Роман не претендует не на историчность, ни на истинность, а является плодом фантазии автора. А возможно это всего лишь сон, который однажды приснился наяву.

 
Был ли в самом начале у мира исток
Вот загадка, которую задал нам Бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели
Ни один разгадать ее толком не мог.
 

Омар Хайям

Не вокруг творцов нового шума, вокруг творцов новых ценностей вращается мир. Он вращается неслышно.

Фридрих Ницше

А что если священное есть просто пошлость?

Василий Розанов

Часть I

Глава 1

Симон подошел к реке, напоминавшую неширокую подвижную синюю ленточку, и остановился, смотря по сторонам. Как давно не был он здесь и как долго шел он сюда. Мысленно он вернулся к началу пути. Даже трудно себе представить, что он завершен, что все бесчисленные трудности во время этой нескончаемой дороги преодолены. И кажется странным, что возвратился сюда живым, не раз мысленно он прощался с жизнью. Видно Бог хранил ее от всех напастей и опасностей.

Бог, подумал он, какое странное и непонятное слово. Вечно ускользающая реальность, но которая дает о себе знать в каждое мгновение бытия. Нет, сейчас он вовсе не собирается размышлять на эту вечную тему, он может позволить себе отложить это занятие на потом. За эти годы достаточно времени он посвятил ему. И его не отпускает предчувствие, что еще придется уделять этому предмету много времени и внимания.

Симон вздохнул, но в этом вздохе не было сожаления. Какой смысл сожалеть о неизбежном, только напрасно растрачивать силы и энергию. Он вспомнил человека, который ему постоянно внушал эту мысль; его образ возник и почти тут же растаял в его воображении, словно ночное привидение. Еще не так давно эти встречи и беседы составляли основу его жизни, ради них когда-то он проделал длинный и опасный путь. А сейчас все это отодвинулось куда-то в сторону, хотелось заниматься совсем другим.

Он окунул в реку ладони. В это жаркое время года она становилось мелкой, ее можно легко перейти вброд. Симон вспомнил, как купались они в ней мальчишками. А теперь все они взрослые мужи. И каждый идет своим путем. Или все же нет, и их жизненным путям суждено снова пересечься? Предчувствие скорой встречи не отпускает его.

Симон зашагал вдоль русла реки. Внезапно он услышал какой-то неясный шум. Подвижная лента воды тут делала поворот, и он не видел, что происходит впереди.

Симон ускорил шаг. И буквально метров через двести остановился. То, что он увидел, поразило его. Несколько десятков людей стояли на берегу и внимали невысокому с черной, всколоченной бородой человеку. Он стоял на небольшом возвышении и яростно жестикулировал.

В уши Симона ворвался его иступленный голос.

– Покайтесь. Покайтесь. Ибо грешны вы. Только, признав это, вы очиститесь от скверны. И только тот, кто умолит свою душу под законом божьим, очистит и свою плоть, когда он будет прыскан святой водой и освятит себя в воде чистоты.

Да это же Иоанн, узнал Симон. Как же давно они расстались. И вот новая встреча. Предчувствие его не подвело.

Симон вспомнил, что Иоанн вступил в секту ессеев еще совсем молодым. И яростно, как все он делал, звал туда и его. Они много спорили на сей счет, Симон не соглашался на вступление. Но Иоанн сочетал ослиное упрямство с неистовством проповедника. И вот, кажется, через много лет эта жгучая смесь дала свои плоды.

Симон продолжал слушать друга детства.

– Не вода вас очищает, а дух святой, который нисходит на вас после крещения. Ибо, если не подготовились вы к нему, не будет вам от этого пользы. Кто готов, идите за мной.

Иоанн подошел к кромке воды. За ним двинулась толпа последователей. Но не все, значительная их часть осталась стоять неподвижно. В их лицах, в их облике читалось отчаяние и жажда недоступного им погружения в реку.

Симон направился к Иоанну. Тот смотрел на пришельца, но по его лицу нельзя было понять, узнает ли он друга детства или нет?

Симон остановился рядом с ним.

– Иоанн, – позвал он.

Иоанн продолжал молча смотреть на него. В его глазах горел огонь фанатизма. Симону стало не по себе. Разве не от этого пламени сбежал он из этих мест много лет назад. И вот снова оно его обжигает.

