Голубое сало

«Мудрый человек требует всего только от себя, ничтожный же человек требует всего от других», - говорит Лев Толстой.
«Не может долго продолжаться то, чего никогда не было», - говорит Андрей Платонов.
«Любовь к ближнему не котируется на бирже современных отношений», - говорит Владимир Набоков.
«Человек рождается жить, а не готовиться к жизни», - говорит Борис Пастернак.
«Порядочный человек должен жить вне этого: вне поклонников, автографов, жен мироносиц – в собственной атмосфере», - говорит Анна Ахматова.
«Если твой поступок огорчает кого-нибудь, то это еще не значит, что он дурен», - говорит Антон Чехов.
«Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра», - говорит Фёдор Достоевский.
«Хрущёв полностью вошёл в Сталина», - говорит Владимир Сорокин.
Нинь хао, сяочжу мой капустненький, как твои делишки? А я вот книжонку прочитал только что, и мой М-баланс по ходу чтения был в состоянии Obo-robo. Многие, когда только открывают, уже думают: «Что за хушо бадао? Бэйбиди вещица, н-да. Точно какой-нибудь пеньтань шагуа или байчи писал. Под спидами, разумеется»
Чантайди так покуролесил Сорокин. Хоть язык и странен поначалу, потом втягиваешься и тебе вообще табень на него, нимада. Просто сяобень.
А автор, этот шаонянь, далеко не чуньжэнь, как может показаться. Куайхожэнь – да. Пока мы прессовали вымя о голубом сале и приключениях вокруг него, я понял, что он великолепный рассказчик. Хоть и шизанутый. До этого был лаоваем для меня – понаслышке знал, вот и решил ознакомиться.
Книжку друг дал, а купил её в духе тип-тирип по трейсу. Если бы не смекалка, то пришлось бы раскрасить носорога, и всё - няо.
Так что ж такое это голубое сало? Это отложения в разных частях тела. Но не у обычных людей, а у клонов писателей. В инкубаторах были выведены следующие акулы пера: Достоевский – 2, Толстой – 4, Набоков – 7, Платонов – 3, Пастернак – 1, Ахматова – 2, Чехов – 3. Достаточно большое сходство с оригиналом: от 65%. Платонов разве что немного странен – журнальный стол, живой журнальный стол. Ну, вполне близко к оригиналу, как сказали учёные.
Клоны писателей должны писать тексты, а после завершения впасть в анабиоз. Пока они «спят», в разных местах откладываеся голубое сало. Работы были отправлены главному герою по голубиной почте.
У Пастернака и Ахматовой – стихотворения. У остальных – в прозе.
Что удивительно, реально создаётся ощущение, будто читаешь не Сорокина, а этих авторов. Естественно, у всех он высмеял какие-то стилевые особенности. Достоевский путался в мыслях, хотя начинал начинал хорошо да-с да-с да-с хорошо а что не так не не а куда что. Набоков использовал неудобоваримые термины, непростые, как десятимерный куб, и уйму метафор. Платонов - кучу ненужных и неспелых прилагательных. И это чертовски круто! То есть он пишет про всякую грязь, но языком известным нам классиков!

Также этот постмодернистский романчик – фынцыхуа на историю ХХ века. Ядерный гриб вырос не в японских городках, а в Лондоне. Гитлер и Сталин подписали мирный договор, и теперь они – лучшие друзья. А Иосиф Виссарионович, имея жену, тюрит сухие отношения с Никитой Хрущёвым. Большой Московский театр находится в канализации! То есть, мурены мои прозрачнобородые, вы сидите такие, смотрите, как выступает Пятой, а над вами плавают экскременты. И таких моментов просто куча. Неудивительно, но наркотики легальны. Ещё вождь втыкает себе каждые несколько часов некое вещество в язык.

Мне кажется, что Сорокин писал сию книжку под воздействием психотропным веществ или тяжёлых наркотических препаратов. Положил в рот пару таблеточек ЛСД, а потом запил чачей. Вы понимаете, мои златошеие протуберанцы, есть орден, в котором состоят люди, которые трахают землю. Да-да, не ослышались. Землю-матушку. А свои громадные гениталии катают в колясках.

Ну и, разумеется, как и полагается всякому постмодернистскому творению, здесь есть метафора. Какую я уловил? Голубое сало могли образовать только писатели, а само оно – вечно и неуничтожаемо. Я полагаю, что Владимир имел ввиду следующее: литература бессмертна. Да-с да-с да-с бессмертна а но что кто где МОИ ТАНКИ!

Рекомендовать я книгу НИКОМУ не буду. Когда я прочитал, у меня была одна мысль, большая: АААААААААААААА, мне всего 16, отстаньте от меня, ЗАЧЕМ я к этому притронулся? Теперь живи с этим. Но зато ржал, аки конь, на протяжении всего произведения.

