– А что там смотреть то? – Крикнул ему в след Кулибин. – Все то же непонятное «Восточное сияние», которое уже неделю висит над нами. Предыдущему Лунному экипажу это же не помешало приземлиться два дня назад?

Уникальное природное явления будоражило умы метеорологов уже на протяжении семи дней. Сияние на восточном краю неба не стихало ни днем, ни ночью, обретая причудливую крестообразную форму. Никаких погодных аномалий это не вызывало, но оставалась неизвестна сама природа явления. Большинство ученых списывало это на небывалую солнечную активность. Как бы то ни было, опасения командира по этому поводу были напрасны.

Не успел Дима переключиться на страницу со сводкой по погоде, как из уборной нервно топоча ногами, вырвался Алан.

– Воды нет! – Выдавил он из себя. – Что за беспредел твориться на этом космодроме!

– Как так? – Удивился Дима.

Даже Ху проснулся и смотрел на командира глазами чуть шире обычного.

С этим они сталкиваются впервые со времен наступления мира на земле. Автоматика контроля неисправностей уже давно должна была вычислить возможность грядущей поломки и предотвратить отключение воды в комнате предстартовой подготовки экипажа! Но подобного никогда не случалось! Программа дала сбой! Именно этим был ошарашен Беллертон более, нежели самим отсутствием воды в кране.

– По, свяжись с отделом обеспечения. Доложи о проблеме. – Поборов свой гнев, решил командир.

Его лицо изображало, как будто он столкнулся с задачей галактического масштаба, а не обычной бытовой заурядицей.

– Расслабься командир, сейчас разберемся. – Поднимаясь с уютного дивана, успокоил его Дмитрий.

– Ты сталкивался с подобным раньше? – Недоверчиво спросил Алан, перехватив Кулибина на полпути к умывальнику.

– А ты как думаешь, если в моем крае Единого государства некоторые люди до сих пор ездят на машинах с двигателями внутреннего сгорания! Там скорее если что-то будет работать – это исключение.

– Дикий край… Как вы там живете? – Удивился Алан, сопровождая инженера к неисправному прибору.

По так и не поднялся со своего пригретого места. Он поводил в воздухе пальцем с чипом, набирая заявку в отдел обеспечения на устранение неисправности.

Дмитрий хорошенько треснул по экрану компьютера кулаком. При этом лицо его выражало невозмутимое состояние будничного приветствия. Лупить технику – это норма.

– Зачем ты это делаешь? – Ужаснулся Алан.

– Когда я начинал работать на «Авто Тазе» любая неисправность сначала проверятся на такой метод исправления.

– Помогло?

– Нет. – Раздосадовался Дмитрий, покрутив рукой около сенсорного датчика включения воды. – Тебе очень нужна вода? До корабля не потерпишь? Там наверняка она есть.

– Без отлагательства! Я уже две минуты стою с грязными руками, там возможно уже начали зарождаться вредные бактерии! Еще немного и придется вызывать дезинфекторов!

– Не суетись, командир! – Осматривая комнату, отсек Дмитрий. – Сей час что-нибудь придумаем.

С этими словами он направился к смывному бачку и ловким движением пальцев выковырял оттуда голосовой датчик слива воды.

– Второе правило «Авто Таза»: если что-нибудь не работает – сними нужную деталь с исправного механизма. – Пояснил свои действия Кулибин.

Пока он пытался, приладит полученный датчик к неисправному крану, Беллертон все не унимался:

– Зачем в русском крае до сих пор производят машины с двигателем внутреннего сгорания?

– Сложный вопрос, Алан. Легче ответить на: «Какой смысл бытия и вообще?», чем на этот. Поговаривают, что до войны их делали для русских, чтобы те привыкали к ужасам боевых действий: отказам боевой техники, стрессовым ситуациям и так далее… А теперь… Они садисты? Кстати, я сейчас прочитал в новостях, что как раз сегодня этот автозавод закрывают.

В глубоких раздумьях о своей малой родине, Дмитрий закончил ремонт.

– Сегодня точно наступит конец света: на западе рушатся основы цивилизации, а в русском крае наконец-то закрыли «Авто Таз».

– Что такое «конец света»? – Удивился Алан.

– Не вникай, командир. Лучше попробуй включить воду.

В комнате зашипел воздух, и динамики в стенах проскрипели: «Экипажу пора собираться к вылету. Через десять минут всем быть на стартовой площадке».

Ну, вот и все… Пора сделать первый шаг. Он всегда такой печальный. Как-будто расстаешься с чем-то родным. Причем, навсегда. Дмитрий и понимал, что в этом полете нет ничего опасного – послевоенные технологии редко дают сбой. Для этого было пролито очень много крови. Но все же ощущение тревоги и расставания не покидало его ни в один из уже не мало совершенных отлетов.

