Прошло около ста лет после смерти тела господина А.. Его могилу перестали посещать… Нет, вовсе не потому, что его родственники оказались бесчувственными. А просто истончился обычай приходить на кладбища… потому, что кладбищ не стало. Пока люди ещё умирали, то есть обладали природными телами, эти тела перерабатывали для блага живых… Да ладно, посмотрим правде в глаза. Это разумно. А затем… Но не будем забегать вперёд…
Уже в скором будущем произойдут совершенно невероятные вещи, которые сейчас показались бы спорными, возмутительными и даже преступными. Но – наука рвётся вперёд. Она, по моему мнению, выражаясь сказочным языком – сущий дьявол… Я не верю в богов и чертей… И наука меняет в том числе представления людей о добре и зле, правде и лжи, белом и чёрном, рае и аде и тому подобных глупостях. Но в любом случае будущее покажется вам светлым, как кажется светлым настоящее по сравнению с проклятым прошлым.
Однако, чтобы достигнуть светлого будущего, нужно перейти вброд такое море вонючего дерьма, какое и вообразить невозможно. А вы ещё и до середины его не добрели и даже противогазы не надели… Крепитесь, ибо вам ничего более не остаётся. Вы достигнете. Я торжественно провозглашаю: «Нынешнее поколение российских граждан будет жить в светлом будущем!» Ибо время летит так скоро, как никогда ранее: успеете, вкýсите… (К концу моего рассказа вы поймёте, почему я это сказал.)
Однако, про кладбища… Даже сейчас, зачем туда ходить? На кладбищах ли души ушедших в иной мир? – Нет, конечно. Они в ином измерении, как его ни называй. Поэтому молодёжь кладбищами разумно пренебрегает.
А кроме того, частички душ умерших осознанно или неосознанно бытийствуют как составные части душ их родственников, пребывающих в телах. – Это я, судя по себе говорю… Вот иду, скажем, по улице – и чувствую, что сквозь мои глаза окружающее видят и мама, и папа, и бабушки, и дедушки… У вас не так – значит, я на вас очень непохож… Имею право…
Думаю, что частички душ предков бытуют, главное, в тех потомках, которые видели этих предков в теле, или хотя бы изображения. А в четвёртом поколении частички, о которых я говорю, то ли исчезают, то ли перестают ощущаться…
Всё. Человека не было… Надгробие рассыпалось. Камни увезли на свалку. Заброшенное кладбище выкупил ловкий делец. И на его месте построил доходные сооружения и тому подобное… Пройдёт время – и этого не будет тоже… Перестанет существовать Земля. Потому что в Солнце закончится водород, и оно превратится в белого карлика, а он, в свою очередь – в кристалл. Во Вселенной их полно. И вообще произойдёт Большое сжатие… Пространство окажется пустотой, в которой не будет носиться даже библейское божество. Ибо неминуемо схлопнется вместе со Вселенной и оно, и Библия потеряет всякий смысл… – Да, да, да. Земные легенды, магия – всё это хорошо, интересно, страшно иногда. Но, если посмотреть на них издалека, с того света, особенно… – Пожалуйста, не смешите меня…
А теперь благо от души посмеяться над «бурей в стакане» вашего сегодняшнего дня, которую (и день, и бурю) все почему-то принимают всерьёз… Я смеюсь долго, горько и продолжительно. И это не чеховский смех сквозь слёзы. Потому что мучительно обидно, что жизнь на поверку оказалась такой низкой, убогой, лживой, бессмысленной и оскорбительной…
Знаю, читать это – возмутительно. Как это, жизнь, выстраданная и завоёванная – и вдруг у кого-то о ней такое уничижительное мнение?!..
А что, вы правду, справедливость обрели в этой жизни, что ли, или себя нашли хотя бы?..
