Новый сборник короткой прозы Владимира Сорокина слишком короток, чтобы рассчитывать на новое слово и новый этап в творчестве живого русского классика. Скорее, на его примере можно поговорить о некоторых незаживающих темах и усыновлённых приемах, которые я мог бы назвать визитной карточкой автора, если бы не рисковал после такой банальщины узнать себя в одном из его зловещих героев. А в том, что почти все они зловещи, сомневаться не приходится.
Метафизически Сорокин — чистейшей слезы гностик, для которого сей мир — ад настолько глубокий, что бесполезно и пытаться выбраться на свет. Да никто и не пытается; даже не приходит в голову пытаться. Когда-то дав уничижающую характеристику роду человеческому — «мясные машины», Сорокин занялся их коллекционированием, создав в итоге уже приличный автопарк. К роскошным предвидениям новых опричников или book’n’griller’ов «Белый квадрат» добавляет типажи поскромнее: богемных поэтов и инфернальных телевизионщиков. Впрочем, куда пронзительнее образ обывателя, нашего современника, всегдашнего эвримена, тщательно портретируемого ещё со времён «Нормы» и «Очереди». Здесь можно усмотреть один из главных рецептов короткой прозы Сорокина: начинается сюжет с вполне безобидного времяпрепровождения, застолья, светской беседы, которые вдруг прерываются безумным абсурдом вроде показывания друг другу анусов и совместного смертоубийства. Так в центральном рассказе сборника «Ноготь».
Вообще все герои Сорокина много едят, дерутся, совокупляются, совершают всевозможные телесные движения. Есть соблазн назвать это новым раблезианством («Теллурия» наиболее близко подошла к воспеванию здорового животного начала), если бы гностицизм Сорокина не был так радикально противопоставлен ренессансному сознанию великого французского гуманиста. Где Рабле возвышает телесное, утверждая и его божественную природу, там Сорокин не усматривает ничего, кроме звериной плоти, низводя дух до естественного отправления, до бессознательного гула, до до-до да нет ух ох ах бей бери беги хватай давай могай блин блё бла ту-ру-ру отбирай наливай давай-давай ох ух ах бессмысленного междометия. На месте того, что когда-то называлось человеком, теперь образовалась зияющая пустота, гудящая сквозняком дыра, страшное в своей незримости ничто. Попробуйте нарисовать на холсте или бумаге белый квадрат — вот это оно и будет.
Вслед за человеческими закономерно развалились и прочие скрепы, например государственные. На тему «Россия в произведениях В. Сорокина» впору задавать школьные сочинения (впрочем, с пометкой 18+, так что всё же университетские). Материалу добавляет и «Белый квадрат». В одноимённом рассказе герой воображает родину в виде гиганской спящей вши, очередного пробуждения которой мы «ждём с нетерпением и ужасом». Ещё более иллюзорной представляется Россия в рассказе «Фиолетовые лебеди». Здесь она «как бы страна»: с «как бы царем, как бы боярами, как бы холопами, как бы церковью, как бы законом, как бы бизнесом» и т. п. Реальны только ядерные боеголовки, да и они на поверку оказываются сахарными, сахар растворяется в чайном стакане, а стакан — во сне; в финале лебеди, подобно Ивиковым, готовы изобличить убийство традиции и смысла, да только перед кем? На мавзолее одни зооморфы...
Лишь один рассказ выбивается из этого минорного гностического ряда. «Ржавая девушка» выглядит скабрезной шуткой, эротическим анекдотом, но при всём своём постмодернизме и антифеминизме он неожиданно предлагает естественное, «человеческое» решение; проблема устранена, желание сбылось, солнце светит и радует снова. Вина ли Сорокина в том, что это единственный рассказ сборника, чьё действие происходит явно не в России? Сколько ни черти квадрат на снегу, дом не построишь...