Часть первая
Отравленный любовью

Глава 1

– Мы не ждали тебя раньше следующей зимы. – Гален Донеган с улыбкой посмотрел на несостоявшегося выпускника, протягивающего ему бокал, на треть наполненный кукурузным виски.

Отец, конечно, придет в ярость, когда узнает, что Кейран бросил учебу за несколько месяцев до ее завершения. Но сам Гален находил просиживание в университете пустой тратой времени, а потому полностью поддерживал решение бунтаря.

Приземлившись в соседнее кресло, молодой человек с улыбкой проговорил:

– Я и сам от себя такого не ожидал. Но, как оказалось, я совершенно не умею сдерживаться. Руководству Тенненского университета не очень-то понравилось, что время от времени студенты в кампусе становятся трупами. Началось расследование. – Кейран вертел в руках бокал, согревая тонкое стекло длинными сильными пальцами, в иные ночи, вот как сегодня, способными без усилий свернуть жертве шею. Он блаженно жмурился, вдыхая запах терпкого напитка, наслаждался игрой бликов, отбрасываемых пламенем в камине на грани бокала.

Вот по чему он действительно скучал, протирая штаны в Тенненском университете, так это по хорошему бурбону. Такому, как этот. Насыщенного золотистого цвета, с неповторимым ароматом и долгим послевкусием.

– И ты поспешил трусливо смыться.

– По-твоему, следовало дождаться ареста, а потом и виселицы? – Кейран фыркнул, и на его лице появилось так хорошо знакомое Галену ироничное выражение. – Я решил, что безопаснее пастись на родных пастбищах.

Жажда убийства, одержимость проснулись в Кейране прошлой осенью, и с тех пор все его мысли были только об охоте и умирающих от страха жертвах. В Тенненсе было не разгуляться. Городок небольшой, все в нем друг друга знают. А в кампусе и подавно. Но здесь, в краю бескрайних болот и дремучих лесов, где рисовые и хлопковые поля простираются до самого горизонта и каждая плантация кишмя кишит невольниками, можно было не беспокоиться о последствиях.

Кому какое дело, если раз в месяц будет исчезать пара-тройка рабов? Их тут же заменят новыми.

Заложив руки за голову, Кейран устало зевнул.

– Да и вообще я сыт учебой по горло. Как и тамошними бледнолицыми жеманницами, с которыми как следует не позабавишься. Им явно недостает страсти и темперамента южанок. Кстати, о темпераменте! Катрина сказала, ты притащил в дом какую-то крикливую девицу. Кто она?

– Сестра моей невесты, – немного помолчав, признался Гален. Опрокинув в себя плескавшийся на дне бокала крепкий напиток, вытянул ноги в горчичного цвета бриджах и высоких сапогах поближе к согревающему пламени.

Весна была в самом разгаре, но вечерами по-прежнему было прохладно.

– И что же сестра твоей невесты делает у нас на чердаке?

– Перевоспитывается.

– Для себя дрессируешь? – хмыкнул Кейран.

– А то! – В глазах Донегана зажегся огонь желания, стоило ему вспомнить о девушке, с недавних пор поселившейся в его мыслях и в снах.

– Ну и как сестра твоей невесты в постели? – не без любопытства поинтересовался Кейран, перебирая в памяти лица соседей-плантаторов и их хорошеньких дочерей, с одной из которых, Флоранс Беланже, Гален недавно обручился.

Кажется, когда семь лет назад Кейран уезжал в Тенненс, сестре Флоранс едва исполнилось десять. Это была худенькая девчушка, смуглая, курносая. Неугомонная егоза, повергавшая достопочтенную чету Беланже в шок своими выходками.

И вот теперь за перевоспитание маленькой дикарки взялся Гален. Кейран негромко усмехнулся. Оставалось только посочувствовать девчонке, а брату пожелать удачи.

– В постели? Это мне еще только предстоит выяснить. – На лице двадцатишестилетнего Донегана появилась предвкушающая улыбка.

– И чего медлишь?

– А куда спешить? Что я, животное какое-то? Пока что девчонка меня боится, но со временем я сумею ее укротить и приручить.

– Значит, ласковый и пушистый хищник. – Кейран едва сдержался, чтобы не захохотать в голос.

– Пока что меня это забавляет.

Несостоявшийся студент был уверен, что Гален и выдержка понятия несовместимые. Тем более что одного взгляда, брошенного на брата, было достаточно, чтобы понять: он помешался на своей игрушке.

А значит, очень скоро ему надоест ее дрессировать.

