© Вениамин Евгеньевич Зайцев, 2017

© Ирина Жуковская, иллюстрации, 2017

© Андрей Чепелев, иллюстрации, 2017

© Федор Чепелев, иллюстрации, 2017

Редактор Андрей Чепелев

ISBN 978-5-4483-6560-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моим родителям и сыну

Предисловие

Дорогие читатели!

Я рад, что этот сборник попал к вам в руки. Конечно, я понимаю, что он шершавый, и где-то форма не та, где-то еще что-то не так, но не это главное. Мне тоже многое не нравится, но, судя по отзывам читателей и слушателей, которые раньше были знакомы с моими виршами, они странным образом запоминали то, что мне не по душе. И наоборот, что мне казалось удачным, проходило мимо их внимания. И я понял, что каждый находит свое, что ему близко, или уносит его по волне своих воспоминаний в мир детства, фантазий и грез. Как говорится, каждому своё. Если кто-то найдет для себя отдельную строфу или целое стихотворение, значит не зря это было написано. Приятного чтения, и сильно не ругайте…

Вениамин Зайцев

СОЛЬ

 
Не хочу вести о прошлом разговор,
Мысли стремятся лишь в поиске квинты.
В завтра кидаю всевидящий взор
И устремляюсь за ним в лабиринты.
Там среди тьмы, пустоты и движенья
Я натыкаюсь на свитки во сне.
С дрожью, присущей лишь после веселья,
Буквы читаю о завтрашнем дне.
Вот моя жизнь на ладони Вселенной,
Всё предо мною: и радость, и боль.
Все здесь проникнуто формулой Генной.
Вот она Истина! Вот она Соль!
 

1986

Из трамвайных…

 
Замерзающий пруд
Среди зелени парка.
Лето, осень, зима,
Синева, синева, синева…
Пыль, дорога, страданья…
Замерзающий пруд
Среди зелени парка.
Остановленный луч,
Остановка дыханья.
Умирающий пруд
В слезах желтого парка.
Уходящий трамвай
В полуночь зазеркалья.
Ускользающий пруд
Среди савана парка.
 

«Я иду, натыкаясь на стены…»

 
Я иду, натыкаясь на стены,
Спотыкаюсь, не вижу преград.
Ощущение вечного плена…
Может, сдаться и тихо лежать?
 
 
И следить за блуждающим взором
Там, где стены кончаются – мрак.
И остаться навечно с позором,
Иль командовать сворой собак.
 
 
Я не спорю, что где-то ворота,
За которыми мир из теней,
Там, где ждет тебя дочь синеока
И реалии пошлых идей.
 
 
Там, где все – человеческий фаут
Источил, превративши в труху,
Где командует жалкий бой-скаут,
Оболочкам накинув узду.
 
 
Сводит судорогой тело ужасно
Вездесущая, может быть, гниль?
Боже мой, до чего же вдруг страшно!
А ведь запах как будто ваниль.
 
 
Скоро стану и я оболочкой
И займу свое место в строю.
Это будет последняя строчка…
Помолюсь и ее допишу.
 

1984

«Догорает сигарета…»

 
Догорает сигарета,
Дым стремится к потолку.
Хочет вырваться и скрыться,
И уйти в небытие.
Вот он вырвался из плена
Сжатых стен и потолка
И поплыл, вращаясь, в лето,
В царство новое свое.
И отдавшись настроенью
Или впавши в забытье,
Он стремится к мирозданью,
Чтобы слиться с ним в одно.
Чтобы стать частицей мира,
Одеянием богов
И набраться новой силы,
Прикоснувшись к смыслу слов.
И сгорела сигарета,
С ней ушел последний дым.
И подумал я, ведь это
Мысль ушла, как пилигрим.
 

1985

«За каждый нерв…»

 
За каждый нерв,
 За каждую слезу,
  За черную могильную плиту…
   За всё,
    За всех,
     За этих,
      И за тех.
       За ложь,
        За правду,
         За бездушье.
          За слово,
            Выбитое тушью.
             За боль,
              За жалость,
               Униженье.
                За двоедушное решенье.
                 За нежность,
                  Похоть,
                   За игру.
                    За явь,
                     За сон,
                      За крик в бреду.
                       За сущность,
                        Глупость,
                         За расчет,
                          За все
                           представишь
                            Им отчет.
 

1985

«Ты стоишь на остановке…»

 
Ты стоишь на остановке,
Ждешь, когда пройдет трамвай.
Ты стоишь и днем, и ночью,
Почему-то очень жаль.
Ждешь, надеешься, не веришь,
Шлешь вопросы в никуда,
Он проносится экспрессом,
Окна – темные глаза.
Все вопросы и ответы
Растворились в ночи сна.
Растворились белым дымом,
Все, что было – было зря…
Ты стоишь на остановке,
Провожаешь свой трамвай.
Ты стоишь и днем, и ночью,
Почему-то очень жаль…
 

ГОРЕ

 
Растекалось по жилам Жидким стеклом,
А потом все застыло,
И послышался звон…
Бом – бом – бомммм…
Удар!
Упал,
Темно,
Круги,
Пергамент
Рвется на куски,
Осколки острые вонзаясь,
Все разрывают, растворяясь…
– сь- -сь- -сь- шшш-шшш…
Зеленое море
Играется с галькой,
Хрустальная песня
Уносится стайкой…
 