Ладно, рипс лаобай, нимада, прощай. Целую в ЗВЁЗДЫ.
ShebchukPhotogenic

Роман "Голубое сало" входил тройку первых прочитанных мною произведений Владимира Георгиевича где-то в начале 2010-х годов (или раньше).
Я вам перечислю все их с лёгкостью: сборник "Пир" , "Норма" , "Голубое сало" ...
Были, конечно, и другие книги, прочитываемые по мере поступления. Но, кажется, мой градус интереса к творчеству Сорокина (будем честны) существенно снизился после прочтения Теллурии . Никто не вечен, особенно писатели и художники, меняющиеся под гнётом времени и событий не хуже простых обывателей.
Люблю я того Сорокина, заумного, гротескного, абсурдного, родом из восьмидесятых и девяностых. Не стану катить бочку и гнать что-то вроде "фу, исписался", это ж не Пелевин какой-нибудь! Но разница существенная между написанным в ХХ веке и писанным в ХХI, она действительно есть, и это, вообще-то, хорошо - показатель профессионального развития.

Итак, "Голубое сало".
Не побоюсь своих слов, одно из сложнейших произведений русской литературы. Непередаваем тот восторг, с каким я перечитала этот грандиозный по замыслу роман.
Сорокин особенно хорош тем, что большинство его концептуальных идей и постмодернистических смыслов, лежат почти на самой поверхности, доступные для широкой аудитории читателей.
Те, кто всерьёз воспринимают любовную связь Сталина и Хрущёва, или те, кто не может преодолеть и десяти страниц текста, брезгуя разгребать потными ладошками лексические конструкции, неологизмы, китаизмы, квази научную терминологию и всякую прочую семантику, все они, недостаточно проницательные, отсеются Сорокиным как недостойные.

Бэйбиди сяотоу, кэчиди лянмяньпай чоуди сяочжу, кэбиди хуайдань, рипс нимада табень!

Но, хочу заметить, эта языковая заумь, преимущественно содержащаяся в первой трети романа (письма Бориса Глогера к своему любовнику) - несомненно лучшая часть.

Ещё в Сиднее, когда садился в трафик, начал вспоминать. Твои ребра, светящиеся сквозь кожу, твое родимое пятно "монах", твое безвкусное tattoo-pro, твои серые волосы, твои тайные цзинцзи, твой грязный шепот: поцелуй меня в ЗВЕЗДЫ.

"Голубое сало" начинается с односторонней переписки некого биофилолога (ею же и заканчивается).
Сорокин моделирует, вместе с языком, видение возможного и недалёкого будущего, его законов, последствий и особенностей. Мы погружаемся в этот новый, яркий мир, так не похожий на наш обыденный, встречая буквально в каждом предложении его отголоски:

Помнишь банкет в ASIA-центре по случаю split-фальжирования макросом ХЭТАО весеннего плюс-инкома?

Да, без сомнений помню. Это модное GERO-KUNST в питерской ART-мей чуань для лао бай син. Мерзкий топ-директ, solidный status, но не будем творожить минус-позит на зелёной W-бумаге и нарушать L-гармонию, рипс нимада табень.

Шикарный текст, с которым хочется играть, пусть мы можем только догадываться о смысле многих употребляемых слов и выражений. Это сила литературы, не иначе!

Итак, в 2068 году Борис Глогер, вместе с прочими био-инженерами, генетиками и военными прибывает в промозглую Сибирь на секретный объект GENLABI-18. Здесь они, успешно, будут выращивать голубое сало на телах реконструктов (проще говоря - клонов) великих русских писателей с переменным уровнем соответствия изначальному био-материалу и всевозможными физическими уродствами. Например, Платонов-3 - это обтянутый кожей стол, и ему ещё повезло.

Перед тем, как все объекты (Толстой-4, Ахматова-2, Набоков-7, Пастернак-1, Достоевский-2, Платонов-3 и Чехов-3) впадут в накопительный анабиоз для генерации голубого сала, они разрождаются текстами, кои заботливо прикладывает к своим письмам господин Глогер.

Теперь ОЧЕНЬ серьезно: я безусловно люблю тебя, как собственную селезенку, но если ты не сбережешь эти каракули, я тебя выверну наизнанку и на каждом твоем внутреннем органе черной японской тушью напишу по-русски его китайское название.

Эти тексты - отдельная изюминка романа, иллюстрирующие нам замечательную способность Сорокина имитировать стиль признанных классиков литературы. Удивительно, рипс лаовай!

На алко-пати по случаю завершения проекта, на штаб GENLABI-18 совершается нападение сектой... эээ, как бы выразиться цензурно? "Любителей" земли русской, которые, похитив результаты научного достижения, сматываются к себе под гору для того чтобы... С помощью машины времени, сконструированной древними сибиряками, отправить голубое сало в 1954 год, чтобы таким образом спасти высокодуховные русские скрепы и не допустить западно-китайского влияния на несчастную Россию в будущем.