Поднявшийся ветер разогнал тучи, и теперь на небе светила полная луна, разливая свой холодный свет по окрестностям Блэкстоуна. С болот ощутимо тянуло гнилостными испарениями. Сырой воздух просачивался сквозь щели выбеленного известкой особняка, принося с собой будоражащий сознание запах пота разгоряченных за долгий день, проведенный на полях, рабов. Их приглушенные, похожие на мышиную возню голоса. Кейран чувствовал горячую кровь, бегущую по венам. Едва уловимое биение сердец. Дурманящий аромат пленницы, ощущавшийся даже здесь, в библиотеке. Как будто ей пропах весь дом.

Кейран задрожал от предвкушения. Сглотнув осевший в горле ком, поднялся поспешно.

– И все-таки ты животное, Гален. Такое же, как и я. Пойдем-ка лучше из дома. Пока я еще в состоянии соображать и сдерживаться. – Покосившись на брата, с мрачной усмешкой закончил: – Иначе перевоспитывать тебе будет некого.

За несколько дней до этого…

Кусая в волнении губы, Мишель смотрела на то, как ее старшую сестру одевают к помолвке. Как затягивают туго корсет, пытаясь придать соблазнительные очертания не слишком изящной фигуре. Как завязывают вокруг ставшей тонкой талии пояс нового муслинового платья с таким широким кринолином, что тот рисковал не поместиться в проеме раскрытой двери.

«И тогда придется ей выходить к гостям через окно», – злорадно подумала Мишель, борясь с желанием показать отражению старшей Беланже, куклой застывшей перед зеркалом, язык.

За то, что Флоранс счастливо улыбалась, в то время как она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Устроившись на мягком пуфе и подперев подбородок кулачками, Мишель с грустью наблюдала за тем, как рабыня по имени Серафи, подаренная сестрам несколько лет назад, споро укладывает волосы Флоранс, аккуратно закалывая каждый темный завиток и пряча их под украшенную жемчугом сетку. Все эти ухищрения должны были сделать ее красивее, чем она была на самом деле, однако не слишком-то помогли.

С самого детства Мишель только и слышала, что она очаровательнее и миловиднее старшей сестры. Ей всегда доставались комплименты и восхищенные взгляды молодых джентльменов. Да и мальчишки-рабы с плантаций украдкой любовались юной красавицей. Мишель уже давно привыкла к знакам внимания и воспринимала их как должное. Но сейчас это казалось ей слабым утешением, она бы с удовольствием променяла всех своих поклонников на одного единственного.

Замуж за которого собиралась Флоранс.

Случайная встреча под тентом шляпного магазина на одной из главных улиц Нью-Фэйтона изменила жизнь Мишель. Ведь с тех пор в ней появился Гален Донеган – красавец-брюнет, сын одного из самых богатых плантаторов Юга. Высокий, загорелый Гален превосходно держался в седле и слыл лучшим наездником графства. А его глубокий, пронизанный обаянием голос заставлял мурашки бежать по телу. О взгляде Мишель и вовсе предпочитала лишний раз не думать, дабы не бередить себе душу. От такого замирает сердце, чтобы потом забиться еще быстрее.

С того памятного вечера молодой наследник Блэкстоуна завладел мыслями и чувствами Мишель Беланже, потеснив всех остальных знакомых мужчин, которые значительно проигрывали в сравнении с ним.

Казалось, он ей тоже симпатизирует – Гален всегда был безупречно вежлив, внимателен, улыбчив. Даже пару раз пригласил их с сестрой на пикник. Мишель была уверена, что Флоранс сопровождала их, просто чтобы соблюсти приличия. Нельзя же отпускать семнадцатилетнюю девушку одну на прогулку с молодым джентльменом.

Каким же потрясением стало для Мишель предложение руки и сердца, которое Гален сделал не ей!

А Флоранс, не будь дурой, сразу его приняла. Едва не завизжала от восторга и лишь чудом не хлопнулась в обморок от переполнявших ее эмоций. Не попросила даже денечка на раздумья! Родители не замедлили дать согласие, и вот теперь наступил день помолвки.

Самый страшный для Мишель день.

– Ей очень идет, правда? – услышала она звонкий голосок младшей сестры Элиз, которую все ласково называли Лиззи.

– Мне бы пошло больше, – буркнула Мишель, сверля взглядом затылок невесты, будто надеялась проделать в нем дыру.

– А когда будет твоя помолвка? – допытывалась восьмилетняя непоседа, наматывая круги по комнате, подбегая то к счастливой избраннице, то к разнесчастной кареглазой страдалице.

– Когда найдется дурень, который согласится взять в жены это недоразумение, – хмыкнула Флоранс, довольно оглядывая свое отражение. Пока служанка, опустившись на корточки, оправляла подол ее роскошного, жемчужного цвета платья.