И вообще, вы уверены в том, что вы – это вы?.. Ха-ха-ха-ха… Ну-ну…
Идут тысячелетия, а человечество всё ищет и ищет правду во Лжи, принимая за правду то одну, то другую ипостась её… Ипостась Лжи, в смысле. И каждый раз убеждено, что вот теперь-то мы нашли правду. И необходимо, чтобы всё человечество жило именно по этой нашей, так сказать, правде… Всех – изнасиловать…
Смеяться, да, благо, но, к сожалению, это невозможно делать от рождения до смерти. А потому, успокоившись, я всё-таки попробую описать душу господина А.. И не по его самоощущению, и не по мнению о нём окружающих. – Буду лгать иным способом, о сути которого умолчу…
Лгать?!.. – Да… А что, можно думать, говорить и не лгать?.. Вы умеете?.. – Молодца…
Я издеваюсь над вами?.. Д-да, это можно назвать и так. Но ведь и ваши предки издевались надо мной, пока я жил с вами и ещё не переместился в мир иной. Так что, квиты.
Вы не огорчите меня, не купив книгу. Сомневаюсь, что она может быть интересна кому-нибудь. Потому что я пишу о Правде. А Правда скучна и горька, ей не увлечёшь. И денег в Правде нет…
Это вам сейчас кажется, что деньги – Царь и Бог. Но время пройдёт. И все без исключения боги ваши окажутся в ничтожестве, как это происходило с богами и раньше…
Нет-нет, я вовсе не унижаю их. Но – всему своё время. Для каждого бога – свой срок, во время которого он наслаждается своей мнимой истинностью. Для Бога Деньги – свой срок тоже. Поэтому веру вашу я уважаю. Просто едва ли разумно думать, что сохраняться она будет всегда: «светлое» будущее – не за горами.
Дело не в богах, а в любви. Если её нет – никакие боги не помогут, потому что не услышат вас. Они слышат только просьбы о подаче любви – любви высокой, небесной, райской…
У меня уже была такая любовь. Но написание этой книги Всевышнее расценило как новую просьбу о любви. Потому что я стал любить свою жену трепетнее.
Думают, писатель с помощью книги хочет поучать читателя… У меня – иначе. Я воспитываю самого себя. Прочитав написанное, я понял, как скоротечна жизнь. Понял, что нужно ценить каждое её мгновение, и что просто необходимо тратить все жизненные силы на любовь к ближним, что каждое мгновение вне этой любви невозвратно и преступно потеряно… Я смотрю на мою жену – и слёзы наворачиваются на глаза. Хочется непрерывно покрывать её поцелуями, гладить и ласкать… Вдруг и с вами произойдёт то же самое?
Господин А. появился на свет в России. Родившиеся в России при знакомстве стараются выяснить друг у друга национальности. Потому что во множестве своём русские утратили образ предков. И на благородных русых здоровяков в белых рубахах до пят не похожи. Можете убедиться, посмотрев на себя в зеркало в ванной. И рубаха вам не поможет.
Вот, скажем, евреи или татары – не утратили, их сразу видно… Пожалуйста, не мыслеблудствуйте, почему. Блуждать мыслями – пошло. Лично я, рассматривая пассажиров метро хоть в России, хоть в Европе и Америке, никогда не знаю, в какой именно я стране, судя по лицам. Разве что, если негров много – это точно не Россия… Ну да, «понаехавших» много везде. Но я говорю о коренном населении…
Родственники господина А. в обозримом прошлом были русскими. Но с детства его дружно принимали за еврея. Потому что рос чёрненьким, и взрослые заставляли его играть на рояле. Тогда, как русские, как было принято думать, – белые и на рояле не играли. Вдумайтесь: зачем русскому рояль?!..
