Несколько слов не для протокола

Владимира Горбаня я знаю недолго, но хорошо…

Могу поспорить на ящик водки, что он пока еще не привлекался к уголовной ответственности, законов Российской Федерации при мне не нарушал, в связях его порочащих, мною не замечен, в митингах протестов на моих глазах участия не принимал, бочку на партию и правительство не катил. Поэтому, за отсутствием улик, находится пока на свободе.

Примерно раз в сутки, ближе к вечеру мы с Владимиром минут по тридцать курим на лавочке у подъезда, в котором оба живем. И Владимир иногда рассказывает мне забавные случаи. Я не большой любитель читать что – то другое, кроме протоколов следствия, но слушать хороших рассказчиков мне доставляет немалое удовольствие.

Так вот, недавно Владимир рассказал мне смешную историю про приключения американской журналистки в российской глубинке. Эта мадам, имя которой я не запомнил, получила от своего редактора ответственное задание выяснить, что такое наш русский пофигизм, который помогает нам, россиянам, преодолевать любые трудности и невзгоды.

Эта журналистка по прилету из Америки встретилась в областном центре с нашим российским журналистом, очень прикольным и регулярно пьющим товарищем. Этот наш товарищ, его имя, отчество и фамилию я тоже не запомнил, получил от своего руководства тоже ответственное задание – сопровождать американку в нужном направлении и следить за ней со всех сторон и предельно внимательно.

Уже на месте, в российской глубинке к ним присоединяется еще один журналист из местных. Этого кадра я знаю хорошо, мы с ним много раз вместе выпивали. Зовут его Серега, фамилию запамятовал, то ли Хмурым его кличут, то ли Сердитым. Но я готов поспорить на два ящика водки, Серега вполне наш человек и пьет только в меру, то есть накануне праздников, во время праздников и немножко после праздников и других красных дней календаря. Так вот этот Сергей в свою очередь от своего начальства тоже получает весьма ответственное задание.

Короче говоря, все эти журналисты слегка чокнутые люди, хотя и представляют собой в глазах некоторых узкий слой творческой интеллигенции с высшим образованием. Они поперлись в Большую Лоботрясовку! Это такая, убитая Богом и властью деревня в сорока двух километрах от нашего славного городка. А по дороге и уже в самой Большой Лоботрясовке с ними случилось столько остросюжетных приключений, что их хватит на несколько громких гражданских и даже уголовных дел.

На днях Владимир по большому секрету сообщил мне, что его повесть будет опубликована в каком – то издательстве. Надо будет найти и внимательно с карандашом в руке почитать это произведение и навести справки о самом издательстве. Чует мое сердце, что там найдется то, на что следует по настоящему обратить внимание следственным органам, что надо потом будет возбудить и дать ход этому громкому делу по полной программе!

С уважением, сосед Владимира Горбаня по подъезду, старший следователь по особо важным делам при Окуневском районном отделе внутренних дел, майор полиции

Забиякин Вячеслав Анатольевич.

Пролог

В Вашингтоне (США, округ Колумбия) в один из воскресных дней в Овальном кабинете Белого дома (Пенсильвания – авеню, 1600) из угла в угол нервно расхаживал высокий худощавый человек в костюме темно – кремового цвета и строгого английского покроя. Он третьи сутки напряженно думал о неминуемо надвигавшемся мировом экономическом кризисе, пережить который будет нелегко. Через неделю ему предстояло выступить в Конгрессе с конкретными предложениями по принятию мер…

Овальный кабинет находится в западном крыле Белого дома, имеет три больших окна, выходящих на юг и четыре двери. Восточная дверь открывается в Розовый сад, западная в небольшой частный кабинет и столовую, северо – западная – в коридор Западного крыла, северо – восточная – в кабинет секретаря президента. Рабочий стол главы государства расположен перед южными окнами. С северной стороны расположен камин.

Построен Овальный кабинет в 1909 году, большой диаметр его равен 10, 9 метра, малый – 8, 8 метра, высота потолка 5, 6 метра.

Высокий худощавый человек подошел к окну, распахнул тяжелую штору и увидел по ту сторону стекла маленького рыжего котенка, который беззаботно водил лапкой по своей хитрой мордочке. Перед этим он явно хорошо покушал. Котенок был беззаботен и счастлив.

Президент из внутреннего кармана пиджака достал скромненький сотовый телефон, удачно купленный им в прошлом году на рождественской распродаже в Хельсинки, вызвал номер и пару минут терпеливо выслушал долгие гудки.

– Алло, Майкл?! – обрадовался президент, наконец – то трубку взяли. И взял ее Майкл Стоун, известный журналист, политолог и по совместительству коварный обольститель женщин. – Ты где сейчас, дружище?!

– А что случилось?

В трубке раздавались непонятный шум и громкие, явно пьяные женские голоса.

