Цитаты из книги «Хубара. Сирийский дневник. Ливанская война»

– Я советник армии Сирии. А ты?

армий. Ливанская – северная и южная, сирийская, израильская, боевые, самостоятельные группы из Ирака, Ирана, Ливии. – Ты, из какой?

встрепенулся и открыл глаза. Полежав неподвижно, какое-то время глядя в потолок, словно осознавая, где он находится, мужчина взглянул на сидевшего Михаила. Улыбнувшись, сказал по-русски: – Доброе утро, Белов. – Кто вы? – изумился Михаил, – мы знакомы? – Знакомы, знакомы, ещё и как! Я тебя тоже не сразу признал, ты весь в саже был вымазан. Еле вчера отмыл. Человек поднялся и сел рядом с Михаилом. – Не будем терять время, его и так не осталось. Я твой однокашник по училищу, мы с тобой четыре года спали голова, к голове. Вспомнил? – Кульницкий, Витька! – почти радостно воскликнул Михаил, – где мы с тобой? Что это за сарай? – Тише, тише! – приставил Виктор палец к губам. – А теперь слушай и постарайся запомнить. Во-первых, ты из какой армии? – Что значит, из какой? – не понял Белов. – Это значит, что мы с тобой в Ливане, тут куча всяких

Почувствовав на себе его взгляд, человек тревожно встре

смуглое, с лёгкой щетиной лицо, и те же, отдалённо знакомые, глаза. – Где я? – с трудом выдохнул Белов. – Ну, слава богу, очухался! – вместо ответа сказал незнакомец, – лежи, но не спи. Всё узнаешь позже! Михаил вновь впал в полусонное состояние, с трудом балансируя на зыбкой грани реальности и забытья. Когда Белов, наконец очнулся, яркие лучи солнца проникали через маленькое окошечко в помещение, где он лежал. Превозмогая слабость, Михаил сел, прислонившись к стене. Он находился в полутёмном сарае с земляным полом, застеленным соломой. В противоположном углу шевелились, тихонько переговариваясь, какие-то люди. Рядом с ним на соломе спал ещё один мужчина, в такой же как он, тёмно-зелёной иорданской форме. Которая считалась шиком, и которую, носила большая половина офицеров армий Ближнего востока. Вглядевшись в лицо спящего, Михаил уловил какие-то знакомые черты в облике человека, такие знакомые, будто пришедшие из далёкого, радостного детства. Но вспомнить, кто это был, не смог, как ни старался. Он перебрал в голове все возможные варианты, вспомнил всех школьных друзей, – ответа не было.

Очнулся Белов оттого, что начал захлёбываться и открыл глаза. Невидимый человек, лил ему на лицо воду, из узконосого кувшина. Выше его виднелись кривые доски и балки потолка. В помещении царил полумрак. Над ним склони

Здесь же буквально в тридцати – пятидесяти километрах, от района жарких боёв, продолжалась почти нормальная, мирная жизнь. В деревушках, прилепившихся одна к другой, вдоль долины Бека, спокойно ходили люди. В многочисленных лавках, по-прежнему, продавали товары, к водителям проезжающих машин, назойливо приставали чумазые дети, предлагая, что-нибудь купить. На полях, копались загорелые люди, женщины, во дворах глинобитных домов, развешивали бельё. Пожилой араб, в плетёнках на босу ногу, с хворостинкой в руке, не спеша, перегонял через дорогу стадо белых коз, с закрученными кренделем рогами.

Минут через пять грохот прекратился. Володя и Джума, с трудом открыли верхний люк. Вся крыша машины оказалась завалена комьями земли. Местность вокруг, сколько хватало взгляда, была изрыта дымящимися воронками, покрыта кусками земли. Справа, за скатом высотки, что-то, с треском, горело. Кто-то невидимый, рядом кричал, то ли прося о помощи, то ли зовя кого-то. В воздухе отвратительно пахло чем-то кислым. Впереди ничего не было видно

Разгромили, да не до конца, – послышался голос невидимого за спинами собеседника, – Арабского часового и двух террористов разорвало в клочья. Поэтому нас и не выпускают, там следователи собирают их по кусочкам, ищут, что осталось. Чтобы потом установить, кто это был? Генетическую экспертизу провести.

По хрустящим под ногами осколкам стекла, Володя поднялся на свой этаж. Занёс панаму в комнату оперативного дежурного, на его молчаливый вопрос, ответил, кому, по-видимому, принадлежал головной убор. Илья и Иванов навешивали оторванную дверь на квартире генерала. Увидев Симонова, Илья, поздоровавшись за руку, спросил: – Отправили Анатолия Дмитриевича? Все остальные, слава богу, живы и здоровы. Женщину одну стёклами побило, но не сильно. Володя, только сейчас, здороваясь, заметил, что его руки запачканы засохшей кровью.