© Владимир Печников, 2017

ISBN 978-5-4483-6236-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О книге

Вот уже более пятнадцати лет, как я живу в деревне и нахожусь в состоянии повседневной работы во славу крестьянского хозяйства. Теперь, уже являясь непосредственным ведущим участником деревенской жизни, я, человек, в недавнем времени совершенно посторонний, до сих пор не могу объяснить самому себе этой беспрерывной тяги к труду на земле.

На основании пережитого, хочу представить в своей книге небольшие заметки на тему: Основные особенности существования в условиях деревенской жизни. Иногда, конечно, с некоторой иронией.

Вместо предисловия

Каждый человек хочет от жизни каких—то прекрасных мгновений, которые будут помниться на протяжении всего дальнейшего существования. Об этом совсем не стыдно будет рассказывать родным и знакомым. А когда повседневная рутинная суета начнет поглощать в свои сети, то можно запросто опереться на то лучшее и то светлое, которое, несомненно, облегчит жизнь тебе и окружающим тебя людям.

Красота, раздолье, немыслимое великолепие окружающего пространства, чарующие звуки и отголоски живой природы, разнообразие удивительных красок, с непередаваемыми ароматами! Вот вам и деревня, где ландыши, соловьи, очаровательные рассветы, умопомрачительные закаты и, наконец, чистый воздух и вода. Всё это, в своей совокупности многообразия манящей прелести, без всякого сомнения, влечет любого из нас в удивительный мир первозданного удовольствия, в самое сердце волшебной сказки. Там, конечно же, сбываются любые желания, и может даже невыполнимые мечты. Вот-вот, и так далее… до самой до бесконечности. Но есть одно не удаляемое но. Ведь все это природное восхищение я вижу с постоянно поднятой задницей на огороде. Вернее, именно она всем восхищается и это просто необходимое условие, предназначенное для того, чтобы заработать какую-то копейку для непродолжительного отдыха на той же природе. Встанешь утром на рассвете, откроешь дверь – сразу же попадаешь в чудесный портал, через который неотвратимо перенесёшься в благоухающий мир Божьего творения. Пробежит незаметно день, наполненный, насыщенный, утрамбованный, набитый до отказа. Заползешь на четвереньках в долгожданную, милую, родную хату и… истинно возрадуешься:

– Слава Богу! День прошёл!

Хоть и хотел бы, но не до песен тут, не до стихов! Напорешь голодное брюхо до невозможного отказа всем, что есть на столе, и завалишься храпеть до первых петухов.

Глава первая

Не перестаю удивляться, на что способна наша матушка природа, какими бескрайними возможностями и умопомрачительными силами она, казалось бы, бесконечно обладает?! Вот оно – маленькое арбузное семечко. Это махонькое, крохотное, беззащитное Божие творенье попадает однажды в землю, где происходит неописуемой важности таинство. Совершаются удивительные, очаровывающие своим неповторимым совершенством и неподкупным великолепием, чудеса. Лето засушливое было, как никогда. Всего-то пару раз дождичек помочил, да и то не очень правильно. Но семечко проросло в не совсем плодородной почве, появился корешок, который верно, направленно и целеустремленно помчался прямо к центру земли, обходя все возможные препятствия, в поисках надежного поставщика, необходимой для роста и развития влаги. Говорят основательно уходит в глубь нашей родимой земельки главный орган арбузного счастья, а в засушливые года и того на много глубже.

На полу-песчаной поверхности, со всё нарастающими оборотами, стремительно уходят в стороны, прибавляющие в росте (каждый день по сантиметру), кудрявые, словно только что снятые с бигудей, сочные ярко-зелёные плети. Усики усиленно цепляются за любые преграды, попадающиеся на не простом пути следования и, конечно, способствуют скорейшему продвижению побегов по окружающему пространству. Совсем немного времени проходит, и вот тебе, пожалуйста, откуда не возьмись – целая плантация маленьких, нежных и жёлтых соцветий, придающих зелёному фону огромного природного ковра утонченную душу неизвестного художника: изыск, совершенство и душевное равновесие.

Кое-где можно найти маленькие, кругленькие и полосатенькие арбузики, которые только что народились. Они тут же целеустремленно и уверенно стали прибавлять в росте и в весе, причем не по дням, а по часам. Осень не заставила себя долго ждать. Она незамедлительно принесла нам в дар за тяжелые, добросовестные и кропотливые труды удивительное зеленое, большое и полосатое чудо с розовой сочной и сладкой мякотью, то самое божественное создание, предназначенное для направленного услаждения всех человеческих органов чувств.

Пробежало лето, пролетело. Но, нет промчалось, как никогда. С каждым годом этот неподкупный бег всё наращивает и наращивает свои бескомпромиссные и никого не щадящие обороты. А мы в такт ускоряющегося в наших мыслях, издающих стареющим мозгом, процесса миротворения бежим, бежим и мчимся сами за собой в надежде догнать собственную тень. Никуда от этого явления не деться. Ведь так устроен человек – главная ошибка природы, которая выделила очень-очень мало времени своему созданию для своего же осознания.

