«Поля Елисейские. Книга памяти» отзывы и рецензии читателей на книгу📖автора Василия Яновского, рейтинг книги — MyBook.
image

Отзывы на книгу «Поля Елисейские. Книга памяти»

5 
отзывов и рецензий на книгу

bezceli

Оценил книгу

Toccata написала прекрасный отзыв о "Полях Елисейских" В.С. Яновского, начав его с точной ноты: цитаты о "рапорте" и " отчёте". Присоединяюсь.
"Поля Елисейские" - вторая прочитанная мною в этом году книга о русской литературной эмиграции первой волны во Франции. Первая - "Грасский дневник" Галины Кузнецовой. Те же время, место, люди, а какая громадная разница. Воспоминания Кузнецовой - "пространство умолчания". Всё живое, но на всём покров недоговорённости. Впечатление, как будто "Грасский дневник" был написан для читателей, которые и так всё знают и даже больше и лучше... Действительно, зная об обстоятельствах жизни И.А. Бунина и его ближайшего окружения, такой подход можно понять. Но при этом ценность "Грасского дневника" вызывает сомнение (у меня).
У Яновского в "Полях Елисейских" всё живо, ярко, краски выбраны мастерски сообразно описываемой личности. Талантливые, страстные, умнейшие люди живут и пишут в странных, искусственных условиях эмиграции, преодолевая нищету и самую страшную для писателя и поэта трагедию - отсутствие читателя.
О самом себе В. С. Яновский пишет немного, в основном - в связи с событиями жизни эмиграции и своих героев. При этом совершенно отчётливо проступает облик этого человека - сильной личности, тонкого и неравнодушного наблюдателя с нестандартным отношением к истории, литературе, творчеству и судьбам русских писателей, оказавшимся в эмиграции. Малочисленных упоминаний достаточно, чтобы представить и внешний облик автора. Это напоминает приём, которым иногда пользуются живописцы, помещая свой автопортрет в изображённой толпе героев исторических сцен.
Ещё: в разных воспоминаниях о М. И. Цветаевой встречается не расшифрованная мысль о том, что именно ей было труднее, чем другим писателям жить в условиях, которые задавала эмиграция. Из страниц "Полей Елисейских", посвященных М.И. Цветаевой становится ясно, что по своему характеру эта талантливейшая женщина не была приспособлена к выживанию, где бы то ни было... Оценка личности Цветаевой и её семьи дана Яновским жестко, читать эти страницы жутковато и больно, но внутреннего протеста, как это бывает, не возникло. ( Это один пример, тогда как в книге описаны десятки судеб.)
Очень захотелось почитать Бориса Поплавского, которого В. С. Яновский высоко ценил и, видимо, любил. Это возможно, т.к. изданий Б. Поплавского в России много. А вот почитать самого В. С. Яновского в ближайшее время не получится: кроме "Полей..." ничего нет.

1 сентября 2012
LiveLib

Поделиться

Toccata

Оценил книгу

Я не иконы пишу, а рапорт, отчет для будущих поколений…

Но пусть не пугают будущие поколения «рапорт» и «отчет» - таланту Яновского-мемуариста можно только позавидовать: черты лиц и характеров, подмеченные им, переданы в таких примечательных выражениях, что невольно зачитываешься, будь упомянутые герои сугубо литературными, выдуманными, а ведь они – всамделишные, существовавшие, они – прозаики и поэты! Которым, как оказалось, ничто человеческое было не чуждо, потому «иконы» Яновскому не удались, в самом деле; к этому он, впрочем, и не стремился, задав тон всей площади «Елисейских полей» вольтеровским: «Об умерших – только правду». Полагаешься на откровенность автора и – теряешь – за ним сотоварищи вслед – российскую почву под ногами.

- Господа, вот отворяется дверь и входит согбенный живой Чехов с очередным материалом... осведомляется, принимает ли редактор...
Надо было найти воображаемую ответную реакцию; все хохочут и подсказывают:
- Опять старый черт приплелся со своими рассказами!
Правда этого анекдота заключалась в том, что на малом эмигрантском рынке с огромной конкуренцией, с излишком предложения и ограниченным спросом Чехову пришлось бы унижаться, как Ремизову, чтобы пристроить рукопись и прокормиться. Да, одна декада безнадежной нужды коренным образом изменила русского интеллигента, даже барина, превратив его, трезвого, в попрошайку.

