© Ватакава, 2016

ISBN 978-5-4483-3031-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«В сибирской тайге, где скалы вертикальными столбами утопают в кедрах, легко попасть в другой мир. Мир тот существует всегда. В нём те же скалы, но иное небо. Войны в латах с головами воронов касаются шлемом облаков. В том небе нет солнца, лишь слабый свет деревьев освещает серую мглу, да вспышки молний, что не похожи на земные. Вороны и деревья принадлежат обоим мирам. Здесь, на Земле мы видим их птицами, небольшими пернатыми созданиями. Но там они могучие войны. И сражения ведутся от начала начал, не прекращаясь. Человеку нечего делать в том мире. Но он может попасть туда. Кедры расскажут, как это сделать. Из того мира можно вынести нечеловеческую доблесть, прямую, сильную, без искажений человеческими страхами. Учитесь слушать деревья. Они – лучшие рассказчики». Анила гладила волосы Тайки, перебирала светлые, с лёгким отливом цвета рябинового мёда, пряди, привычно заплетая волосы в сложный узор кос. Сидеть на деревянных досках в бабушкиной гостиной, вечером, когда солнце завершало свой путь по небу, смотреть на освещенные уходящими лучами острия дальних гор через огромное, во всю стену комнаты, открытое окно, было чудесно. И бабушкины рассказы. Тая долгие месяцы ждала своих летних каникул, чтобы можно было так сидеть, слушать. Бесконечно. Истории не заканчивались никогда. В этом доме, на этой земле даже сны снились только сказочные, яркие. Не сны, а самые настоящие приключения. И в них вместе с Таей часто были Анила и Сашка. Троюродный брат тоже приезжал сюда.

Солнце в последний раз осветило верхушки гор и исчезло. Наступила звездная лунная ночь. Время снов, полётов и волшебства.

Глава I. Про озеро, соревнования и единорога

«А зимой здесь холодно?» – Тая завтракала за большим прямоугольным деревянным столом. Было чуть прохладно, створки большого окна закрыты с ночи, лишь небольшая форточка окна в кухне-нише приоткрыта. Из форточки в гостиную проникал свежий утренний воздух, пение птиц и косой солнечный луч с переливами светящихся кружащих пылинок. Сашка ещё спал. Тая и Анила переговаривались шепотом. В этом доме уважали сон. Никто не шумел и не топал ногами, даже птицы за окном старались петь чуть тише, если кто-нибудь из обитателей дома спал.

– Я не уверена, но, возможно, здесь совсем не бывает зимы, – отозвалась Анила из кухни-ниши. Через мгновенье появилась с тарелкой горячих гренков. Поставила тарелку посреди стола, села на своё место, добавила в чашку с кофе молока из белого фарфорового молочника-кувшинчика. Сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Тайка перестала жевать и вопросительно смотрела на Анилу. Знала, что та не сразу объяснит про зиму. Вот знала. Так и случилось.

– Ты кушай. Саша проснётся – посидим на террасе, поболтаем, – глаза у Анилы были сегодня зелёные. Сегодня были хитрые зелёные лисьи глаза. Значит, будет интересно и смешно и, возможно даже, будет приключение или сюрприз. Тая улыбнулась, чуть поёжилась от новой струи свежего ветерка, отставила почти пустую миску с творогом в сторону и взяла горячую ещё гренку кончиками пальцев. Захрустела золотистой сладковатой корочкой.

***

– Я приезжаю в этот дом за несколько дней до вас. Навожу порядок, проветриваю комнаты, мою окна, прокачиваю воду из скважины, стираю постельное бельё и полотенца, высушиваю их на солнце вместе с подушками и одеялами. Привожу из города продукты, расставляю в кладовой и погребке баночки, мешочки и коробочки. Протираю стёкла светонакопительных ламп, расставляю их на подоконнике, развешиваю их на ветках деревьев перед террасой. Когда я заканчиваю все дела, приходит время ехать за вами в аэропорт. Дальше вы всё знаете сами, – Анила, Тая и Сашка сидели на террасе, солнце уже во всей красе показалось над соснами, начинался жаркий летний день. Ребята растянулись на теплых досках террасы. Анила сидела, опёршись спиной об ограждение из тонких переплетенных жердей, покрашенных в разные оттенки бирюзового цвета, выгоревших и частично облупившихся. Ноги в льняных, цвета спелой голубики шароварах, скрещены по-турецки. Копна белых волос струилась по плечам, рукам, спине. Солнце, освещая пряди, делало их золотистыми, искрящимися.

