На обложке: "Вид на палисадник в имении Островки" Сорока Григорий

© Владимир Кузьмин, 2023

ISBN 978-5-4474-1721-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Послеледниковый период в тверской литературе

I

Символика цифр обворожительна, на рубеже веков особенно. Относительно тверской литературы вопрос о времени и итогах ее существования выглядит проблематично. Слишком много в ее истории пустот и провалов: целые эпохи вытравлены из сознания наших современников и утрачены навсегда для исследователей литературы. Привычка к разрушениям и погромам у нас до сих пор преобладает над стремлением к преемственности традиций. Уничтожение активной литературной жизни в тверской провинции под занавес 1920-х годов, литературное безвременье 1930-х и робкое возрождение на литературном пустыре в конце 1940-х – самый яркий, но не последний пример тому.

Развитие тверской литературы в ХХ веке нельзя назвать естественным. Прочтите оглавления наших литературных изданий, одиноких беспристрастных летописей художественной региональной жизни. Из альманахов «Зарницы» (1920) и «Среды» (1923) ни одно имя уже не повторится в литературно-художественном и общественно-политическом журнале «В наши дни» (1936—1937), как и среди авторов «…Наших дней» не появится почти не одного, который бы вновь напечатался в конце 1940-х в «Литературном альманахе» (1947) или «Родном крае» (1948—1959).

Вслед за «бухгалтерским стихоплетством» участников тверского литературного общества имени И. С. Никитина и революционным словотворчеством членов ТАПП («Тверской ассоциации пролетарских писателей») на полках тверских библиотек – незнакомые имена: Г. Апресян, Н. Грешищев, К. Казарцев, Е. Мороз, К. Семеновский и др., неразбавленные известными прежде. Десятилетиями писатели уходили с литературной сцены Твери не поодиночке, а сформировавшими школами, направлениями. Внутреннее течение литературной жизни, собственные законы искусства в этом исчезновении не играли особой роли, действовали исключительно внешние нелитературные факторы.

Есть еще одна примета литературного процесса в Тверском крае уходящего столетия. Писатели, родившиеся здесь и признанные столицей, (речь идет о трех поэтах – Владимире Соколове, Николае Тряпкине, Андрее Дементьеве) предавались на тверской земле едва ли не полному забвению. В итоге, в отличие от своих соседей, смолян, орловцев, москвичей, Тверь до сих пор не имеет ни одного регионального литературного праздника (кроме «Пушкинских дней»), а те, кто вполне их заслуживает, на склоне лет по неизвестным причинам игнорировали малую родину.

Начало века выглядит из тверской современности чередой потерь: забыты Николай Сулейкин, Алексей Тверяк, Михаил Козырев, Василий Никифоров-Волгин. За последнее десятилетие, время многочисленных литературных возвращений для всей русской литературы, в Твери не состоялось практически ни одного¹. …Притом, что книги многих авторов давно – библиографическая редкость, каждый из них по уровню мастерства и значению для отечественной культуры заслуживает хорошего избранного. В этом, кстати, и качественный итог десятилетней деятельности областного книжно-журнального издательства (ТОКЖИ), сотрудники которого до сих пор не создали ни одного серьезного труда о тверской литературе уходящего столетия.

Между тем, размышления об итогах тысячелетия отвлекают нас от проблем куда более острых и близких по времени и расстоянию.

Тверская литература последнего десятилетия существует в совершенно новых условиях художественной и издательской независимости. За это время региональная культура, лишенная одновременно и корней своих, и идеологических основ, обратилась к разным пластам своего прошлого.

II

Еще не забыто то замечательное время, когда тверская литература будто бы струилась журчащими ручьями, набиравшими свою силу. Появлялись автор за автором, книга за книгой, журнал за журналом, альманах за альманахом. И в сердцах многих поселилась нечаянная надежда, что вот-вот родятся свои Михаилы – Булгаковы и Щедрины.

Но взамен Михаила Афанасьевича явился ловкий литературный клипмейкер Виктор Куликов и дописал «Мастера и Маргариту». А Михаилом Евграфовичем стали называть секретаря местного отделения Союза писателей России Евгения Борисова – не в шутку, а всерьез ежегодно на вручении областной Салтыковской премии.

Е. Борисов и В. Куликов – только два, разумеется, не самых главных писательских типа, оказавшихся в центре литературной жизни провинции в последнее десятилетие, но у них много общего. Это – литературная чичиковщина. В. Куликов зарабатывал романами об «убийстве…» и «убийцах…» Влада Листьева, литературной мертвечиной – сиквелами. Е. Борисов предпочел творчеству литературный официоз.

За последние десять лет, перефразируя Ламартина, тверские литературные Боги пали, но троны освободить не захотели. Быть может потому, что не они нужны творческим людям. …Король голый, а его свита ослеплена белизной листа на его рабочем столе.