Смешно: даже в Белоруссии было полно чёрных русских… Таким образом, у русских, по большом счёту, давно уж не было единого цвета волос, как, скажем, у китайцев или негров… А оглянитесь-ка, кто из детей ваших знакомых играет на рояле? – Даже среди иудеев такое теперь редкость… Правда, евреи?.. – Только среди буржуев, разве что. Но они не в счёт, потому что, обожравшись и потеряв совесть, русский буржуй перестаёт быть русским… Буржуи, не обижайтесь. За правду бьют, знаю, но я же в Бразилии: мне можно говорить правду…
Быть евреем в среде русского народа до сих пор почему-то считается неприличным. И русские не стыдятся гадливости к инородцам… Но я не говорю о верхушке общества, там всё наоборот…
Когда некий русский правитель прилетел в одну из центральноазиатских республик, сбросивших коммунистическое иго, он, набычившись по великодержавной привычке, спросил:
– А пач-ччему это у вас в правительстве мало русских?!
– А у вас почему? – возразили ему. —
Смешная страна… Впрочем, когда живёшь в ней, она кажется не смешной, а очень и единственно правильной…
Единоплеменники безжалостно изводили господина А. его мнимой национальностью. Будто нацизм у них был в крови. И душа господина А. этим уязвлялась. Потому что он был русским, а, значит… также страдал нацизмом. И только с обретением семейных документов по смерти матери господин А. понял, что он русее иных русских, и что ненавидели и продолжали унижать его по национальному признаку напрасно. Хотя господин А. с возрастом седел, то есть, переставал быть чёрным. Да и на рояле не играл уже… Всё равно… И вообще, какой рояль в обществе неуёмного потребления? О чём вы?..
Рояль долго стоял без дела. Фетр ели мыши. А потому продали его в конце концов какой-то странной девушке за бесценок. Русской. Но господин А. так и не понял, зачем русскому рояль.
Позже он осознал, что нацизм ценен не сам по себе. Он удовлетворяет потребность ненавидеть. Но вот почему так важно ненавидеть – этого господину А. не дано было познать за всё время жизни в теле… Душа – не принимала. Терпел, старался не походить. И, возможно, именно поэтому получилось, что его взгляды и привычки пришли в несоответствие с принятыми на Руси. Он мыслил всё более, всё выраженнее не так, как полагалось, а именно: натерпевшись, сознательно старался выжечь ненависть из души своей, избавиться от нацизма… Как? – Разжигал в сердце души любовь к Высшему и сущему. Такое чувствование перерастало в непривычные окружающим ощущения. А когда чувствование сие возобладало, господин А. как бы перешёл в некое другое измерение – вроде на тот свет улетел… Там в моих сновидениях я впервые и увидал его душу…
Уснуло однажды моё тело в будущем – и душу в прошлое потянуло. А душа спящего господина А. полетела в будущее. Потому что, внушали, оно окажется прекрасным. Большого и чистого хотелось – очень…
Летит себе душа. А между прошлым и будущим – духовное пространство, подобное тому свету… И вот пролетаем мы навстречу друг дружке в отдалении: моя душа – в прошлое, а душа господина А. – в будущее.
– Э-э-эй, господин А-а., как оно бытие длится-а-а? – вопросил я душу его, будто прокричав духовно.
– Хорошо, брат, хорошо-о-о! – ответствовала мне душа господина А..
– А есть ли там у вас ещё буржуи-и-и?
– Кто-кто-кто-о-о? —
Ну ясно. —
– А историю вы там в школах изучаете-е-е? – продолжал пытать я душу господина А. —
– Чего-чего-о-о? —
Вот и поди, поговори с ним – совсем не от мира сего стал.
Если судить о том свете по пространству между прошлым и будущим, а его мне пришлось преодолевать не раз, то этот иной «свет» удивляет тем, что там никто ни о чём не думает… Как я понял потом, недумание – важная составная часть счастья… Сами убедитесь, когда на том свете окажетесь или полетите во сне в будущее… Мыслить всегда чем-нибудь чревато. Умные люди этого не делают…
– Ну-у?!