– Ну уж если нашелся такой для тебя…

Нет, обзывать Галена совсем не хотелось, но Флоранс, как обычно, намеренно ее провоцировала!

– Когда-нибудь и Мишель обручится, Лиззи. Не сейчас, – услышав их разговор, в комнату вошла мать. – Ей всего семнадцать, милая. Ни к чему спешить.

– Восемнадцать скоро! – зачем-то уточнила средняя Беланже, как будто этим пыталась сказать, что она уже готова стать хранительницей домашнего очага. Но только если к этому очагу будет прилагаться наследник Блэкстоуна.

Догадываясь о чувствах дочери, Аделис Беланже покачала головой, тем самым пресекая очередную готовую вспыхнуть между сестрами ссору. Несмотря на внешнюю хрупкость, Аделис являлась непререкаемым авторитетом для всех: и для домочадцев, и для рабов.

– Не торопись взрослеть, Мими. У тебя еще все впереди.

Когда Флоранс отошла от зеркала, Мишель бросила в него взгляд, желая удостовериться, что веки не сильно припухли. Она проплакала полночи, уткнувшись лицом в подушку, а заснула только к утру. Хотелось верить, что никто не разгадает причину ее подавленного состояния.

Однако все обещания держаться и быть сильной рухнули, точно ветхая плотина под стремительным натиском весеннего паводка, стоило ей увидеть Галена. Он вошел в дом, улыбаясь своей привычной, такой обаятельной улыбкой. Мишель, спускавшаяся по лестнице, замерла на ступенях, до белых костяшек сжимая перила.

Молодой человек выглядел, как всегда, безупречно в скроенном точно по фигуре темном костюме. Не успев переступить порог, он сразу же направился к невесте. Коснулся поцелуем заблаговременно протянутой руки. Внимательный взгляд, скользнув по приглашенным, задержался на Мишель. И ей вдруг почудилось, будто в глазах Донегана промелькнуло сожаление. Наверняка он тоже мечтал увидеть на месте Флоранс ее! Сердце беспокойно забилось.

«Должен, должен быть какой-то выход! Я не позволю его у меня отнять! – твердила себе Мишель, рассеянно отвечая на знаки внимания обступивших ее кавалеров. Словно это она была виновницей торжества. – Я буду не я, если что-нибудь не придумаю!»

Решительно тряхнув темными кудрями, девушка извинилась перед разочарованными поклонниками, так жаждущими ее внимания, и направилась к сестре и Галену.

– Уже можно поздравлять? – спросила кисло, тщетно пытаясь придать лицу безмятежное выражение.

В ответ Донеган сказал шутливо:

– Скоро мы станем родственниками, и тогда я смогу называть вас малышкой Мими.

– Вот уж ни за что! – надула она губы. – Называйте так Лиззи. А я уже давно не ребенок.

– Кажется, тебя мама зовет, – сквозь зубы процедила Флоранс, нервно обмахиваясь веером.

В голосе сестры явственно слышалось раздражение. Можно было предположить, что она что-то заметила и начала ревновать, но Мишель знала, дело в другом – просто Флоранс меркла на фоне младшей сестры, а потому на светских приемах старалась держаться от нее подальше.

– Вы ведь подарите мне один вальс? – отмахнувшись от недовольной невесты, обратилась к Донегану Мишель, кокетливо хлопая ресницами.

Флоранс закатила глаза и стала еще яростнее терзать ни в чем не повинный веер, рискуя его сломать.

– Где это видано, чтобы благовоспитанная девушка напрашивалась на танец!

– Я не напрашиваюсь, а просто предлагаю. – И снова у Мишель появилось желание показать злюке язык.

В тот момент Галену захотелось потрепать юную Беланже по щеке, настолько трогательно она смотрелась в бирюзовом платье из органди. А может, даже сорвать с пухлых, таких чувственных губ поцелуй. Разумеется, этого он не мог себе позволить. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Хотя и был не против.

Отец никогда его не простит, если свадьба со старшей дочерью Вальбера Беланже сорвется. Да и он себя тоже.

– Я с радостью подарю вам два вальса, – и тем не менее, не сумев отказать себе в удовольствии провести больше времени в компании юной красотки, с улыбкой сказал Донеган.

Окрыленная обещанием в скором времени оказаться в объятиях чужого жениха, Мишель извинилась перед Галеном и поспешила на зов матери. Которая, как и отец, выглядела такой счастливой, что она невольно испытала укол совести. Они наверняка будут расстроены из-за расторжения помолвки… Но ведь Гален все равно станет их зятем, так что велика ли разница, которую из дочерей выдавать за него замуж?

А так просто подарить его Флоранс она не может.

Не может, и все тут!