– Кто ты? – вдруг спросил Иоанн, пристально вглядываясь в Симона.

– Я Симон, твой старый друг.

По тому, как изменились его глаза, Симон понял, что Иоанн узнал его. Но никакой радости его лицо не отразило.

– Когда ты вернулся? – спросил Иоанн.

– Сегодня. А что тут происходит, Иоанн?

– Разве ты не видишь. Мир погряз во грехе. Он требует очищения. Я призываю и тебя последовать их примеру. – Иоанн обвел глазами стоящих вокруг них людей. Одна партия вышла из воды, другая заступала на ее место. Лица тех. кто оказались на берегу, сияли от радости, а те, кто в нее входили, были угрюмы и сосредоточены, как перед важным делом.

Как же мало нужно этим людям, чтобы их обмануть, подумалось Симону. Впрочем, те, кто желает быть обманутым, будут обмануты. А таких абсолютное большинство. Порой ему кажется, что это качество одно из основных человечества.

– Напрасно ты это затеял, Иоанн, – покачал головой Симон. – Так мир невозможно очистить.

– Не тебе об этом судить, – угрюмо произнес Иоанн, и в глазах его снова загорелись яркие огни веры.

Он не хотел этих споров, но только-только вернулся на родную землю, как все началось снова, грустно отметил Симон. Здесь все на этом помешаны. Но никуда от этого не деться.

– Почему же не мне, друг, – мягко произнес Симон. – Каждый может об этом судить. У меня на это прав не меньше, чем у тебя.

– У тебя на это нет прав. В тебе никогда не говорил дух святой. Зря ты вернулся.

Возможно это и так, подумал Симон. И это единственное, в чем может оказаться прав этот человек.

– Но откуда в тебе уверенность, что именно твоими устами говорит дух святой?

Иоанн так посмотрел на Симона, что тот невольно сделал шаг назад. Он испугался, что проповедник набросится на него. Да еще призовет для расправы над ним своих последователей.

– Тебе этого не понять. Я это чувствую каждой частицей своего тела.

– Нет ничего обманчивей чувств.

Симон уже не в первый раз вспомнил своего учителя из той страны, где он побывал. «Никогда не верь ни своим мыслям, ни чувствам, – разворачивалась лента памяти в его голове. – Мы чувствуем только то, что способны чувствовать. А мыслим только то, что на способны наши мысли. Но на каком основании мы можем быть уверенны в истинности и того и другого? Все лишь должно быть ступенью для более высшего. Запомни раз и навсегда: никогда и ни на чем нельзя останавливаться. Где остановка, там возникает неправда».

Симон посмотрел в угрюмое лицо Иоанна, и желание процитировать эти слова у него тут же отпало. Он не поймет и никогда не согласится с ними. Он воспринимает себя носителем истины. И нет сильней этого заблуждения. А то, что ему внимают столько людей, выполняют все его повеления, лишь усиливает в нем убежденность в своей правоте. И как с этим справиться, непонятно.

Симон остановил поток своих мыслей. Ему стало тревожно. Но не от действий и слов приятеля детства. Почему к нему вдруг пришла убежденность, что он должен воспрепятствовать этому безумию? Разве для этого он вернулся домой? Вовсе нет, это безнадежное занятие. Таких всегда было много на этой земле. Странная земля, где люди сполна проникаются божественным неистовством, где они спорят не то, что правильно и полезно, а то, что грешно или не грешно, что ведет к искуплению, а что от него отворачивает. Беда таких людей в том, что у них на глазах всегда покрывало. А тех, кто пытаются его с них снять, ненавидят лютой ненавистью. Вот и Иоанн сполна проникся ненавистью, об этом красноречиво говорит его пылающий взор.

– Если ты не с нами, тогда лучше тебя уйти отсюда Симон, – не скрывая враждебности, произнес Иоанн.

Пожалуй, только с этим он и может согласиться, подумал Симон.

– Да, я пойду, меня ждут дома. Я даже не знаю, живы ли родители.

– Они живы, – неохотно промолвил Иоанн.

– Это прекрасная весть, – улыбнулся Симон. – Спасибо тебе за нее.

Но Иоанн уже не слушал его, повернувшись к нему спиной, он шел вдоль русла и благословлял тех, кто собирался креститься водой. С тяжелым сердцем Симон пошел прочь.