Шаров - совсем не тот писатель, с которым я бы пожелала оказаться на одной волне, потому что следующая ступень - в одной палате. Разумное сразу же толкает вымести этот сор, как вымели его из "Нового мира", не приближаться к больному конвульсирующему существу. Но что-то извращённое толкает подойти ближе, взглядеться в язвы и выступающие рёбра романа. А после пожалеть? Мне ли дано такое право и мне ли подвластно что-то изменить...
Шаров пишет о многом, и это многое не укладывается и не должно уложиться в один роман. Прошлое по Шарову - совершенно альтернативная фантасмагоричная вселенная, иная Россия, способная родиться лишь в горячечном смешении истории, веры и ереси. На поверхностном слое история хора "Большая Волга", состоящем из фракций скопцов, эсеров и гимназистов. Если бы я хотела поглумиться, то просто начала бы пересказывать события вроде того, что во главе большевистской партии стояли эсеры и скопцы, как Сталин стал лицом покаяния партии перед народом, а партсобрания проводились путём хлыстовских "оргий": партбюро коллективно до изнеможения самобичевалось, парилось и плясало, и каялось, а потом проверяло надёжность решений пропевкой директив в Лептаговском хоре. А тем временем одна эсерка родила от сектанта внука божьего. А ещё там коровы бунт поднимали...
С таким набором не совладать без философской идеи. И она есть. Хор Лепагова - народ, ищущий спасения у Бога. Что бы ни происходило, каждый чих надо осмысливать в рамках этой концепции. Революция, война, лагеря - испытания на пути. Любовь - искушение дьявола. Любое событие книги укладывается в концепцию: "Шаров хотел показать, что народ ... Бога".
Роль Лептагова и отца Иринарха - роль пророков Бога.
Поведение хора - ничто иное, как следование избранного народа промыслу Бога.
Коровий бунт: народ лишь стадо, которое должны вести пророки Бога.
Рождение сына Бальменовой - знак, что народ сам порождает бога.
Хор состоит из трёх разных групп одного народа - народ вмещает триединство Бога.
Хористы в торфяном дыму, проходящие мимо Лептагова - народ...
... А вот тут не знаю. То ли это и было просвещение и возвышение над земными костылями, то ли чёрная неблагодарность и совершенное равнодушие к приведшему их в царствие небесное... Вот и нашлось потенциальное место для дискуссии (или церковного раскола).
В дополнение к этому много прямой кальки с библейских притч. Божьи знаки, чудеса, заветы, ожидания... Кроме Бога в этой книге ничего и нет. Хор Лептагова - странная организация, где каждому позволяется пропеть свои грехи и через это покаяться. Из этого пения Лептагов возводит храмы... Храмы из грехов... Чем не ересь?
Но больше всего в романе бьёт обезличенность. В любой ситуации группа действует как единый организм. Скопцы - это не просто люди, объединённые верой и лишением себя неких аттрибутов. Это цельный персонаж с одной мыслью на всех, с одним действием на всех. То же и с остальными: вместо личности только лицевая сторона матрёшки (внутри неё ещё множество других, но все они собраны в одну точку и в один предмет повествования).
Единством книга и притягивает (и только им). Людям, идущим в секты, не столько нужно спасение и очищение, сколько возможность почувствовать себя частью целого. Быть нужным, любимым винтиком Божьего замысла. Они приходят ради чувства сопричастности всем делам огромной организации. Шарову удалось изобразить слияние людских разумов, отречение от индивидуальности. Это возвышенно, красиво, духовно. Такое безумие привлекательно и заразно. Нормальный человек видит плюсы и минусы, последствия и вероятности. Фанатик видит лишь идею, простую и достижимую. Надо только идти. И люди стекаются, летят на свет мечты о рае. Они даже не смотрят, куда ведут божественные дороги и возможно ли их прощение и покаяние. Богу ли не пожалеть, но угодно ли Ему их прощение?..