Глава первая

1

Зима была не только во дворе, но и в самой камере. Окно разбито, батарея еле теплится, с параши поднимается вонючий пар. Каждый согревается как может. Крутым легче всего – хлещут горячий чифирь. И со шмотками у них без проблем – телогрейки, вшивники.

Опущенным куда хуже. Им приходится спать на «вокзале»: под шконками, на бетонном полу – на матрацах без одеял. И теплого шмотья у них нет – типа конфискация имущества.

Демьяна к изгоям не причисляли. Но все чаще крутые бросали на него косые взгляды, о чем-то перешептывались между собой.

У них на Демьяна зуб. Для них он – беспредельный мясник, и они обязаны спросить с него за все его грехи. Это может случиться в любое время. Или штырь кожаный в тыльный канал, или заточку в бок...

Левый бок у Демьяна и без того прострелен. Муж Катькин, падла, постарался... И Глеб этот, паскуда. Все беды из-за него...

После того случая он целых полтора месяца провалялся в больничке, затем две недели зависал в карцере. Там его никто не трогал, никто ни за что не спрашивал. Но вот он в общей камере, на шконке недалеко от параши. Его не жалуют, его сторонятся. Он чувствует себя чужим...

Холодно. Но это даже хорошо. Пусть зуб на зуб не попадает, зато со сном сладить легко.

Пока он бодрствует, его боятся – не трогают. Но стоит заснуть, и все начнется. Чтобы тут же закончиться...

Холод сотрясал тело изнутри. Демьян пытался бороться с ним, но на это уходили силы. Одолевала усталость, все больше хотелось спать. Глаза закрывались сами по себе – хоть спички вставляй...

Крутые все чаще пялятся в его сторону. Как стервятники ждут, когда жертву оставят последние силы...

А ведь все могло быть по-другому. Он мог бы жить сейчас в Москве – классная хата, навороченная иномарка, клевые телки оптом и в розницу. За поясом волына, по левую руку три верных кореша – Псих, Юсуп и Аркаша. Им хватило бы месяца, чтобы намолотить бабок на кровавой ниве. Сколько у Демьяна было задумок на этот счет... Но, увы, вместо красивой жизни он должен мерзнуть в этой гнойной тюряге.

Все из-за Глеба и Катьки. Козел и сучка – его проклятие... Не надо было их трогать.

Ладно, что было, то было. От прошлого Демьяна отгородила тюремная решетка. Нужно думать о будущем. А впереди маячат все те же «решки». Грехов за ним ох как много, можно попасть на пожизненное заключение, а это – сливай воду и суши весла: дальше плыть просто некуда.

Он уже сейчас тонет. Но нельзя сдаваться, надо барахтаться... А на веки кто-то навесил маленькие гирьки – глаза закрываются, и нет уже сил оставаться на плаву...

Сон навалился на него всей своей охмуряющей тяжестью, Демьян не смог справиться с ним – заснул. И тотчас же камера пришла в движение...

Проснулся он уже на полу, сверху – куча мала. Чьи-то руки пытались стянуть с него штаны...

Быть Демьяну в петушином углу. Но это еще не все. Со временем его переведут в другой угол – в морг при тюремном лазарете. На нем кровь крутых авторитетов, на его счету даже убитый вор в законе. Не будет ему за это пощады. И менты против него, и братва. А он один против всех.

Сейчас его опетушат. Но Демьян – дикий зверь, он просто не может быть петухом. Он зверь!..

Демьян расслабился, но вовсе не для того, чтобы получать удовольствие. Пусть насильники думают, что он сдался. А заодно он урвет несколько мгновений, чтобы собрать в кулак все свои силы.

Все, хватит! Пора взрываться!..

Он резко оторвался от пола, но какой-то амбал не позволил ему подняться. За что жестоко поплатился. Озверевший Демьян извернулся и зубами вцепился ему в горло.

Это была мертвая хватка лютого зверя, загнанного в угол. Хватка крепкая и глубокая.

Амбал заорал от боли, попытался оторвать от себя зубастого хищника. Но бесполезно.

На Демьяна обрушился град тяжелых ударов. Но он не оставлял свою жертву. Руками обхватил амбала за шею, повис на нем. А тот все пытался избавиться от него. Рычал, хрипел, дергался.

Кровь из раны хлестала в три ручья. Амбал просто не мог продержаться долго. Так и случилось. Он быстро ослабел от потери крови, рухнул на пол. Только тогда Демьян отцепился от него.

С демонической улыбкой он развернулся лицом к своим обидчикам. Картина ужасающая. Лицо в крови, с оскаленных зубов стекают рубиновые капли. Граф Дракула отдыхает...

Толпа попятилась. И только один, самый смелый, ринулся на Демьяна. Зря он это сделал... Демьян ушел от захвата, сам взял крепыша в оборот. Сгреб его в охапку, разогнался вместе с ним и размозжил ему голову о стену.

Демьян представлял собой сгусток кипучей дьявольской энергии. Он один заполнял собой всю камеру, остальные казались пылью под его ногами.

Он ощущал в себе силы, чтобы разметать толпу. Крутые чувствовали это и жались к углам. Им было страшно, как может быть страшно охотникам, чьи выстрелы сорвали с горной вершины многотонную снежно-ледяную лавину.

Эта лавина катилась на них. Страшная и беспощадная...

