Предисловие

«Правда ли, что каждый журналист мечтает написать роман?» Эта цитата из Довлатова верна и спустя сорок лет, ну разве что «роман» заменим скромно на «книгу». И да, некоторые его советы даже меня побудили задуматься и начать мучительно искать «окна» в своем рабочем графике, чтобы загрузить себя еще больше…

Дорогу осилит идущий, книгу напишет пишущий. Хотя бы что-то, хотя бы иногда, на компьютере, в блоге, в соцсетях. Но у кого нет такой потребности – о чем – то рассказать, чем-то поделиться, научить, быть полезным, в конце концов, то наверное и книгу писать таким людям не за чем. У каждого из нас имеется жизненный опыт, профессиональный, личный – неважно. Потребность поделиться, высказаться, вынести свое творчество на суд читателей – все равно, что художнику показать свои картины.

Мне нравятся слова американской писательницы Джулии Камерон, автора бестселлера «Право писать», о том, как мы заявляем свое право на личную Вселенную. Писать следует потому, что люди – духовные существа, а писательство – мощная разновидность молитвы и медитации, помогающая глубже понять самих себя, а также установить связь с более высоким и глубоким источником внутренней мудрости.

Писать следует, потому что это прибавляет ясности и страсти проживаемой жизни. Это чувственный, практический, заземляющий опыт. Писать следует потому, что это полезно душе. Писательство накапливает наше наследие, пролагает осязаемый путь в этом мире.

Право писать – наше неотъемлемое право, духовное приданое, что дает ключи от королевства. Высшие силы говорят с нами, когда мы пишем. Зовите их вдохновением, музами, ангелами, Богом, интуицией, наставлением или просто хорошей байкой – как ни поименуй, они объединяют нас с чем-то бо́льшим, чем мы сами, прибавляют сил и оптимизма.

О чем эта книга? Прежде всего – о памяти. О людях ушедшей эпохи. О времени и выборе. В конце концов, о вере каждого человека в чудо, которое хоть однажды с ним должно случиться. Истории эти – реальные события, изменены только имена. В книгу вошли повесть «Кукла» и два романа – «Попутчики» и «Сельдяной Король». Первый – история одного духовного поиска, окончившегося не только визгом тормозов на асфальте. Второй – «Сельдяной Король», посвящение морю и рыбакам. Выбору жизненного пути. Не судите меня строго за хеппи-энд, но такой исход, видимо, ожидаем всеми: и героями повествования, и потенциальными читателями.

Об авторе

Герои литературного дебюта астраханского автора – сельские жители, горожане, моряки, дальнобойщики, живущие трудами и заботами как недавнего прошлого, так и современных дней. Характеры персонажей показаны в нерядовых жизненных ситуациях.

Имя Владимира Гудинского хорошо знакомо тысячам россиян, астраханцам. Свой профессиональный опыт автор приобрел, трудясь на разных должностях в журналистике и пиаре. Прошел все этапы журналистской карьеры – от репортера «районки» до редактора городского издания. В 1998 году за цикл публикаций по проблемам малого предпринимательства на Всероссийском журналистском конкурсе «Сделано в России» был удостоен Золотой медали ВВЦ (ВДНХ).

Сельдяной король

Моя первая вахта продолжалась. В июне в Прибалтике стояли настоящие белые ночи, и непривычные к этому «светопредставлению» люди, вроде нас, южан, воспринимали их продолжением бесконечного пасмурного дня. Примерно в полночь я заметил на пирсе тень человека, перебегающего от одного контейнера к другому. Он явно заметил, что я за ним пристально наблюдаю и затаился. Я собрался с духом, сделал глубокий вдох и что есть сил закричал:

– Внимание! К трапу приближаться запрещено! Вы нарушите государственную границу.

Впрочем, никто не уполномочивал меня об этом предупреждать. Что делать дальше, я просто не представлял. Рискни незнакомец подняться по трапу на пришвартованное судно, мне и противопоставить ему было нечего. Ни оружия, ни связи у меня не было.

Хорошо, что мне пришла в голову идея дать знать нарушителю, что я уже сообщил об этом команде. Я схватил трубку еще неработающего судового телефона и громко заорал в нее, что вижу нарушителя, пытающегося проникнуть на корабль. Не знаю, как это выглядело со стороны и как повлияло на таинственного незнакомца, но до конца вахты сон как рукой сняло. Ответ на вопрос, зачем в принципе кому-то понадобилось проникать на судно под покровом ночи, дал наступивший день.

Когда я сменился, начала прибывать основная часть будущего экипажа. Наступила суета: то продукты подвезут, то запчасти, то топливо… Меня заинтересовал огромный разноцветный вязаный капроновый ком, с которого снимали целлофановую упаковку:

– Трал привезли! – обратился ко мне командующий всей погрузкой.

Как оказалось, им был боцман Салават Галимов. Восточная внешность вместе с накаченной фигурой придавала ему сходство с персонажами приключенческих фильмов о каскадерах типа «Пираты ХХ века» и «Тайны мадам Вонг», которые я не любил. Он был одет во все черное, и только на пряжке его ремня играло взошедшее над заливом раннее солнышко.