Порой просто необходимо, хотя бы на чуть-чуть задержаться на повороте, ускоряющих темп событий, чтобы искренне проникнуться душой и телом, мыслями и чувствами, сознанием и рассудком до самой глубины, до самого дна, до самой бесконечности, окружающего нас настоящего и действительного момента, именно который и руководит всей нашей жизнью, но которого мы как-то не признаем, не видим, а иногда даже презираем.

Утренняя прохлада осени… года.

Ох, уж это бабье лето! Такое очаровательное и обворожительное, такое умопомрачительное и бесподобное. Налетело бурно и внезапно! Легко, непринужденно и беспощадно вскружило всем без исключения головы! Окружило своими неповторимыми и не передаваемыми красками всех цветов радуги. Обложило непредсказуемым шармом своей удивительной, ни с чем несравнимой и обожаемой природой. С нескрываемой искренней нежностью и безответной любовью бросило к нашим ногам всю свою душу, все голоса, все незабываемые ароматы навсегда уходящего лета.

Утренняя прохлада, сквозь упавшую на грешную землю дымку тумана, бесшумно заползла в ветхий вагончик, который одиноко стоял на опушке сосновой полосы. Эта самая прохлада, недолго думая, стала верно и направленно проникать под одеяло, лежащего под ним человека. Это означало, что наступило не совсем долгожданное утро.

В искривленных извилинах, изможденного алкогольным бомбометанием мозга тридцатипятилетнего молодого мужчины, начали скромно, шаг за шагом, проблескивать долгожданные, просто необходимые в данном случае искры слегка размытого и нечеткого разума. Мысли не очень скоро стали приобретать законные правильные очертания, принося тем самым смысл существования окружающего нас мира. Из центрального штаба головного мозга напористо четко и нагло начала поступать угнетающая информация о пьяном беспределе, совершенном накануне вечером, о бесполезно проведенном времени, о беспутстве, бессовестности и других гадостях, совершенных в неадекватном состоянии.

– Ничего не поделаешь… Что сделано, то сделано. – подумал Владимир, отодвигая трепыхающимися, наверное от волнения пальчиками родное разноцветное одеяло. – Но, не дай Бог, дед Кондратий в гости незвано заявится.

Володя, предчувствуя, даже предвкушая этот непрошеный визит, очень осторожно и нежно приложил свою ладонь в ту область тела, где, по его мнению, должно было находиться сердце.

– Бляха муха, блин горелый, твою мать! – непрерывно раздавалось из пересохшей глотки.

Сердце тоже хотело выкрикнуть в унисон те же самые слова, но вовремя вспомнило, что, к большому сожалению совсем не умеет разговаривать. Чтобы выразить свое отношение к своему же омерзительному существованию в данном организме, сердце учащенно круто и беспощадно билось под рукой своего гадского хозяина. Гадский хозяин еще больше, чем было до этого, помрачнел. От вражески нападающей зеленой тоски, от этого мысленного нагнетания и так уже напряженной обстановки моментально поднялась температура. В связи с этим, конечно же, усилилось потоотделение. Свежие капли влаги, выступающие повсеместно на пропитой коже, можно было запросто и незатейливо собирать, будто березовый сок в весеннюю пору.

Кроме всего прочего, можно было бы еще перечислять и перечислять все остальные недомогания, которые так внезапно, самое главное неизвестно из-за чего, навалились на больную голову нашего героя. Из всех напастей, обрушившихся на Володю в это раннее и хмурое утро, хотя было видно по всему, что день предстоит просто прекрасным и солнечным, более всего и очень даже настойчиво беспокоила, давила и не давала покоя, намертво устоявшаяся во рту сухость. Из-за этого непонятного явления, невозможно было провести никаких действий не только языком, но даже головой. Губы скрючились в каком-то знаковом ожидании в виде очень неправильной восьмерки. Восьмерка временами переходила то в шестерку, то в семерку, а иногда и в ноль.

Володя выполз из вагончика, затем медленно, очень медленно, очень-очень медленно привстал на коленки и, пошатываясь, нашел то самое, необходимое в данный момент, нужное положение тела. Затем он приподнял больную голову высоко к небу. Левой рукой, держась за место, где должны были быть ум с честью и совестью нашей эпохи, правой рукой он стал хаотично и неистового наносить на свое туловище кресты, моля при этом все всевышнее о снисхождении и пощаде. Воззвания к небесам были бессвязными, непонятными, имеющие особую и причудливую форму, выливающиеся в нелепое бормотание:

– Господи! Господи! Го-о-о-споди-и-и! Прости Господи меня грешного! – С большим усилием воли, стоя на коленях, произносил наш больной товарищ. – Пожалуйста, – добавил он.

Все эти слова наш больной Вова проговаривал только про себя. Все дело в том, что язык, от наступившей засухи, никак не возможно было повернуть в какую бы то ни было сторону. Да, хоть ты тресни.