– Не возмущайтесь, пожалуйста. Блудят мыслями исключительно глупые. Глупые со стороны кажутся умниками. Их внимательно слушают, читают и мысли их пересказывают в назидание прочим… Думаю, именно поэтому человечество пришло к столь сомнительному настоящему…
Умные же только любят. Поэтому их никто не читает и не слушает. Потому что люди не умеют «читать» любовь в окружающих… Ещё умные благоговеют, горят сердечным духовным пламенем. И делают это молча… Поэтому о них никто и не знает.
А в знаменитостях ходят те, на кого в новостях и смотреть стыдно…
Да нет, я вовсе не насмехаюсь над ними и рукоплещущими им. В глубине души каждый прекрасно знает, что знаменитости – дураки, но по привычке обманывает сам себя… Привычка же, как полагал Пушкин, боговдохновенный дар2. Пушкин же ваше всё3, да? – Правильно.
А вот господин А., отказавшись кланяться глупым, довыпестывался любви в сердце своём до того, что его личная, умозрительная, не пушкинская Россия оказалась на небе. Желанным будущим начало представляться прошлое. Оно оказалось на этом небе. И это прошлое – манило.
Например, часто являлись во сне деревенские дома, которых давным-давно не было уже, их по вечернему оранжевые окошки. Господин А. будто слышал милые сердцу резковатые голоса птицы домашней, призывный рёв скотины и лай собачий в сумеречной тишине. А ещё – старинные песни, напрочь забытые даже бабушками и дедушками современников. И песнями этими, казалось, то ли был наполнен воздух, которым дышал господин А., то ли пела их сама природа: и земля, и небо, и травы, и деревья, и дома человеческие сами. А, может, и вовсе духи благодати – ангелы, если по-гречески…
«Снежки белы, белые пушисты
Принакрыли все они поля.
Одно поле, поле не покрыто —
Поле батюшки мово…» —
Красиво, думаю…
И чувствовала душа господина А. в песнях тех воистину покой и счастье… Как потом поняла душа, того света вожделела она…
Господин А. ходил по родной деревне, хрустел снегом и плакал. Потому что… Господин А. мысленно хватал толстую ветку и гнал воспоминание сие прочь, прочь!.. Потому что деревню его давным-давно разрушили…
Поначалу насельникам её отказывали в проведении газа и канализации. – Они терпели… Налогами давили. – Тоже терпели, злились, правда. Но когда выключили и свет – пожили-пожили селяне, как предки, малое время по солнышку, да и надоскучило им бытие такое. Любимой же песней в те поры таковую почитали – «Лучину берёзовую», мол,
«Что же ты, лучинушка, не ясно горишь?
Не ясно горишь, не вспыхиваешь?
Или ты, лучинушка, в печи не была.
Или ты, лучинушка, не высушена,
Или свекровь лютая водой залила?..» —
И, распевая про свекровь, представляли себе бесчеловечные власти городские с их костюмами, галстуками и красными книжечками. —
«Подружки, голубушки, ложитеся спать, —
уговаривали селяне друг дружку, —
Ложитесь, подружки, вам некого ждать. —
Мол, спасение ниоткуда не придёт. —
А мне, молодёшуньке, всю ночку не спать,
Всю ночку не спать, младой, постелюшку стлать.
Постелюшку стлать-то мне, мила дружка ждать.
Первый сон заснула я – мила друга нет.
Другой сон заснула я – сердешного нет.
Третий сон заснула я – заря белый свет.
По белой же зорюшке мой милый едет…»
И что удивительно, как ни мучительна жизнь была, а в звуках песни той не было скорби. Напротив, что-то блаженное, ясное, небесное, райское даже… А может, оно от душевного склада поющих зависело, и поющие те сами духами благодати и были, во всяком случае, когда пели?.. Кто-то чуда ждал – боженьку, в смысле. Но он не нисшел, не воспретил и не покарал: надежды обманул.
А по одной же зорюшке белой вместо милá дружка и боженьки бульдозеры приехали то ли Русь уничтожать, то ли самоё память о ней. В кабинах сидели недобрые или тупые лица. Это одно и то же.