Галимов посмотрел на меня и, словно выискивая подходящего собеседника, начал монолог:

– Будет теперь тральцам работа. Я нашему тралмастеру Михалычу не завидую, – сказал он. – И так он всю ночь глаз не сомкнул. Сшивал трал из нескольких кусков. А тут еще его к тросам-ваерам, намотанным на барабаны, крепить предстоит.

– Это вы мне говорите? – удивленно переспросил я стоявшего поодаль боцмана.

– Ты, я вижу, впервые на судне, – доверительно предположил Галимов. – Значит, не знаешь что к чему. Здесь от каждого много зависит – главное, удастся ли заработать. Не гнушайся даже самой грязной и тяжелой работы. Она отвлекает от лишних мыслей. О тех, кто остался там – на земле.

Салават замолчал и уже по-философски заметил:

– На море мы дома, на берегу в гостях! Запомни мои слова, парень. Будет плохой тралмастер – не будет слаженной траловой команды. Не будет хороших акустика и штурмана – не найти нам рыбных косяков. Нет порядка в машинном отделении – жди простоев в работе всех служб.

Внешность часто обманчива. Может, от этого все слова боцмана я воспринял как некое бахвальство или браваду. И, как потом оказалось, зря.

– Эй, боцман! – позвали откуда-то с верхней палубы.

Голос продолжал вещать, словно волшебник Гудвин из сказки про Изумрудный город, а мы продолжали вертеть головами по сторонам, пытаясь понять, откуда это говорят. Голос снова вышел на связь:

– Это помполит Рощинскас! Вам нужно отобрать и распределить особо доверенных людей на время прохода узостей и не допустить побега с судна.

Это сейчас мне более-менее понятен приказ, а тогда я воспринял его как набор слов. Каких людей, что за «узостей»?

Для более молодого поколения и людей, которые не в курсе этих событий, сделаю дополнительное разъяснение: одним из самых страшных преступлений в Советском Союзе считалось желание некоторых несознательных элементов оставить свою страну, перейти или перебежать на Запад в поисках лучшей жизни, бросить свою страну на произвол судьбы без разрешения партийного руководства. Да его в те времена никто бы не дал! Поэтому для пресечения этого при прохождении близких берегов (узостей) советскими судами выставлялась так называемая партийная вахта. А при проходе пролива советским судном с кормы к нему пристраивается специальный катер, который с неудовольствием подбирает этих «отщепенцев» и «предателей».

– Это о чем ты докладывал утром, дневальный! – поспешил внести ясность в свой диалог с помполитом боцман. – Ну, этот человек на пирсе во время твоего ночного дежурства, – словно для отупевшего уточнил Галимов и потом рассказал мне одну историю.

– В одной калининградской конторе, – начал он свой рассказ, – побег одного из таких «предателей Родины» уже недавно был, и не дай бог, чтобы такое повторилось с нами. В той конторе, кроме рыболовных траулеров, были еще и транспортные рефрижераторы, которые собирали с траулеров замороженную рыбу и отвозили домой. Примерно раз месяц траулер набирал полный груз, и его требовалось разгрузить, а последний груз обычно вез домой сам. Так вот такой транспортник шел на промысел и благополучно прошел через закордонные проливы, как они считали. Вдруг, без объяснения причин, получили радиограмму о срочном возвращении в порт приписки.

По приходу в порт тут же началась грандиозная проверка судна, и тогда стало известно, что во время прохода через проливы с их борта в воду спрыгнул человек и благополучно достиг берега. Говорят, его даже на Западе показали в новостях по телевидению с антисоветскими высказываниями. И только экипаж был не в курсе произошедшего. После проверки в порту было установлено, что «морской заяц» находился на носу судна, он сидел в цепном ящике. Проверка не установила, что кто-то помогал ему, и было принято решение кого для острастки уволить по статье, кого просто отправить работать на каботаж. Нарушителя отдали кагэбэшникам. Теперь точно посадят.

Вот такую историю мне поведал боцман Галимов и похвалил:

– Ты же молодец, не допустил на борт нарушителя. Или все же не усмотрел? – мрачно пошутил боцман.

Я ничего не ответил, а вдруг кого-то найдут?

По палубе мимо входа на трап торопливо пробежал тралмастер Михалыч и поделился с Галимовым последними новостями. Началось оформление судна на отход в рейс.

– Скоро будут играть тревоги, – сообщил мне Галимов. – Сначала пожарную, потом водяную. Это когда специальное устройство для заделывания пробоин – так называемый пластырь – надо завести у судна на предполагаемое место повреждения.

Мне боцман посоветовал поживей убираться в каюту, раз вахта кончилась.

Несмотря на некоторые накладки, наши курсанты с тревогами все-таки справились. Потом была еще тревога по оставлению судна или шлюпочная. Это когда каждый член экипажа должен собраться у своей шлюпки при оставлении судна. На меня она тоже распространялась.