Враг в замешательстве, но вряд ли это будет продолжаться долго. Если Демьян промедлит, его самого начнут рвать на куски. Нельзя стоять на месте...

Он не мелочился – выбрал для себя самого крепкого крутыша. Рывком подобрался к нему, развел выставленные вперед руки и мощным ударом головой сплющил ему нос.

Со всех сторон на него посыпались удары. Но для него это как для слона комариные укусы. Нет такой силы, которая смогла бы остановить разбушевавшегося монстра.

Но Демьян ошибался – такая сила нашлась. И очень скоро.

В самый разгар сумасшедшей драки в камеру ворвались надзиратели с дубинаторами. Демьяна попытались сбить с ног и ткнуть мордой в пол, но из этого ничего не вышло. Он продолжал буйствовать и даже смог вырвать демократизатор из рук одного попкаря. Второго вертухая он сбросил с себя – неудачник с силой ударился затылком о бетонный пол.

Третьего надзирателя он собирался зашибить трофейным дубинатором, но для этого у него уже не было времени. Четвертый вертухай ударил его по ногам – Демьян потерял равновесие и грохнулся на спину. И тут же его тело превратилось в барабан. Тяжелые кованые ботинки с силой врезались в живот, испытывали на прочность хребет, вбивали в пах мошонку. Под ударами дубинок немели ноги, руки, лицо превращалось в кровавое месиво.

Из камеры вытаскивали не Демьяна, а то, что осталось от него. Он не подавал признаков жизни, но никто не потрудился нащупать его пульс. Никого не волновало – жив он или мертв. Никто не считал его за человека...

* * *

Врачи всего лишь имитировали борьбу за его жизнь. Но он все равно выкарабкался. Да, он порядком помят, но живой.

«Демьян жил, Демьян жив, Демьян будет жить...»

Только для чего он будет жить? Ответ на этот вопрос он узнал очень скоро.

Уже срослась челюсть, зажили сломанные ребра, руки в порядке – ложку мимо рта не пронесешь, с ногами тоже лады – он мог ходить без костылей. И все же самочувствие ни в дугу. Да и на душе гадко до тошноты.

Но его самочувствие никого не волновало. В один прекрасный момент за ним пришли, защелкнули на запястьях наручники и куда-то повели.

Демьян оказался в кабинете для допросов. Такая же серость и тоска, как и во всех помещениях следственного изолятора. И за столом следователя такой же серый и тоскливый мужик. Демьян видел его впервые.

Незнакомый следователь смотрел на него подчеркнуто равнодушным взглядом.

– Гражданин Красновский? – делая вид, что подавляет зевоту, спросил он.

На столе пусто – ни авторучки, ни листка бумаги. Зато наверняка в ящике стола мотает пленку диктофон.

– Ну Красновский, а что? – недовольно буркнул Демьян.

Следака можно было назвать невзрачным, но безобидным – вряд ли. Чувствовалось, что он облечен властью и силой, способной крушить человеческие судьбы. Но эта же сила могла и созидать...

– Сколько на тебе трупов, Красновский? – Следак смотрел на него в упор.

Как будто в стул пытался его вдавить своим взглядом.

– А скока есть, все мои, – ухмыльнулся Демьян.

Следствие по его душу шло полным ходом. Железно доказано несколько дохляков, которых он после себя оставил. Так что нет смысла корчить из себя невинную овцу.

– Вор в законе Молот – твоих рук дело? – спросил следак.

Демьян сумел выдержать его гнетущий взгляд.

– Не знаю такого.

На его счету несколько крутых авторитетов, в том числе и московский законник по кличке Молот. Но это убийство на него не вешают, да никто и не знает про него. А этот кадр, получается, знает. Кто он такой? Откуда?

– А Монтажника знаешь? А Славяна? – с усмешкой спросил следак. И сам же себе ответил: – Знаешь, по глазам вижу, что знаешь. И по лицу вижу... Хорошо тебе репу отрихтовали, я бы сказал, качественно...

Все правильно, с крутыми в камере Демьян сцепился из-за Монтажника и Славяна. Это были самые козырные авторитеты Гурьевска. Были да сплыли...

– У меня не репа, – озлобленно заметил Демьян.

– Ладно, пусть будет лицо, – согласился мужик и с душещипательной насмешкой добавил: – Лицо трупа...

– Чего?

– А того... Ты умер, Красновский.

– Не понял.

– А ты сюда глянь, сразу все поймешь...

Из внутреннего кармана пиджака следак достал какую-то бумагу, протянул Демьяну.

– Это копия свидетельства о твоей смерти, – пояснил он.

Демьян взял справку, глянул на содержание. Глаза приняли форму квадратов. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, дата смерти, причина, по которой он отбросил копыта, обширный инсульт. Короче говоря, по этому документу Демьян уже покойник.

– Но я ведь жив, – очумело уставился он на следака.

А может, и не следак это вовсе. Может, курьер из преисподней.

– Это временно, – одарил его мефистофельской улыбкой собеседник.

– Кто... Вы кто такой? Кого представляете?

– Я представляю официальную правоохранительную структуру. Какую именно, не скажу. Зато скажу, зачем нам понадобилась твоя смерть. Ты умер, Красновский, чтобы заново воскреснуть. Но сначала ты пройдешь чистилище. Выживешь – будешь жить. Нет – плакать по тебе никто не будет...