По одному этому кусочку уже можно вообразить царившую в стане русской эмиграции атмосферу: интеллигентные нищеброды, зависевшие от одних себя и немногих меценатов, проталкивающие свои стиши, романчики и повестушки в недолговечные журналы, держащиеся на плаву по воле иных энтузиастов… Я нарочно взяла эту ироничную нотку, подготовляя потенциальных читателей к похожей – у Яновского; он часто так и ироничен, и грубоват, но вдруг – «мальчики»:

Россия еще долго будет питаться исключительно эпигонами. Ей нужна детская литература для хрестоматий.
Вероятно, минет столетие, прежде чем СССР опять станет Европою; лишь тогда Россия «откроет» своих мальчиков, никогда не прерывавших внутренней связи и с Европой, и с родиной. Для эмигрантской поэзии этот срок наступит раньше.

Дай Бог, чтоб пророчества Яновского сбылись в полной мере: помню, как открыла для себя ту, эмигрантскую поэзию, показавшуюся необычайно свежей, в нищете своей - щедрой, ностальгически чувственной – словом, особенной. И вот эти «мальчики» - за картами и «винцом», на заседаньях клубов, в редакциях и домашних халатах… А если памяти автора хватило на советских «гастролеров», можете представить, сколь она богата – на завсегдатаев:

В первом ряду устроились бонзы: Мережковский, Гиппиус, Адамович... Червинская пыталась разрешить вековую задачу - оказаться и тут, и там. Ларионов в самый ответственный момент норовил закурить папиросу, что раздражало Поплавского, вообще ненавидевшего «жуликов» и завидовавшего им.
Я в это утро на Marche aux Puces купил зеленовато-голубой, почти новый костюм, и был занят рукавами: слишком длинные, сползали.
Не знаю, о чем думала жена Вильде, пока нас устраивали и дважды снимали, но она отнюдь не улыбалась. А теперь, рассматривая эту фотографию в 9-10 номере «Чисел», я дергаюсь от боли: совершенно ясно, что все обречены, каждый по-своему...

И действительно, впечатление – словно пролистала толстенный фотоальбом, десятилетья пролежавший забытым на чердаке. И не молчком пролистала, а с кем-то, тем самым, со снимка, по которому я вожу пальчиком, на всякое из указаний которого следует примечательнейшая историйка. Я жутко уважаю самоотверженных мемуаристов – которые выжимают память свою – о других; Яновский, писатель с медицинским образованием и потому, наверно, такой наблюдательный и откровенный, оказался в их числе. Не без цитат countymayo случилось это мое открытие – спасибо ей! И да, я с удовольствием, думаю, прочла бы у Яновского что-нибудь еще, уже художественное.
16 августа 2011
LiveLib

Поделиться

feny

Оценил книгу

Имя Василия Яновского мне было совершенно незнакомо. Наводку получила от Сергея Довлатова, читая книгу его филологических заметок «Блеск и нищета русской литературы».
Привлек мое внимание в первую очередь тот факт, что Яновский одно из своих произведений посвятил разработке темы предпочтения Христу Вараввы, но тогда, ни читатели, ни критики не удостоили повесть особым вниманием. А Пер Лагерквист через несколько десятилетий получил Нобелевскую премию, в том числе и за роман «Варавва». Сравнить оба произведения и сделать собственный вывод о справедливости обиды Яновского не получится, - сам автор говорит о своем затерянном детище.

По счастью, Яновского в его книге воспоминаний предельно мало, что делает книгу более привлекательной. Гораздо интереснее, когда человек рассуждает о ком-либо другом, чем о себе любимом.

В книге автора много персонажей, малоизвестных или совсем неизвестных мне, но наряду с ними Набоков, Бунин, Цветаева и др.
У Яновского есть хорошее качество – ему удается цепко и точно сформулировать и донести то главное, что есть в каждом из встретившихся ему в жизни. И хотя говорит он в том числе и о качествах непривлекательных, это не вызывает неприятия и не кажется лишним, - ведь не бывает идеальных людей, а откровенная, но не порочащая оценка лишь усиливает доверие к автору.
Есть и еще одна немаловажная, а может быть и основная проблема в биографии его героев, - все они представители литературной эмигрантской среды, люди, потерявшие в результате событий 17 года практически все. И понять их обиды пусть сложно, но нужно. Отсюда и то, что происходило в дальнейшем. Меня не покидали мысли о ненужности и бесполезности многого из того, что они делали. Зачастую это напоминало сизифов труд или последнее трепыханье запутавшейся в паутине мухи. А что им оставалось?! Ведь сколько их, не сумевших ни обрести новой родины, ни пустить корни на Западе, так и оставшихся там даже не бедными родственниками, а всего лишь квартирантами.