Послеледниковые ручьи тверской литературы…

Когда-то, в 1970—1980-е, калининские писатели издавались преимущественно в Москве, в калининском отделении издательства «Московский рабочий» по утвержденным и много раз согласованным тематическим планам. Этот путь, хотя и не без препятствий, оказывался самым прямым. Теперь Москва далека от провинции. Но при всем столичном литературном разнобое, который так и не прижился в провинции, напечататься в «центральном» журнале, издательстве – значит получить определенный знак качества. В далеком прошлом отдельных публикаций в них удостаивались поэт Александр Гевелинг («Наш современник») и прозаик Евгений Борисов («Юность» Б. Полевого). В 1970—1980-е наиболее часто печатался талантливый прозаик Эдуард Хозяинов, неожиданно оставивший литературу, но более всего – Михаил Петров. Сейчас даровитые тверские художники стали авторами «Москвы» (Юрий Красавин из г. Конаково), «Нового мира» (Евгений Карасев из Твери), «Нашего современника» (Любовь Соломонова и Георгий Степанченко из Ржева).

Если ранее тверской литератор, принятый столицей, мог рассчитывать на более пристальное и благосклонное внимание местного читателя и власти, то сейчас ситуация во многом изменилась. В 1970-е, после критических выступлений прозаика Марины Соколовой в «Правде», сгорал ее родовой дом в Лихославле, у нее с легкостью отбирали кусок родной земли. Сейчас писательское слово в провинции власть может просто не замечать, игнорировать. Или, как это было придумано еще во времена Чаадаева, пустить слух о «дурном» характере… И, на удивление, «дурным» характером в Твери славятся те, кто благодаря своему недюжинному таланту востребован современной русской литературой, «толстыми» литературными журналами. Но, впрочем, это – вечный конфликт художника с властью. Не всякий выдержит безапелляционную публицистику Валерия Кириллова в «Российской Федерации», искрометные «Провинциальные хроники» Юрия Красавина в «Москве», политические памфлеты Александра Огнева и Владимира Юдина в патриотической периодике, а тем более – подчеркнутую хладнокровную независимость редактора «Русской провинции» Михаила Петрова. У этих авторов есть авторитет и многолетний опыт писательской жизни, представление о правилах движения по властным и редакторским коридорам. А каково было тем, кто пробивался к своей первой книжке из самой глубинки тверского края?

III

…Имен открыто множество: не только литературных единиц, но и групп, союзов – в Торжке, Вышнем Волочке, Бологом, Лихославле, Кимрах, Ржеве. С 1990 года в областной универсальной библиотеке имени М. Горького в конце февраля проходят «Недели Тверской книги». В среднем каждый год издательства области выпускают более 500 наименований книг, из них пятая часть – собственно литературная продукция: проза, поэзия, критика.

Писательская организация с конца 1980-х перестала быть центром литературной жизни, она постепенно перемещается в журналы, коллективные сборники, альманахи² литературных объединений и групп. В Твери таковых по самым требовательным подсчетам четыре – «Роса», «Рассветная звонница», арт-клуб «Треугольник», «Виктория», а еще в районах области – «Истоки» (Ржев), «Тверца» (Торжок), «Беседка» (Лихославль). Одновременно некогда робкие голоса обретают всю большую независимость, в первую очередь издательскую. Книжное пространство Твери завоевывают районные типографии и издательства.

Одним из центров тверского книгоиздания стали Кимры. С брошюры журналиста Ю. Крюкова «Кимры и кимряки» (1992) началась серия «Кимрской краеведческой библиотечки»³, в которой выходят по две, три популярных книжечки в год. Вслед за кимряками-краеведами активизировались авторы других жанров, в основном поэтического цеха – О. Ситнова, В. Токмаков, Е. Горбунова.

Тверская литературная «молодежь» очень быстро преодолела «комплекс первой книги» (не случайно одноименная серия Тверского областного книжно-журнального издательства вскоре закрылась) и перестала спотыкаться о свои литературные премьеры. Все больше выходило «вторых» книг: у Михаила и Василия Рысенковых, В. Токмакова, О. Ситновой, Г. Степанчеко⁴ и других. Постепенно преодолевался своеобразный комплекс неполноценности, который прежде испытывали так называемые «самодеятельные» авторы, по разным причинам не получившие членского билета Союза писателей.