Дальше ребята знали. Они прилетали из разных городов вместе с мамами – внучками Анилы. Анила была прабабкой Тайки и Саши. В это было сложно поверить посторонним людям, но дети принимали как должное, что их прабабушка не согнута временем и жизнью, не одряхлела, не потух свет ее сияющих глаз. Волосы Анилы были белыми, но не седыми. Лицо покрывали морщины, но когда Анила улыбалась – становилось совсем непонятно, сколько же ей лет. Как то, ещё в первое лето, Сашка задал Аниле вопрос о возрасте. Та засмеялась. Потом долго думала, подбирала слова, наклонилась к внуку, посмотрела в его ясные голубые глаза и сказала:

– Я не знаю. Мы когда-нибудь поговорим про время. Я очень мало знаю о нём. Быть может, ты сам расскажешь мне что-то, чего я не знаю, о летоисчислении. Если верить календарям и тем документам, что мне приходится возить с собой – мне 75 лет.

С тех пор дети приезжали к Аниле семь лет подряд.

В аэропорту мамы ребят встречаясь, обнимались, рассказывали новости. Дети сдержанно здоровались, за одиннадцать месяцев они успевали отвыкнуть друг от друга, оба сильно менялись за это время, став заметно старше. Потом появлялась Анила. Высокая, стройная, она проходила через весь вестибюль широкими быстрыми шагами, обнимала внучек и правнуков, недолго разговаривала с взрослыми. Договаривались, в какой из дней через месяц мамы прилетят за детьми. Саша и Тая брали свои чемоданы и шли вслед за Анилой к её старенькому внедорожнику бледно-голубого цвета. Грузили вещи, усаживались на заднее сиденье, всё ещё чувствуя себя немного неловко в компании друг друга. И начиналась долгая дорога. Сначала вдоль железной дороги, мимо загородных домиков и небольших ферм. Потом начинались бетонные заборы промышленной зоны на въезде в город. В город попадали всегда во второй половине дня, оживленное движение надолго останавливало их в пробках на центральных улицах города. Проезжали вдоль богато декорированных фасадов театров и музеев, ультрамодных вывесок новых магазинов, строгих скучных окон государственных учреждений, ограждений городского парка с доносящимися оттуда детским смехом и шумом работающих аттракционов. Останавливались на бесчисленных светофорах, успевая почувствовать запахи жаркого летнего городского дня. Почти не разговаривали. Смотрели как во сне по сторонам, не успев еще отдохнуть от долгого перелёта, не баловались, сидели тихо, привыкали друг к другу и к Аниле, которая изредка бросала на них взгляд через зеркало заднего вида. На Аниле были большие дымчатые солнцезащитные очки. Проехав город насквозь, выезжали на скоростное шоссе. Анила поднимала ветровые стекла автомобиля, ехали быстро. Ребята откидывались в креслах, вытягивали уже затекшие ноги, начинали дремать. Всегда останавливались на заправке, дети выходили из машины, разминали ноги, шли в кафе, заказывали мороженое, коктейли и кофе для Анилы, ждали, пока она присоединится к ним, заправив и отогнав машину. В кафе было прохладно и, на удивление, очень уютно и чисто. Начинали потихоньку разговаривать. Рассказывали что-то интересное из школьной жизни, передавали Аниле слова бабушек и дедушек. Становилось легко и весело так сидеть, втроём. Всё стеснение улетучивалось, Тайка начинала подшучивать над Сашкой, тот беззлобно и очень осторожно парировал или, чаще, отмалчивался, улыбаясь одними глазами. Таю он знал лучше всех людей на свете. И знал, что пускаться с ней в словесные перепалки и слишком живо реагировать на её шутки – прямой путь к ухудшению его же, Сашки, положения. Потому что Тайке-то всё едино, как с гуся вода. Её несгибаемый и задорный нрав приводил Сашу в восторг.

Чуть отдохнувшие, возвращались в машину. И снова шоссе, скорость. Быстрое мелькание стволов деревьев сменялось долгими ровными плоскостями полей. Анила включала музыку. Всегда разную, но всегда очень красивую, свободную и текучую, как пробегающие по небу облака, что начинали окрашиваться садящимся солнцем в розовые и лиловые оттенки. Как быстрые воды длинной, петляющей речки, которая вилась вдоль их пути, то вдалеке, то совсем близко от шоссе. И дети засыпали. Всегда.

Машина уже стояла под раскидистой сосной возле домика, когда один из детей просыпался и будил другого. Ребята, потягиваясь, выходили из машины, помогали Аниле разгрузить багажник, относили вещи в дом. Спать всё ещё очень хотелось. В сумерках дом освещали лишь развешанные по веткам деревьев светильники-накопители, такие же светильники были расставлены на террасе, на полу гостиной и на всех подоконниках. Не разобрав свои чемоданы, дети забирались каждый на свою антресоль, скидывали верхнюю одежду и ныряли под прохладные, пахнущие травой одеяла.

