышала, что там будет Мороз с новой курицей. Вдруг Кир что-то узнает.

– Не поняла, это ты сейчас о чём? – голос Кручининой сразу приобрёл колюче-морозную интонацию.

– Я так, просто предположила, – промямлила Тася.

Ссориться с подругой не входило в её планы.

– Держи при себе, – фыркнула Эля. – Мой Медведь – милый, ласковый мальчик, он меня обожает. Понятно? А Мороз… Пошёл он в пень, уже жалеет, я знаю. И курица у него общипанная. Понятно? И чтобы я про него больше не слышала.

Она шумно выдохнула, успокоилась, встряхнула головой, отчего волосы взлетели и рассыпались по плечам.

Занятий сегодня больше не было, расписание консультаций к ЕГЭ ещё согласовывали, школьный тренер по чир-спорту была на повышении квалификации, и потому девчонки нехотя собрались по домам. В холле они столкнулись с десятиклассниками. Медведь притянул Элю, ухватив за жакет одной рукой, а второй потянул её галстук на себя:

– Моя Андромеда, – тихо сказал он ей в лицо, и дотронулся губами до шей, скрытой копной белых волос.

Охранник на посту встал и начал сверлить их глазами. Парни, прихватив девчонок, быстро переместились во двор школы.

Егор, проходя мимо парочки, слегка дернул Элю за юбку:

– У, коварная. Потеряли пацана.

Кирилл догнал его руку и слегка стукнул:

– Лапы убери.

Парни веселились. Сосновский продолжил подшучивать, Кир не отставал. Батл продолжался бы долго, но Илья Фомин вмешался:

– Хватит флексить, детки. У нас по плану движ завтра, там и наобнимаетесь.

Егор фыркнул.

– А ты, Элька, держи своего в руках, а то он ещё поцелует Гора сейчас, – продолжил Фома, кивнув на того.

Девчонки хихикнули, парни возгласами возмутились.

Сосновский и Медведевым дружили с первого класса, знали друг друга отлично, чем и давали поводы для шуток.

Егор был немного ниже ростом, более коренастый, с сильными руками, с выступавшими венами на предплечьях. В темных глазах его плясали черти. «Плохиш» очень старался быть хорошим мальчиком, просто из кожи вон лез, но деструктивное поведение то здесь, то там выдавало его с головой. Каким образом этим двоим удавалось дружить столько лет, объяснить не мог никто.

***

Вечером к Эле пришла Полина, Тася прислала сообщение, что не успевает присоединиться к ним из-за занятий с репетиторами. Разговор девушек вертелся вокруг предстоящей тусовки на набережной, а потом плавно переключился на возможность вступить в городскую команду по чир-спорту.

– Здорово, если б нас взяли! – с энтузиазмом выдала Полина, – Мы б тогда по всем-всем соревнованиям мотались. Команды, спортсмены.

Девушка многозначительно дёрнула бровями.

– Вступительное испытание смущает, уровень у нас разный, конечно. – сомневалась Эля, – Да и ЕГЭ, времени не особо.

– Ну тебе-то об этом переживать! «Папа может, папа может всё, что угодно», – пропела Полина и расхохоталась, – Ой!

Раздался звук нового сообщения, телефон в руках подруги завибрировал.