С другой стороны, неприятие литературной молодежи некоторыми членами СП РФ доходило до анекдотичности. Устроила небольшой скандал одна местная поэтесса, когда ее сочинения, опубликованные среди прочих в коллективном сборнике «Беседка» (Лихославль, 1999), оказались не в ряду ушедших в мир иной классиков советской литературы, а открывали часть с именами новыми и малоизвестными. Изредка продолжались попытки отстаивать «писательский авторитет» с помощью популярного в прошлом жанра доноса…

Большинство уникальных имен из-под спуда провинциальных напластований выводила в литературный свет редакция журнала и издательства «Русская провинция», расположившегося в Твери. Областная администрация практически отказалась от финансирования этого журнала. Высокохудожественное иллюстрированное издание выходит благодаря меценатам, Русскому общественному фонду А. И. Солженицына и лично вниманию живого классика. Помимо прочего в серии «Поэты русской провинции» с 1997 года появились 12 поэтических сборников: А. Мальцев (д. Летнево), Л. Соломонова (Ржев), Ю. Гнатышак (Удомля), Л. Куприна (Сонково), А. Роженков (Белый), М. Ивицкая (Тверь) пришли в литературу, как говорили раньше на редакторском жаргоне, «самоходом». На свой страх и риск они несли рукописи в «Русскую провинцию», принимали участие в конкурсах. Причем, литературное пространство блистало не только разнообразием имен. Оно отличалось широтой школ и направлений, на которые ориентировалась литературная «молодежь»: в кавычках, потому что возраст авторов колебался от восемнадцати до восьмидесяти лет. Все это стало свидетельством окончательного литературного раскрепощения: разрушения традиционной советской писательской иерархии, состоявшей из череды литературных институтов – семинаров, совещаний, творческих объединений, съездов.

Едва может соперничать с «…Провинцией» областное книжно-журнальное издательство. На обложках его книг тоже появилось несколько новых имен. Большинство из них известные тверитяне – А. Филиппов, В. Крусс, Л. Сокуренко, Н. Капитанов и др. Они часто обозначают на страницах книг свой, как правило, высокий социальный статус, оплачивая по-разному издание своих книг. Они подчеркивают, что творчество для них – не главное, по крайней мере, не средство заработать на хлеб, а в основном – приятное хобби. Из тех авторов, кто живет за пределами областного центра, в издательстве в порядке очередности были представлены преимущественно члены СП РФ.

Литературная вольница выбросила на поверхность тверской литературы стихи Н. Семенова, В. Грибкова-Майского и В. Редькина⁵ – осмелившихся, помимо прочего, «нести эротическую тредьяковщину»…

В то же время обнаружилась тенденция к «самопечатанью». Издание книг за счет благотворителей часто становилось событием большим, чем выход томов за счет бюджета в ТОКЖИ. Так произошло с романом Людмилы Павленко «Театр тайны…» (1997), эпической поэмой Сергея Черного «Хронология боли» (1999), с книгами серии «Поэты русской провинции», со сборником прозы Всеволода Данилова «Стресс» (Тверь: Русская провинция, 1999), ставшим первым местным изданием, которое было представлено на Международной книжной ярмарке в Москве.

Литературный «самострой» 1990-х преимущественно заметен в поэзии. Борис Михня, Ефим Беренштейн, Василий Разломов, Марина Батасова⁶ входили в литературу, минуя официальные писательские кабинеты, и в дальнейшем их подчеркнуто сторонились и не замечали. Так, ржевский сатирик Владимир Соловьев, автор сборника «Умом Россию не понять…» (Ржев, 1998) справедливо признался: «…Я незнаком с тверскими литераторами и литературными администраторами, поэтому о моей книге в Твери никто не знал более года…». Литературный процесс в тверском крае, таким образом, развивался в двух направлениях. С одной стороны – через литературную и общественно-политическую периодику происходило информационное сближение писательской интеллигенции. С другой – через те же издания шло ее постепенное идеологическое и пространственное расслоение. У тверских литературных журналов и газет, в первые годы десятилетия отличавшихся всеядностью, появлялся очерченный идеологическими, а иногда и возрастными симпатиями условный круг «своих» авторов. В итоге «свежая» поэзия, проза и новые имена проникали в литературу в основном через журнал «Русская провинция», прессу – «Тверскую жизнь», «Вече Твери сегодня», районную периодику. А ежеквартальная газета «Литературная Тверь», издательство «ТОКЖИ», альманах СП РФ «Тверь» (основанный, кстати, когда-то все тем же редактором «Русской провинции» Михаилом Петровым), в целом более полно отражали «неприкосновенный» литературный пласт, сформировавшийся в прошлые десятилетия. Характерно и стремление некоторых авторов к перепечатке, в том числе в периодике, сочинений пятнадцатилетней и более давности (А Гевелинг, Е. Борисов, Г. Киселева и др.) на фоне современной литературной беспомощности. Хотя, быть может, иногда оправданным выглядело возвращение к исторической теме «старейшины» тверской литературы В. Камянского (с нее автор и начал творческую карьеру в 1930—1940-е годы). У таких прозаиков, как В. Исаков, В. Годовицын, резко возникший интерес к историческому прошлому Твери был, напротив, связан с сознательным игнорированием современности, а иногда и с ощущением собственной художественной несостоятельности перед острым социально значимым материалом.

IV

Прозаику в последнее десятилетие издаться было гораздо труднее. До сих пор лежат в столах тверских писателей несколько «толстых» романов. Вообще трудно назвать тверского прозаика, который бы за последние три года еще не успел «сесть за роман».