– А где ты живёшь всё остальное время? – Тае отчего-то стало беспокойно от мысли, что за всё время ей ни разу в голову не пришёл этот вопрос. Она всегда представляла, как Анила отвозит их обратно в аэропорт, возвращается в дом и тихо проживает весь год, рисуя, читая и мастеря очередной стул или светильник, пьет на террасе кофе из любимой глиняной кружки с голубым донышком, ожидая их возвращения.

– Много где живу. Вообще, хватит тут сидеть, пойдёмте на озеро, – конечно, Анила не ответит прямо на вопрос, нет, вообще на него не ответит. Если Аниле не хотелось о чём-то говорить, упрашивать её было совершенно бесполезно. Как-то раз Тая заявила, что непременно найдёт способ разговорить Анилу по поводу какого-то уготованного для ребят сюрприза. На что та ответила: «Да? Найдёшь способ? А ты, когда вернёшься домой, поговори-ка со своей бабушкой, удалось ли ей хоть раз меня заставить говорить то, о чём я предпочитаю помолчать до поры до времени. А более настырную и хитрющую особу, чем моя младшая дочь я и не знаю. Ну, разве что ты».

***

Озеро, как и всё в этом лесу, было чудесным. Травяные, покатые, как из мягкого зеленого плюша, берега обрамляли почти круглую чашу чистой голубой глади воды. Венок из вязов и ив обнимал озеро и казалось, что никто на свете никогда не найдёт его. В этом ребята уже давно удостоверились, в заповедности и безлюдности этих мест. За всё-то время, что они гостили у Анилы – ни один человек не встретился им ни в лесу, ни в походе к дальним горам, ни на берегах этого, всегда тёплого и ласкового, озера.

Одно из деревьев на восточном берегу озера протянуло толстую крепкую ветку над самой водой. Накупавшись, ребята доплывали до этой ветки, забирались на неё и подолгу сидели, болтая ногами в теплой воде.

– Нила, а русалки здесь водятся? – задумчиво спросил Саша.

Тайка прыснула:

– Ага, такие красавицы с томными глазами, околдуют тебя своими песнями и утащат на дно.

– Да почему… Вот у Билибина, видела? Совсем даже не с томными глазами. У неё, кажется, вообще глаз не было.

– Видела. У Билибинской и хвоста нет.

– Я не встречала русалок в этом озере. А почему ты спросил? – отозвалась Анила.

– Просто. Просто подумал. Озеро. Может, есть русалки. Единороги же здесь водятся, почему бы и русалкам не быть?

– Ну, единорога мы встретили один раз, это не значит, что здесь ареал их обитания, – улыбнулась Анила.

– А единорог был совсем не таким, как в фильмах или на картинах. Почему? – спросила Тая.

– Потому что ни один единорог ни разу не забрёл на съемочную площадку и приходилось режиссеру снимать лошадь с приделанным между ушками рогом.

– А русалки такие как в фильмах?

– Нет. Совсем не такие. Их описать сложно, они не из человеческого мира. Но люди их порою встречали. И рассказывали другим людям. А так как слов и образов подобрать не могли, просто говорили, на что эти существа больше всего похожи. Так постепенно возник образ русалки – прекрасной женщины с рыбьим хвостом. И когда кто-то еще вдруг видел русалку – то, что он видел, накладывалось на тот образ, что человек почерпнул из книг, рассказов. Люди обладают удивительной способностью – многое видеть одинаково. Когда-то давно они приняли этот путь – давать чёткие описания окружающему, вложили в это так много своих сил, что иногда человек просто не может понять, видит он своими глазами или просто мгновенно интерпретирует увиденное в соответствии с полученными в течение жизни знаниями. Так и с русалками. Те существа, что человек принимал за русалку, были из самых разных миров, были очень разными по своей природе. Некоторые и вправду устрашающими, некоторые прекрасными, беззащитными и совсем безвредными. С этой проблемой человечество тоже справилось – существует даже классификация русалок. И русалок и единорогов и драконов. Про способность людей давать названия и относить любое явление к какому-либо классу или группе написано много книг. Многие читают эти книги, понимают, что в них написано. Но мало кто действительно видит в себе эту непреодолимую тягу дать всему название и положить в определенную ячейку памяти воспоминание об увиденном.

Солнце добралось до середины озера, полностью осветив их ветку.

– Кто быстрее до берега? – поднял голову Сашка. Тайка кивнула.

– Нила, ты с нами?

– Нет. Вы как хотите, а я поплыву со своей скоростью. Тысячу раз вам говорила, что терпеть не могу соревнования.

– А расскажешь, наконец, почему? – незаметно подбирая под себя ноги, сильно напрягая худенькие руки, попросила Тайка. Под кожей проступили узкие длинные мышцы, тело напряглось для рывка. Как всегда, Тая собиралась сэкономить секунды и рвануть чуть раньше старта.

– По дороге домой, – пообещала Анила.

Сашка бросил быстрый взгляд в сторону Таи, принял стартовую стойку и начал отсчет: