© Владимир Парилов, 2017

ISBN 978-5-4485-0044-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Начало

Здравствуйте. Именно так и в старину, и по сей день, приветствуют друг друга и, главное, абсолютно незнакомых людей жители глухих таёжных деревень. Если в первый момент вас, как меня и большинство моих приятелей, охватывает неловкое удивление от подобной доброжелательности, то, после двух – трёх «здравствуйте» от встреченных жителей, вы, начиная понимать, что приветствие любого человека это неотъемлемая часть устава деревенской жизни, с удовольствием включаетесь в этот процесс и, с ничуть не меньшей доброжелательностью, приветствуете в ответ их. Вскоре, глядишь, и ваши лица просветлели, и морщинки на них разгладились, и проблемы больше не кажутся такими уж проблемными. Почему так происходит, почему привычное, казалось бы, пожелание вам здоровья незнакомыми людьми, оказывает на вас такое благотворное влияние? О, тут гораздо больше слагаемых, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, четко, почти нараспев, произнесённое деревенское «здравствуйте» демонстрирует открытость и искренность, которых полностью лишены привычные «зрасе» наших знакомых. Во-вторых, доброжелательность, отчетливо улавливаемая в их приветствии, несёт в себе яркий созидательный характер, как на сознательном, так и на подсознательном уровнях, в полном отличии от, якобы приветственного, бурчания наших злопыхателей. В-третьих, приветствие сельчан произносится ими, глядя прямо в ваши глаза, что подразумевает четкую адресность пожелания здоровья именно вам, в отличие от нашего обыденного приветствия в никуда. Кроме того, в деревенском приветствии всегда присутствует искусно замаскированное любопытство, искренний интерес к вашей персоне, тем самым, исключается безразличие к вам, в отличие от тех приветствий, что сопровождают нас в повседневности, а это дорогого стоит. Все эти слагаемые оказывают мощное благотворное и созидательное воздействие на ваше подсознание, на вашу карму, и потому мир вокруг вас кажется добрее, а ваши проблемы мельче.

Я заострил внимание на этом, вообщем-то, незначительном примере только для того, чтобы продемонстрировать, что порой даже самое непримечательное, на первый взгляд, событие, при его тщательном анализе, может привести к весьма неожиданным выводам. Вот из таких выводов, полученных мной в результате многолетнего осмысления вечных для человечества вопросов, и сведенных в единое целое, состоит эта книга.

Долго, очень долго, я собирался написать эти строки, но гораздо больше времени ушло на своё понятие того, о чем здесь написано. Правильнее было бы сказать, что на это затрачена вся жизнь. Наверняка каждый из нас многократно задумывался над тем кто мы есть, для чего существуем, что там за гранью понятного. И я не исключение. С раннего детства и по сей день меня регулярно беспокоят эти мысли, заставляя задавать себе всё новые и новые вопросы и искать приемлемые для понимания ответы. И вот, не так давно, настал день, когда я (нет, не нашел ответы) сумел, как мне кажется, свести все ответы в единое представление об окружающем нас мире и решил поделиться своим, правильнее сказать сформированным для себя, видением этих ответов. Я ни в коем случае не претендую на неоспоримость и оригинальность своего видения, более того, я уверен, что огромное количество людей либо разделяет мою точку зрения, либо категорически её отрицает, но я, так же, уверен, что абсолютно безразличных (не считая «одноклеточных») к этой теме не существует.

Прежде всего, обязан вас предупредить, что я обычный человек, не обременённый научными званиями и журналистским образованием, а по сему, заранее прошу простить за простой, не высокохудожественный стиль написания этих строк. А уж ежели кого слишком коробит от предлагаемого чтива, то лучше сразу откажитесь от экзекуции. Исторические справки, которые будут необходимы в ходе повествования, я подчерпнул из разных, не всегда неоспоримых, источников, но здесь они не играют определяющей роли, а потому сойдут и такие.

Самое трудное в любом деле – это начало. С чего начать мне? Может с тех самых незабываемых моментов, когда впервые возникало жгучее любопытство и страстное желание понять из чего же всё это состоит. Вспомните своё детство, детство ваших детей, ваших внуков (у кого они уже есть), вспомните черту поведения, объединяющую всех детишек, и старательно вытравливаемую взрослыми. Это, то самое, жгучее любопытство. Надолго ли хватало сложной игрушки малышу? Оставьте их на несколько минут наедине, без присмотра, и вскоре вы услышите сосредоточенное сопение, разбирающего игрушку, ребёнка. И чем сложнее игрушка, тем большее желание понять, а что у неё там внутри, она вызывает. Дети вырастают, игрушки становятся другими, тоже взрослыми, а любопытство, вопреки стараниям взрослых, так и остаётся с человеком, становясь двигателем его познания, формируя его мировоззрение. Вот и моё понимание об окружающем нас мире зарождалось, благодаря любопытству, с часто задаваемых еще в детстве вопросов. Помню лежали мы с пацанами (два друга из моего детства) в траве у потрескивающего костерка, глядели в звёздное небо и рассуждали о том, одни ли мы во вселенной, есть ли жизнь на других планетах, какова она (если есть) и далее в том же духе. Эта, страшно далёкая теперь, ночь стала точкой отсчета моих многолетних размышлений о мироустройстве, о смысле бытия. По мере взросления количество вопросов только росло. Как появилась жизнь и как появилась разумная жизнь на планете, почему образовалось несколько рас, что есть бог, как появились, а главное почему, несколько религий, что есть рай и ад, что есть грех и почему это грех и т. д., и т. д.

А может начать с того момента, когда я впервые ощутил и поверил в мощь, заботу и защиту своего ангела-хранителя, не допустившего того, что за добрый, вообщем-то, поступок я едва не стал преступником. Дело было в армии, где наш отдельный батальон раз в две недели выставлял наряд на гарнизонную гауптвахту. В один из таких нарядов, я, будучи выводным (выводной это что-то вроде надзирателя, только подопечные не осуждённые, а дисциплинарно наказанные), познакомился с земляком, ожидавшим в одной из камер-одиночек, после приговора трибунала, отправки в дисциплинарный батальон, куда его определили за устроенную им драку. Парень, на мой взгляд, был совсем не плохой, с явно обозначенным присутствием интеллекта, да и повод для драки был вполне объясним, так что для меня он ну никак не «тянул» на свирепого уголовника. В виду обыденного для нас разгильдяйства, что-то там не складывалось с его отправкой к новому месту «службы» и, в связи с этим, уже больше месяца он безвылазно сидел в камере на гауптвахте, не имея возможности помыться и переодеться. В третье, после нашего знакомства, дежурство я, видя как мучает парня отсутствие гигиены, на свой страх и риск ночью повел его в его же полк, чтобы он смог привести себя в порядок. На беду, в расположении полка мы натолкнулись на дежурного офицера, который попытался задержать земляка, чем вынудил того к бегству. Я остался один, без подопечного, который куда-то «свалил», без оружия, которое я замкнул в его камере. Ситуация, сами понимаете, аховая. Покрутившись по территории полка и не найдя сбежавшего земели, я вернулся на гауптвахту, где уже в авральном порядке разыскивали меня (даже на станцию наряд отправили). Захожу на «губу», а у камеры, где закрыт мой автомат, стоят и ждут меня землячок и начальник караула. Понятно, что меня тут же определили в соседнюю камеру, потому как тот полковой офицер уже раззвонил о произошедшем и «замять» историю не представлялось возможным.

Мои командиры, в этой ситуации, были практически бессильны, начальнику «губы» – всё равно (его-то вины нет), а комендант гарнизона уперся рогом и настаивал на трибунале. Вообщем, прикинув все за и против, я уже готовился отправиться в Совгавань «…швырять камушки с крутого бережка…».

В предпоследний (как вскоре выяснилось) день отсидки, меня, очень неожиданно (поскольку осужденных и ожидающих приговора трибунала не водят на работы), отправили с другими «губарями» в солдатскую пекарню на разборку старых печей. Когда, ближе к вечеру, мы в сопровождении выводных возвращались через пустырь «домой», и я во весь голос пересказывал ребятам интермедию Аркадия Райкина, нам навстречу попалась какая-то дама. Приостановилась, всмотрелась,… и мы разминулись. Назавтра, ближе к обеду, без всяких прелюдий и видимых причин, ничего не объясняя, мне вернули ремень и пилотку, выписали сопроводиловку и отправили к себе в часть. Вскоре всё объяснилось. Выяснилось, что дама, которая встретилась нам на пустыре, оказалась директором Дома офицеров военного городка, которой очень, на тот момент, был нужен конферансье для её ансамбля, к тому же она была супругой генерала из политотдела дивизии, поэтому её желания (а в данном случае она пожелала видеть меня членом своего ансамбля) были почти законом для большинства командиров подразделений и служб.

Чистая случайность, скажете вы, я тоже так подумал в первые мгновения, но давайте рассмотрим произошедшее тщательнее, как говорит Жванецкий. Итак, меня, вопреки всем правилам, отправили на работу потому, что в тот день увезли на выполнение «левых» работ большую часть «губарей» и на запланированные задания людей не хватило, что, на моей памяти произошло впервые. Обычно почти половина арестантов остаётся без работы и весь день марширует туда-обратно на плацу, занимается строевой подготовкой. То есть, «левый» заказ, так удачно появившийся именно в этот день – первая случайность. Далее, какого лешего мне, человеку, которому в пору волком выть от реально возникшей угрозы дисбата, понадобилось пародировать Райкина для поднятия настроения, в конец затосковавшему, моему временному напарнику по работе, которого я ни до ни после никогда больше не видел. Не своевременное, казалось бы, проявление человеколюбия и артистических способностей – вторая, почти необъяснимая, случайность. Далее, многовластная дама, которая дальше военного городка никогда пешком не ходила, в этот день вместе с мужем приехала на его служебной машине в танковый полк, где у супруга было минутное дело. Но неожиданно дело оказалось не таким уж скоротечным и генерал предложил супруге уехать домой и прислать машину обратно. А денёк был хорош, и генеральша решила пару километров до городка пройти пешком, прогуляться, подышать свежим воздухом. В этот самый момент мы и пересеклись. Пешая прогулка в этом месте и в этот час всесильной директорши Дома офицеров – третья, практически невероятная, случайность. Про любую одну из них я не только поверил бы, что это чистая случайность, но, скорее всего, даже не заметил бы её, но когда они сошлись в одном месте, в одно время и фактически решили мою судьбу, я уверился, что это не что иное, как хорошо спланированная и прекрасно выполненная на энергетическом уровне акция по моему спасению.

А может быть начать с моего первого знакомства со «святым отцом», раскрывшим мне глаза на двуличие служителей Божьих и послужившего причиной формирования, в последствии, моего окончательного отношения к религии. Дело происходило вскоре после армии, когда я, устроившись работать в конструкторское бюро, познакомился с неплохим парнишкой, с которым мы довольно скоро сошлись во взглядах и даже подружились. Я свёл его со своей компанией, он меня – со своей, и мы оба пришлись ко двору. Как-то в их компании, состоящей в основном из бывших одноклассников, намечался сабантуйчик и я на него был приглашен. Одним из обязательных участников гульбища был их, когда-то, одноклассник, который на этот момент времени, после обучения в семинарии, служил священником при церкви в соседнем посёлке. В тот день у него была служба, и чтобы не затягивать начало торжества, за ним решено было съездить на машине. Я был свободен и согласился составить водителю компанию. В церковь мы приехали несколько раньше, и я успел захватить окончание службы. Меня приятно удивила и, я бы сказал, несколько подавила, та святость, степенность и достоинство, с которой молодой священник её проводил. Вскоре служба завершилась, попик (оказалось это его кличка в их компании) переоделся и мы благополучно подоспели к началу вечеринки. Через какое-то время попик захмелел, и из него такое полезло, чего даже я, будучи в любом состоянии, не мог себе позволить. Не буду описывать все его «чудеса», но этот типчик отличался от недавнего священника как небо от земли, или, если по «ихнему», как ангел от демона. Чтобы как-то его урезонить, я попытался затеять разговор на какую-то религиозную тему. О-о-о! Лучше бы я этого не делал. Я и так сомневался в религии, а тут такое услышал, что предпочел «внезапно» удалиться. К чести церкви, стоит сказать, что, через достаточно не большой промежуток времени, этот попик лишился сана и был изгнан из лона церкви.

Эти и масса подобных случаев давали мне, не только, мощный стимул для размышления но и материал, из которого я, как из кирпичиков информации, на протяжении многих лет строил своё мировоззрение. Это подобно складыванию сложного пазла без образцового рисунка, углы, как самое легкое, сложились почти сразу (вера в Бога, отрицание религии, убеждённость, что мы не первая цивилизация на Земле, происхождение человека), а середину, сопя, пыхтя и чертыхаясь я, так и эдак, составлял более трех десятков лет. Иногда элементы вроде сходились по контурам, но не попадали в цвет, иногда наоборот, вроде и рисунок появляется, а фигурки не стыкуются. И вдруг, на пятом десятке лет, «картинка» сложилась как бы сама собой. Несколько лет я еще её прихорашивал, разглаживал, любовался выполненной работой, и вот настало время, когда эту «картинку» не стыдно показать людям, что я и делаю.

Но сформировавшееся мировоззрение вовсе не освобождает меня от возникновения всё новых вопросов, от поиска ответов на них, от анализа и применения этих ответов.