Метафора всем ясна, я надеюсь?

Роман в конце очень интересно закольцовывается, показывая и доказывая нам, что неубедительные попытки "обиженных копателей" изменить ход истории остались несостоятельными и лишёнными какого-нибудь смысла.
Потому что никто так и не понял, что за голубое сало и как его употребить.

Надеюсь, не открою секрет читателям, рассказав, что:

Голубое сало - это квинтэссенция литературы, самого феномена литературности, материальный субститут духовной субстанции.

Проще говоря, такой саркастичный эквивалент русского литературоцентризма, нашего романтичного стремления к "обожествлению" литературы (особенно русской классической: "Пушкин - наше всё!" и прочее), и поиски некого абсолюта, которого не существует в природе.
Этим и объясняется попадание голубого сала в лапки Сталину, когда это обожествление достигло своего апогея. Что из этого вышло - читайте в романе. Сообщу лишь, что слияние квинтэссенции классической русской литературы с тоталитарным сознанием, не приведёт ни к чему хорошему.

Вот такой фантасмагоричный комментарий на тему постмодерна в русской культуре 90-х годов 20 столетия. Пожалуй, актуальный до сих пор.

Я был настолько поглощён потреблением сала, что к моменту, когда оно кончилось и надо бы было сказать заключительное слово о нём, я растерялся и смог лишь выдавить отрыжку и жалкое «…это всё? Больше нет?»

Если говорить об общих впечатлениях, то можно сравнить с тем, что попала в руки вещь, ни назначения которой, ни сути или цены не знаешь, но когда держишь, то сразу ощущаешь – вещь! От неё исходит какое-то странное притяжение. Её сразу хочется себе, даже если она абсолютна бесполезна или даже не интересна в целом и не вписывается ни в один из интерьеров, ни в один из ящиков, или даже балкон или гараж. Какое-то неуловимое чувство качества, харизмы. Когда держишь в руках, то ощущение продуманности каждой детали: всё на своём месте, всё отточено со швейцарской точностью, идеально справлено и выверено, красиво. Сорокин не стилист, Сорокин – часовщик из %бренд_очень_дорогих_часов%, только на ниве литературы. Выверенность каждого слова, его идеальное расположение в тексте – точность, меткость, направленность всех кусочков на определённую реакцию - вот основные характеристики его текста. Один стиль кончается, начинается другой, но всё это происходит хоть и резко, но совсем без слома, не чувствуется никакой границы перехода. Традиционная сорокинская фрагментарность ощущается очень успешной мозаикой с идеально подогнанными кусочками, и ничего, что жёлтый кусочек соседствует с красным – в итоге, при взгляде на целое, они оказываются каждый на своём месте и составляют целую картинку. Пускай эта картина напоминает «Гернику», но от того она ещё более необычна и всячески крута.

Сорокина принято ругать или очень осторожно хвалить. Ни то, ни другое не имеет какого-либо смысла, ибо и то, и другое будет в некотором смысле положительной реакцией, ибо, как я уже писал, цель таких текстов - реакция. Сорокин это писатель для трёх-с-половиной снобов, небольшой массы тех, кто хочет быть в тренде (но при этом морщится и перелистывает) и неплохой обеденный стол для филологов, критиков, моралистов, религиозных фанатиков и прочей братии. Короче, Сорокин – тролль по своему принципу существования. Очень толстый тролль при поверхностном взгляде, очень тонкий тролль при рассмотрении более детальном, но в любом случае — массового поражения.

Сало, тук земли, тук нашей культуры, самые сливки. Только не сливки, а – сало, ещё более насыщенное, более жирное (абсолютно жирное!) Оно с нулевой энтропией, с годами не становится хуже, не портится, не подвержено инфляции, как всё вокруг – оно всегда ценно. Ну и что, что там пишут экскрементами на стенах – время такое: раньше вымучивали историю, писали её кровью, нынче же приходиться усираться, чтобы что-то создать; и ничего, что там землюшку любят в прямом самом смысле – время такое: патриотизм первым делом, ну а девушки, а девушки - потом. По-моему, это высшая похвала всей русской классике и отличнейший стёб на тему патриотов и всей остальной тусовки.

Сорокин местами пишет намеренно ужасно, т.к. знает, как должно быть по принятым меркам «хорошо». При этом он временами даёт контраст и пишет красиво, как надо. Это нереально круто, если словить эту волну и игру на контрастах. Происходит некоторое утверждение форм через их отрицание. Это из разряда «фу, так не бывает!», после которого сразу идёт реакция «а как тогда бывает?»… и начинаешь задумываться, как бывает на самом деле и чем всё же отличается… или не столь уж сильно отличается от «на самом деле».

С. П.