Цитаты из книги «Два века о любви (сборник)»

«Ты меня не любишь, не жалеешь…»

До свиданья, друг мой, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье Обещает встречу впереди.     До свиданья, друг мой, без руки, без слова, Не грусти и не печаль бровей, — В этой жизни умирать не ново,

«Любовь, когда невозможно…»   Любовь, когда невозможно Найти в походке изъян, Когда для работы мозга, Дай запах твоих семян, Любовь, когда растворимо Нерастворимое дно, Когда проплывающий мимо Дальше плывёт любя!

Женственность   Сладким лекарством и горьким вином влиться, исчезнуть – и вновь сотворяемой струнами всеми звучать об одном, радугу их ослеплённо даря ему,     шёлковой кошечкой млеть под рукой, ждать и хранить золочёными ножнами, и не спросить его: кто ты такой, чтоб на тебя променять невозможное?!

Вечер теплого дня. Небо с серым отливом. Я – без тебя. Ты – без меня. Это… несправедливо.     Мысли, хриплые, как гобой. Я все понимаю. Помню…     Но место, не занятое тобой… Его ничем не заполнить.

Стихи, вошедшие в роман «Московские сторожевые» «Эмоции – это такой наркотик…»   Эмоции – это такой наркотик. Не любишь – уже ломает. Мы все в он-лайне, мы все заходим, В зону чужого вниманья.     Живем с ошибками. Так же пишем, Мы юзеры, ламеры, дуры… Мы все сочувствуем со всей мыши, И смайлик сжимает губы.     Я – только буковки на экране. Ты тоже. Вот совпаденье… Беседуем, соприкасаясь словами, Носом в плечо, значками в онлайне, Мы две компьютерных тени.     И слезы в клавиши. В них же пепел. Стучимся в аську, как в стены. Скрипят скрипты, как дверные петли, Юзер смылся, момент похерен, Смените подпись и тему.     И слой слишком тонок, и мир слишком тесен. И глобус такой неземной… Когда я вырасту лет на десять, Я попробую стать собой.

Галина Шевцова, Киев «Я знаю этот город, как свою ладонь…»   Я знаю этот город, как свою ладонь, Где линии метро и жизни неделимы. На кончике мизинца спит огонь И стук колес грозу проносит мимо.     А ночью, он откроет створку в сад, Глядящий на курган шестого века И впустит светляковый звездопад И комаров, и ветку бересклета…     Да святы вы, международные звонки, Е-мейлы, эсэмэски, телеграммы, В которых мы, как линии руки, Пересечемся у креста оконной рамы.     И поезд наклоняется в туннель И тренькает звонок велосипеда. И бесконечности прожорливая трель Нас поджидает у границы лета.   Лариса Романовская, Москва

самые улыбчивые дни…»   В самые улыбчивые дни, Машенька, Марыся, Маринуца, изумленно в камеру взгляни, чтоб на фотоснимке улыбнуться, Словно наложились два звонка (интерьер озвучился и ожил): к телефону тянется рука, ноги направляются к прихожей,

Молитва   Береги её, Боже, в дороге ко мне ль, от меня ль; Защити её, Господи: мир всё мрачнее и строже. Огради от безумия близких, от ловких менял, И от веры, что я – её бог, упаси её, Боже!     Укрепи её сердце – она так опасно добра; Сохрани этот взгляд, этот детский огонь удивленья. Сатана не поймает её на призыв серебра — Но чужая беда так легко ей подломит колени.

Пройдено, отплакано – довольно. И бессмысленно – то, что больно. Поживем еще на радость друг другу, и навстречу по известному кругу.   Послесловие