Почему-то жило во мне сформированное окружением предубеждение, что Сорокин – это ад, мрак, мат, современное искусство и лучше не надо. «День опричника», взятый в руки практически чисто из чувства противоречия, показал, что надо, еще как надо, и что в общем и целом - восторг.
Повесть об одном дне нового русского опричника, говорящего по мобиле, разъезжающего на автомобиле, но – традиционно разъезжающего с песьей головой и ходящего под царем нашим батюшкой. Казалось бы: и что?
А и то.
Сорокин – в первую очередь, блестящий, действительно блестящий, стилист. У него не только Кремль, но и текст сахарный – ровный, гладкий, действительно добротный, который льется через тебя, почти как песня. Большая часть стихов вызвала и вовсе неподдельный восторг. Стоит оговориться – текст этот не без мата и не без всего того, что приписывают ему злые языки, но отнюдь не в таком ужасающем количестве, да и меня от подобного не коробит. Мата же не к месту я не заметила вовсе, впрочем, я абсолютно искренне считаю ловко и в меру употребленную обсценную лексику средством художественной выразительности, и тут меня не переубедить.
Как ни странно, у меня, несмотря на вкрапления мата, физиологии и зверства, главным ощущением осталось чувство поющего, звенящего сердца. Какой-то чистоты, несмотря на всю иронию, грязь и ерничанье, которых хоть отбавляй. Чего-то очень русского в хорошем смысле, проскальзывающего в отдельных фразах, и я упрямо вижу это хорошее, даже если набежит толпа со словами «да он же просто стебется».
Действительно, местами проглядывает откровенный стеб, прорывающийся отдельными пассажами, березовым соком «Есенин» и прочими мелочами, над которыми я восторженно посмеивалась, а окружающие разочаровывались, не найдя в тексте ничего смешного.
Сам же мир будущего рисуется буквально парой штрихов, чисто условно, чтобы завлечь читателя в эту игру, а дальше взбудораженное сознание начинает само достраивать варианты того, как же это все выглядит, эта новая Русь на обломках Союза. И так, наверное, даже лучше, чем если бы все придумали за тебя. Тебе оставляют простор и размах, возможность самому поучаствовать в этой странной игре.
А вот дальше мы подходим к самому интересному. Пожалуй, стоит признать честно: никакого посыла читателю, идеи самого текста я не нашла, даже не могу его самостоятельно измыслить, следуя любимой школьной игре в «голубые занавески». Но, честно - и не хочется. Это притом, что я люблю, чтобы этот некий посыл был, и он пусть бы и не являлся несущей конструкцией текста, но вырисовывался на горизонте при соответственном желании его увидеть.
Да, я не знаю, о чем писал автор.
И да, я поставила при этом книге почти пятерку. Потому что все во мне склоняется к мысли, что «День опричника» - это чистой воды l’art pour l’art. У искусства ради искусства в литературе есть одно неоспоримое достоинство – такой текст позволяет без зазрения совести читать его просто для получения удовольствия, ради самого процесса чтения, и такие книги, как кажется мне, людям совершенно необходимы. Духовный рост – духовным ростом, но подобные вещи позволяют хоть на некоторое время отринуть чисто утилитарный подход – а что я буду иметь с прочтения этой книги, какие темы автор затронет, что взрастит он во мне? – и вспомнить о том, что владение художественным словом – это не меньшее искусство, чем владение кистью или музыкальным инструментом, что оно ценно само по себе как искусство. Что художественный текст и по форме своей может быть достоин если не восхищения, то уж уважения так точно, и что что-то может быть написано потому, что автору просто захотелось.
С другой стороны, это все дает и некий особый эффект: сразу хочется пойти и читать Сорокина еще – проверить гипотезу, попытаться поискать позицию и идею, ну и просто получить удовольствие, поглядеть, а как он еще может. Есть у меня почему-то ощущение, что может.
Может, и просто за одну эту фразу:
Изящная словесность - это тебе не мотоцикл!