– Я в космосе! – рассмеялся Майкл.

– Где?!

– В «Космосе»! Это такой веселенький бар в Чикаго.

– Майкл, дружище, ты можешь прямо сейчас ко мне приехать?

– Куда?

– В Белый дом.

– Зачем, дружище?

– Сыграем в гольф! А заодно обсудим одно очень важное дельце!

– Окей, дружище! Сейчас я закажу такси. А ты пока разжигай дрова в камине…

Глава I

«В колхозе «Трудовой» ударными темпами идет подготовка техники к весенним полевым работам. Отремонтировано восемь хомутов, три лопаты, пара оглоблей, две сохи, грабли, вилы, мотыга, коровье седло и борона. Быком – производителем покрыто более пяти коров.

В деревне Большая Лоботрясовка жители активно готовятся к встрече полного лунного затмения…»

Сергей Хмурый.

Газета «Ковыльный край», 1 марта 2007 г.

Деревня Большая Лоботрясовка, растянувшаяся тремя кривыми улицами вдоль правого берега мелководной речки Малая Шмакодявка, давно уже потеряла свою былую славу. Но старожилы помнят, что раньше это была огромная деревня, и народу в ней проживало видимо – невидимо. Одних только пацанов в год рождалось больше трех дюжин.

Окрестные жители места эти считали бедовыми. Невероятные события порой случались в Большой Лоботрясовке. То посреди знойного лета выпадал снег по пояс. В соседних деревнях липы зацветали, сенокосная пора стояла в самом разгаре, а лоботрясовские пацанята с ледяных горок целую неделю на школьных портфелях катались, смеясь и радостно улюлюкая. То в начале зимы разражалась такая жара, что в двух местах чуть было до дна не пересохла Малая Шмакодявка. В местной школе по решению педагогического совета даже объявили летние каникулы. А комбайнеры, трактористы и шофера прятались по чужим баням, дабы их раньше времени не мобилизовали на уборочные работы.

Если над огромным Приволжским краем пролетал высоко в небе метеорит, то обязательно от него откалывался большущий кусок, который по замысловатой траектории с оглушительным грохотом приземлялся в Большой Лоботрясовке. И непременно этот кусок небесного тела пробивал крышу дома местного участкового милиционера, который, так всегда совпадало, в этот день варил самогон. И от самогонного аппарата, разбитого метеоритом вдребезги, оставались лишь отравляющие душу воспоминания.

Однажды рядом с заброшенным колодцем забил фонтан чистой родниковой воды. И за три месяца на том месте образовалась такая огроменная лужа, что по берегам ее зашумел камыш, в котором стали селиться цапли и прочая болотная дичь. Пока местная власть, десятилетиями решавшая в деревне проблему питьевой воды, чесала свои кучерявые затылки, лоботрясовские пацанята разобрали школьный забор, из штакетника соорудили плот и, плавая от берега к берегу под пиратским флагом, наводили ужас на богомольных старушек. Потом кто – то где – то перекрыл какой – то вентиль, и лужа стала мельчать. Тогда лоботрясовские пацанята из крикливых флибустьеров в один день превратились в еще более крикливых индейцев и поселились в бывшем колхозном саду, где мигом понастроили себе вигвамов и разорили все сорочьи гнезда.

Так продолжалось из года в год. То одно, то другое отчебучится. Даже в столице каким-то непонятным образом прознали про лоботрясовский феномен. Из Академии наук приехали яйцеголовые ученые, привезли два фургона современного сверхчувствительного оборудования. Понатыкали в землю электродов, укрепили на крышах домов различные антенны и локаторы, запустили в небо зонды. Неделю трудились, не покладая рук, выстраивая различные гипотезы. Ладони белые измозолили, перетаскивая тяжеленную аппаратуру с одного пригорка на другой, плешивые головы изломали. Но не помогли умные японские приборы российским ученым. Радиационный фон, напряженность магнитного поля, уровень гравитации, составы воздуха, воды и почвы не отличались от общепринятых стандартов. Умаявшись исследованиями, профессора погрузили в фуры свое драгоценное оборудование, злостно при этом, ругаясь по – латыни, откланялись и, под радостное улюлюканье, кривляние лиц и свист щербатых лоботрясовских пацанят, укатили восвояси.

Но едва академики добрались до своих фундаментальных лабораторий, едва они расселись по своим тихим кабинетам за компьютерами и приступили к сочинительству пухлых отчетов, в Большой Лоботрясовке случился очередной природный катаклизм. Куры, раньше с удивительным упорством не желавшие нести яйца, вдруг как по команде понесли. По пять – десять яиц в сутки давала каждая несушка. Правда, яйца эти были мелкие, серенькие и в крапинку. И уж очень они напоминали сорочиный приплод…

Впрочем, вряд ли в этом стоило усматривать происки природы. Природа – мать сама частенько не в силах противостоять проискам человека…