* * *

В благодарность за те прекрасные часы моей жизни, которые я провел, слушая тебя, я хотел бы попытаться нарисовать твой гениальный образ, великий художник, – для тех, кто тебя не понимает…

Рубинштейн не любил Одессы.

Бывая здесь часто по родственным связям, он отказывался выступать перед одесской публикой.^[3]

Этот человек, с Бетховенской головой, в которой было нечто львиное, привык к почестям.

Быть может, он требовал их у толпы не только для себя, но и за десятки гениальных музыкантов, которые жили и умерли, не видя никаких почестей.

Когда он входил и уходил с концерта, молодые девушки, ученицы консерватории, со слезами восторга на глазах, целовали его руки.

Конец ознакомительного фрагмента.