28 июля 2014
LiveLib

Поделиться

knigozaurus

Оценил книгу

Мне, современному жителю современной России то, о чем он пишет кажется театром пантомимы. Несколько десятков людей очень заняты: что-то берут, поднимают, передают друг другу, носят, выбрасывают. Зрители-то видят, что они заняты ничем, в руках пусто, но жизнь на сцене кипит. Так и эти парижане: у них нет ничего, ни золота, ни нефти, ни акций, вообще ничего, никаких активов, снимающий комнату с отдельным сортиром считается состоятельным человеком. А какие кипят интриги, заключаются союзы, совершаются предательства! Вокруг чего же? У них ведь не было досуга крутить все это чисто для развлечения. Я думаю, что все это - о власти. Как они вывезли из России эту матрицу - Писатель владеет умами - так и продолжали ее реализовывать, несмотря на то, что писало-то уже десять человек для ста. И, как пишет Яновский, эти немногочисленные сто читателей "вымерли раньше писателей". А равнодушный Париж шумел вокруг.

Как-то это все выглядит так неряшливо, нездорово... Могу сравнить - уж простите - со ставкой Гитлера в апреле 45-го. Крутятся какие-то безумные шестерни, стучат пишмашинки, но на самом-то деле - это уже все, тупик, конец. Так и хочется сказать этим молодым поэтам: "Хватит, расходитесь, никто вас не знает и не узнает, никому вы не нужны". Прочитают их законные 50 человек, да через сто лет филолог-археолог что-нибудь извлечет на свет. Я не говорю, про зубров, вроде Адамовича или Ходасевича, а о тех, кого вывезли из России 10-11-летними. Вот их трагедию - жизнь, потраченную ни на что - наблюдать тяжело.

И все эти интриги, непорядочность, саморазрушение выглядят особенно гротескно, когда знаешь, что все это ради 10 франков и внимания ста человек. В Петербурге такие страсти были уместны, а в эмигрантском Париже - отталкивающи. Точно как пишет Яновский:

Увы, нигде снобизм, чинопочитание, местничество не развиваются так безобразно-болезненно, как в безвоздушной, беспочвенной среде, лишенной реального, казенного пирога. Смуты, дрязги, интриги, споры, конечно, ужасные грехи, знакомые ещё ветхому Адаму (во всяком случае, его сыновьям), но противнее всего склока там, где совершенно нет разумных причин для какого бы то ни было соревнования... Именно в царстве грез осуществляется самый жестокий бой - китайских теней на стене.

Добавить тут нечего.

27 октября 2012
LiveLib

Поделиться

vaikas

Оценил книгу

Литературный эмигрантский Париж – осколки Серебряного века, незамеченное поколение – живут на страницах этой книги. Фамилии, фамилии, фамилии неизвестных людей, которые в других текстах и справочниках оставались просто фамилиями – наконец-то обрели для меня жизнь, стало понятно, кто есть кто.
Автор вроде бы не принадлежит ни к одному из литературных кружков, поэтому о всех пишет ровно, но метко и ярко. О ком зло – так это о Мережковском и Гиппиус, за их «роман» с режимом Муссолини и проч.
Люди, которых волна выбросила на чужой берег, могли бы – и стали – чернорабочими, таксистами, красильщиками. Кому-то повезло больше – они стали врачами (как Яновский), адвокатами. Кто-то вывез капитал и зажил неплохо. Кто-то помогал тем, кто оказался без денег. Но всех этих людей объединяет желание не утратить, придумать, не забыть смысл. Они, может быть, таксисты. Но они ещё и писатели. Они договорились сохранить культуру, которую вывезли из России. Может быть наивно и самонадеянно. Но думается мне, что это был для них единственный способ не оскотиниться, невзирая на условия жизни. Перейти из материального плана (на котором всё посредственно, нет пишущей машинки и один туалет на весь этаж) на духовный уровень, и, как в гостиных Петербурга, обсуждать привычные темы.

15 ноября 2014
LiveLib

Поделиться