* * *

В городе Эфесе жила женщина такой красоты, что женщины говорили при встрече с ней:

– Да будет благословенна твоя мать, которая родила тебя такой прекрасной!

А мужчины богохульствовали:

– Что дремлешь ты там. Юпитер, около своей Юноны! Вот когда, вот когда тебе следовало бы превратиться в быка и украсить лоб грозными рогами, или принять вид белоснежного лебедя, или, – что, может быть, действительнее всего в мире, – осыпать золотым дождем эту новую Данаю.^[4]

Поднимем наш кубок в память Париса! Счастье, что не было на склоне горы Иды этой женщины из Эфеса, – тогда бы Парис имел против себя не двух, а трех богинь!^[5]

Она была замужем за знатным человеком, который скоро умер и оставил ее молодою вдовой. Она слышать не хотела об утешении.

Распустила по мраморным плечам свои светлые, – не крашеные, друзья, а настоящие светлые! – волосы и, раскрыв свою божественную грудь, царапала ее, словно грудь соперницы, борясь со своей красотой, как со врагом. Это было достойно слез. И Эфес плакал. Прекрасная вдова объявила:

– Заприте меня в той пещере, где вы похороните моего мужа, – и пусть я там умру от голода и горя.

И так как воля ее была непреклонна, то ее допустили в пещеру, где положили набальзамированное тело ее мужа, оставили ей только светильник и запас масла, чтобы она могла, оплакивая, видеть черты дорогого покойника, и завалили вход в пещеру большим камнем.

Никогда еще Афродите, матери любви, не приносилось столь огромной жертвы. Это были двойные похороны, друзья.

В то время, как трубы раздирали своим ревом воздух, возвещая смерть старика, флейты нежно оплакивали молодую жизнь. И все ушли.

Вдова осталась вдвоем с трупом.

Случилось, что через несколько дней невдалеке от той пещеры, где был похоронен столь счастливый муж столь несчастной вдовы, распяли на крестах пять рабов.

Конец ознакомительного фрагмента.