1986

«Немножко – как-то очень мало…»

На стих Оксаны Франк «Немножко»

 
Немножко – как-то очень мало…
НеМою Ножкою ступала,
Не Мой, не нож, а чей? На Кой?
НеМого лезвия с слезой.
Немножко плакать под Москвой,
Собрать все хмари над Невой.
Не вой, не вой твердила память.
Не переделаешь, не станет,
Не станет близиться рассвет,
А ножки бьются в парапет.
Себя во мне не замечая
И призрачно о нем мечтая…
Весною под НеВой, не тая,
Сбивалась под ЛуНою стая.
И в перекрестках бытия
На улицах слепых соблазнов
Кричало внутреннее я:
«Немножко мало мне тебя!
Немножко мучаюсь, любя».
 

«Вчерашнее эхо…»

К 100-летию Велимира Хлебникова

 
Вчерашнее эхо
Прошедших времен
Всплывает сегодня
Раскатом, как гром.
 
 
Из черепа выси
По Косам Пути
Спускается Хлебников
С яркой звезды.
 

«Вы, наверное, видели…»

Из цикла, «Мне иногда кажется»

 
Вы, наверное, видели,
Как дышит рыба,
Пойманная и выброшенная
                                    На берег?
И, наверное,
Помните
Влажные рыбьи глаза?
 
 
А недавно мне
                                    Показалось…,
Что Земля – это выброшенная Рыба Вселенной.
 

1986

«На сиреневом небе…»

 
На сиреневом небе
Средь соленых ветров
Голубое на белом
В пестрой гамме стихов.
В опрокинутом мире
На изнанке души
Ты напишешь сатиры
На ресницах любви.
Промакнув свои слезы
Ватным облаком сна
И уткнувшись в мимозы,
Ты попросишь вина.
Да, мимозы, мимозы…
Мимо розы, увы…
Что ж мне так навевают
Имя Розы коты.
Не Париж, не Лас-Вегас,
Не руки – мосты,
А Венеции образ
И сопливые дни.
Упиваясь свободой,
Уходя в перелив,
Тяжелеют оковы
Под луною в отлив.
А расстрельная осень
В конце сентября
Набивает обоймы,
Словами свистя.
Что же так неуютно,
Знобливо внутри.
В переплетах Умберто
Затерялася ты.
Переливы – сливы,
Фиолеты – лета,
Переходы – роды,
Несомненно есть!
И в реальных – дальних,
И в коротких днях,
И в песчаных дюнах,
Что песком в часах.
 
 
Ты не можешь просто
Перестать не спать,
Потому что утром
Стелить кровать.
Потому что ночью
Проснешься вновь.
Неизвестное чувство
Поднимет бровь,
Потому что реки,
Как мысли – лед,
Сковали прочно
Чужую плоть.
 
 
Весна… Апрель…
И в замерзшее русло
Опустили на палке
Опять динамит.
Он взорвет твое тело
Миллиардом осколков,
Ускоряя в сосудах
Времени бег.
 
 
В твоем горле – корни.
Твоих – боюсь,
Потому что грузом
Становится – грусть…
 

28.07.2010

«Шорох листьев осенним капризом…»

 
Шорох листьев осенним капризом
Вновь наполнит усталостью сон.
Понесет по волнам легким бризом
Полосатую нежность Сиам.
 
 
Параллельные линии в зрячем
Навевают тоску пустотой,
И, наверно, при этом мы прячем
Звук, рожденный когда-то струной.
 

«Как странно все!..»

 
Как странно все!
                     Витиевато, чудно…
Вокзал, перрон
                     И первый шаг.
                                              Так трудно!
Ступаешь в никуда…
                     Вагон шагнул лениво,
И понеслась судьба
                     Листком по миру.
Куда, зачем и что
                     Потом и после?
А может, страх соврет
                     И не ответит вовсе.
А может, просто сон
                     Укроет одеялом,
И сладкая слеза
                     С ресниц сбежала.
Когда-то надо все
                     Начать сначала.
Привычка хуже слов,
                     Которые кричала
Как будто под мостом,
                     Когда проходит поезд.
Мучительно потом
                     Страдает совесть.
Ну, вот и все,
                     Москва перед глазами
Неоном стелет свет
                     Под ноги величаво.
И сделан первый шаг,
                     И вот уже я с вами.
И все ушло…
                     Сомненья и печали.
 

«В темных очках, защищая себя от Солнца…»

 
В темных очках, защищая себя от Солнца,
Бродишь одна, натыкаясь на чью-то память.
Пред глазами бегут квадраты, круги и кольца,
Вибрации голоса могут портрет составить.
 
 
Обласканный город ежится в первых порывах,
Небо сырое просит ускорить шаг.
И спотыкаясь на ровных порою дорогах,
Ты опускаешь так и не поднятый флаг.
 
 
Странный эскиз нарисован ресницами в поле,
Состоящий из линий стекающих слез поневоле.
Посторонние звуки набивают пространство упрямо,
И кончается смысл на развалинах храма Хирама.
 
 
Тайна стала непрошенной просто гостьей.
Совершенство греческих форм обладает агрессией черствой.
И легко не услышать умоляющий голос – бросьте!
Это лучше, чем пыл, ускользающий вовсе…