Тревога чувствовалась и у врача. Больше, конечно, его перебирала злость. И это справедливо. В любом случае, обе эти эмоции были малознакомы жителю счастливой эпохи правления Великого. С те пор как Элабан вживил чип в указательный палец, сначала свой, а потом и каждого гражданина – ему больше не о чем было волноваться. Система решала проблемы за него, предвосхищая события строгими расчетами и лишая его бремени выбора, навязывая действительно нужное. Тревоги и печали ушли. Все шло, так как должно. Столкнувшись с небывалым фактом – смехом над собой, он не знал, что делать. Программа не защитила его в этот раз. Он стоял у своего груза, дожидаясь прибытия командира на мостик.

Не то чтобы начать сомневаться. Но какое-то недоверие появилось. А от этого обида…

И злость.

– Ну, ребятки, с Богом! – Выдохнул Кулибин, выходя в коридор.

– Что? – Переспросил Алан, в надежде, что ослышался.

– Я пожелал счастливой дороги. – Пояснил Дима. – Традиция такая.

– Традиция? – Командир с недоверием посмотрел на инженера. – И что же надо отвечать?

– К черту! – С еле натянутой улыбкой попытался оправдаться тот, умолчав истинный ответ. Он понял, что зря ляпнул напутственное пожелание. Но, ведь, хотел как лучше! В былые времена, на «Авто Тазе» они всегда так говорили с коллегами, приступая к трудной работе. И действительно, каким-то чудом производимая ими продукция была востребована на рынке, не смотря на безнадежную отсталость технологий. Да что там востребованность! Оно ездило! Вот где без Божьей помощи не обошлось!

Любое упоминание о Боге и тем более его помощи – строжайше запрещалось. А в таких элитных слоях общества, к которым относится Лунная команда и подавно. Как говорил Великий, именно по «Божьей помощи» разыгралась кровавая последняя мировая война. Хватит нам его советов и науськиваний.

Обстановка резко накалилась, будто бы Беллертону сейчас в душу плюнули. Хотя откуда у него душа? Поменял, не глядя на электронный наперсток.

Команда обернулась на Дмитрия, как на сумасшедшего. Мгновение Беллертон раздумывал, стоит ли доложить об этом происшествии и исключить Кулибина из экипажа. Он потенциально связан с преступным кругом людей, отказавшихся принять печать Единого Государства. А значит, не исключена возможность его диверсионных действий. Изначально, на этапе подбора кандидатов к полету, командир высказался против участия Кулибина.

Единственное, что остановило его тогда, да и сейчас – каким бы проходимцем и маргиналом Кулибин не был – он является ведущим специалистом по довоенным механизмам русских. А ведь именно они, в свое время построили ту Лунную станцию, которую команда летит восстанавливать. Если уже менее чем через десять минут Дмитрий не вылетит с ними – экспедиция отменяется.

– После возвращения напишите рапорт с пояснениями о случившемся. – Принял волевое решение Беллертон, для себя отметив, что следует уделить инженеру в полете пристальное внимание.

Еще никогда Кулибин не был так близок к провалу. Какой из него шпион или диверсант? За спиной у него никого не было. И ничего. Кроме многих лет кропотливой работы на автомобильном заводе и полученного там недюжинного опыта. Обычный незаурядный отпрыск системы. С некоторых пор у него не осталось даже семьи. Собственно, последним фактом он и обязан своей переквалификации в космонавты.

Была у него жена. Прекрасная и интересная, но временами нестерпимая, как и у всех. После установления для граждан печати Единого Государства, семья Кулибиных ничем обделена не была, как и все граждане. Жили в достатке, проблем не знали. Спустя пару лет такого существования, на нее стала нападать хандра, позднее переросшая в глубокую депрессию и апатию, так же как у многих горожанок. Жизнь пресытилась – в ней больше не было смысла. Если раньше кто-то жил для личностного роста – в новых реалиях получал любые знания благодаря расплодившимся системам тренингов. Если до войны кто-то жил ради денег, то с принятием печати недостатка в них не ощущалось. Осталась кучка лиц, живущих ради идеи и еще меньшая – ради веры. Но они не являлись гражданами государства Великого. Таких людей следует уничтожать, как опасные для общества элементы.

Жизнь для гражданки Кулибиной потеряла смысл. Заболев, при случае, небольшим насморком – не смирилась с неудобствами заложенного носа и повышенной температуры. Потребовала эвтаназию. Министерство Здоровья и Смерти, напротив, было радо таким заявкам.

Для Дмитрия это была сокрушительная потеря, которую не мог восполнить ни один лживый Миссия со своими общественными благами, и ни один загруженный трудовой день не отвлекал от мысли о ней.

Срочно потребовалось что-то менять в жизни.

Внезапное предложение от руководства завода войти в группу космонавтов-инженеров для расчистки орбиты от мин, показалось ему забавной шуткой судьбы.

Опасная работа по уничтожению мин, разбросанных Россией во времена последней войны по орбите Земли, от баллистических ракет, не страшила Кулибина. Жизнь ему казалась бессмысленной штукой.

Волею все той же судьбы-озорницы, он остался жив и после первого, и даже второго воздушного минного квадрата. Случай небывалый в практике разминирования. Со временем, Дмитрий стал ведущим специалистом в своей новой профессии. Это и привело его в экспедицию к Лунной станции.