То, что эта книга вышла и свободно продается в России, а ее автор (пока) не объявлен иностранным агентом, — хороший знак. Или, наоборот, еще одно свидетельство того, что Россия окончательно перестала быть литературоцентричной — в широком смысле слова — страной, и поэтому никто не отвлекается на какие-то книжные магазины, сосредоточив свои цензурные усилия на телеге и ютубе?
Что меня порадовало, так это остроумная сквозная метафора:
есть ли у нашей страны шансы на эффективное «противоядие», и если да, то какими средствами необходимо исправлять последствия «отравления» страны постсоветским авторитаризмом?
Уж не знаю, сознательно Гельман выбрал ее или Novichok agents сами просочились из подсознания, но было забавно.
В остальном же это хорошая книжка ни о чем. Или, возможно, просто не для меня. Да, я интересуюсь политикой и неплохо представляю себе события последних тридцати лет нашей истории — а многие и помню очень (слишком) хорошо. Поэтому краткий пересказ- анализ ключевых, по мнению автора, «точек выбора» между демократией и авторитаризмом, от противостояния Ельцина и Верховного совета в 1993 году до ареста Навального в январе 2021, ничего к моей картине мира не добавил.
Трактовки и интерпретации Гельмана нельзя назвать революционными или неожиданными. И я, конечно, согласна с его тезисом:
Когда критики нынешнего политического режима в России пытаются разглядеть в «лихих 1990-х» окно возможностей для успешного политического развития страны, позднее захлопнутое в 2000-е годы, такие оценки выглядят как минимум неоправданными. На каждой развилке политической истории страны – в 1991, 1993, 1996 и 1999-2000 годах – российские элиты поступали в своих корыстных интересах, всякий раз делая шаг в сторону от демократизации. Просто расплата за эти шаги наступила позднее, в 2000-е и 2010-е годы.
Поэтому читать было скучновато: ни поспорить, ни, наоборот, добавить в личную копилку аргументов не получилось.
Можно было бы подсовывать книжку страждущим разобраться в наших запутанных делах — как учебник политической истории она была бы неплоха — вот только любовь к русскому языку у меня чуть ли не сильнее любви к истине, а книга написана на такой смеси французского с нижегородским (в данном случае — сглаженно-бюрократического и натужно-разговорного), что любой редактор опустит руки, пытаясь привести текст к общему знаменателю. А вот корректор даже и не пытался что-то сделать. Или на нем, как всегда, сэкономили.
В результате за артистизм пять из шести, за технику три. В финал чемпионата, увы, не проходит.
Но и отложенное самоубийство, и его возможные последствия вполне заслуживают обсуждения.04:53