«Что ж ты, боженька, едрить твою…», – думали селяне, сопровождая думы те словами непечатными, и плакали…
Тупые же лица снесли то, что им было заповедано. Вывезли, разровняли. И другие – угрюмо матерящиеся рабочие – построили на месте деревни той х.й знает что, в соответствие со своими неприличными присказками. «Х.й знает что» назвали заморским словом «микрорайон». А именем деревни станцию метро обозначили. И счастья там прежнего, как и духов благодати с песнями их, не было уж… Вы знаете. Лгать будете для Левады-центра4 и сами себе, и ближним, и боженьке вашему – как вам любо. Вот и песне конец, бл. дь, да лучинушку горящую в задницу…
На месте погоста бывшего многоквартирные домá потом стояли. Детишки косточками поигрывали. Однажды и череп заместо мячика гонять стали, да родители воспретили. А череп тот был прадедушки господина А. … Я уже выругался по поводу всего этого. Довольно…
А кстати, ничего особенного в этом нет. Москва расширялась, строилась, кладбища мешали… В черте современного города лет за семьдесят снесли аж двадцать четыре кладбища… Представьте только, сколько десятков тысяч насельников бытийствует на их месте и счастливо капитализм строит, не заморачиваясь!..
Душа же господина А. по-прежнему любила по родной и несуществующей теперь наяву деревне ходить невидимо эдак мелкими шажочками. Проходила сквозь небоскрёбы, будто их и не было вовсе. Прежнее видела. И было оно мило-дорого. Ибо в домах родной деревни обреталось большое душевное тепло и беззвучная радость. Да такие, что, казалось, сама жизненная среда из них состояла, сами брёвна… Вот он, рай-то, а?..
И было душе господина А. очень интересно… Текла она сквозь многоэтажные соты по деревне своей как бы отсутствующей. С любовью к Родине текла. И любовь её в этом течении усиливалась…
«Отчего это? – спрашивала себя душа господина А.. – Дух что ли благодатный остался здесь?.. На первых этажах небоскрёбов?» —
Но нет. Проникала душа в квартиры по первым этажам – и не находила тепла прежнего… «Чуднó!» – только и удивлялась она. И понимала, что насельники небоскрёбов были как бы народом иным, пришлым, вроде заморскими враждебным даже…
Да-а, по сути русским в теперешнем понимании господин А. не был. – Поэтому и рай у него оказывался родной деревней… Текла-летала себе сквозь соты многоэтажные душа его и грустно вопрошала:
– А на хрена вы, русские, русское-то угробили? – И вспоминал мать русских.
Только кто ж на Земле голос душ слышит? Уши-то наушниками заткнуты.
Но сетовала душа господина А. напрасно. Потому что такова была воля великого Непостижимого о русских: народ, хорохорясь временами, вырождался. – Давайте посмотрим правде в глаза. А против вышней воли не попрё-ошь, как не рыпайся…
Не для многих ли из нас рай именно в прошлом? И оно, далёкое, и воспоминалось. Даже то, в котором тело господина А. как будто и не жило никогда – девятнадцатый, восемнадцатый век, глубже, может… Кто его знает?.. Непростая сущность душа человеческая…
А вот когда попала душа господина А. на небо потом, всё исчезло вдруг: и деревня близ большого города с её духом особым да оранжевыми окошками, и снег перестал хрустеть под ногами. Собаки замолчали, бабушкина прялка перестала крутиться, замолкли и без того тихие песни… А лучинушка из домов – та в сердце его переместилась и эдак вспыхнув, вечно и горела там…
«Не в тереме свечка неярко горит,
Из ярого воска вытаивает,» —
так оно навсегда и осталось…
Слова красивые… Нет?.. А у вас чтó теперь в дальноглядах да сверхрынках орут? – Сравнили? – То-то…
О проекте
О подписке
Другие проекты