© Валерий Бессарабский, 2019

ISBN 978-5-4496-4901-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Молитва

 
Позволь мне, Господи, успеть
В потоках жизни быстротечной
Все песни до конца допеть
Пред тем, как окунуться в вечность.
Пошли мне мудрости суметь,
Свет отыскав во тьме кромешной,
Врагов из памяти стереть,
Как будто, не было их, грешных.
 
 
Дай, Боже, больше не болеть,
Не огорчать своих домашних,
И перед ближним не краснеть
Из-за грехов своих вчерашних.
Дай мне душой не постареть
И не остаться одиноким,
Чтоб раньше срока не сгореть
В пути опасном и жестоком.
 
 
Хочу о прошлом не жалеть,
И, одолев свою дорогу,
Пушинкой в небо улететь
И чистым там предстать пред Богом.
Я вновь шепчу: «Помилуй, Бог!
Дай силы мне и разум ясный,
Чтоб впредь никто сказать не смог:
«Он прожил жизнь свою напрасно».
 

12 января 2004 года

МУЗЫКАНТ

 
Он попал в этот город солдатом,
Здесь с любовью своей повстречался.
Отслужив, не уехал куда-то,
А подумал чуть-чуть и остался.
Он был ла́бух душой и мозгами,
Пианист, не читающий ноты,
Он своими большими руками
Выдавал бесподобное что-то.
 
 
В кабаках, у хозяина дома,
Он лаба́л, разгоняя печали.
Все кричали ему: «Браво, Рома!»
И, конечно, вином угощали.
Ах, вино, подносимое к пиру!
Кровь земли, как когда-то считалось.
Сколько ж бродит по миру вампиров,
Что не вдоволь его насосались?
 
 
Все мы в жизни грешны изначально,
Есть во всех нас бесовское что-то,
И за это суровый начальник
Рому как-то уволил с работы.
А таланты ранимы бывают,
С ними надо немного помягче,
Их судьба под крылом согревает,
И пинает потом, словно мячик.
 
 
Я не ведаю, как это сталось,
Знаю только, что было не к спеху,
Видно, просто сказалась усталость,
Продал он инструмент и уехал.
Говорят, виноваты сто граммов,
Все, мол, думали – скоро сопьется.
Почему же его фонограммы,
Ни один повторить не берется?
 
 
И зачем я, другим на потеху,
Эти строчки пишу до рассвета?
Мне плевать, почему он уехал,
Жалко лишь, что его рядом нету.
 

Февраль 2003 года

ПЕСНЯ СТАРОГО МУЗЫКАНТА

 
Я снова достаю свою трубу,
Ей больше лет, чем жениху с невестой.
Другие бабки ни за хрен гребут,
А я их зарабатываю честно.
С утра я снова клево закерял,
Но это ни на чем не отразится.
Я ж столько в жизни свадеб отыграл,
Что до сих пор сам не успел жениться.
 
 
Лабу, лабу, дабу, дабу,
Спешу на свадьбу, меня там ждут,
Лабух, я старый лабух,
И дядей Колей меня зовут.
 
 
Я разменял шестой десяток лет,
А свадеб отлабал в сто раз поболе,
И нет таких мелодий на земле,
Которых знать не мог бы дядя Коля.
Учителя мои, увы, мертвы,
И музыканта нет в Одессе старше,
И обижаться я уже отвык
На тех, кто не башляет мне за марши.
 
 
Лабу, лабу, дабу, дабу,
Спешу на свадьбу, меня там ждут,
Лабух, я старый лабух,
И дядей Колей меня зовут.
 
 
Я снова достаю свою трубу,
Ей больше лет, чем жениху с невестой.
Другие бабки ни за хрен гребут,
А я их зарабатываю честно.
Горит свеча, и не окончен бал,
Здоровья хватит доиграть, поверьте.
И видно, такова моя судьба,
Чтоб веселить других до самой смерти.
 

Май-июнь 1989 года

СВАДЕБНЫЕ МУЗЫКАНТЫ

 
И снова свадьба – цирк и карнавал,
Жених решил жениться на невесте.
А их хозяин поиграть позвал,
Пускай звучат времен застолья песни.
Взяв у него задаток в сто рублей,
Они сюда с гитарами явились.
Эй, кто-нибудь, налей-ка поскорей,
Чтоб гости танцевали, веселились.
 
 
Давай-давай, лабай-лабай,
А я пока что вмажу
Давай-давай, не кочумай,
Здесь хавают и лажу.
Жрут молодые каравай,
Орет девчушка с бантом,
А ну свидетель наливай
Стаканчик музыкантам.
 
 
А лабухи сегодня просто класс,
Хотя понажирались слишком рано.
Их если попросить – они для нас
Споют и «Казино», и «Соль на рану».
Мы будем танцевать, гулять и пить,
Ведь повод есть для нового запоя,
А морды – морды будем после бить,
Ну что за свадьба, блин, без мордобоя!
 
 
Давай-давай…
 
 
Гостей за стол сейчас же пригласить
Их просит вновь хозяин языкатый.
А им опять – ни пить, ни закусить,
Не жрать пришли, на то и музыканты.
Когда ж все разбегутся по домам,
Им деньги по карманам рассовать бы,
Чтоб не дослушав ругань пап и мам,
Шатаясь поплестись домой со свадьбы,
И ждать, когда же следующий хам
Их снова позовет играть на свадьбу.
 

4 июля 1991 года

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

 
Сидели. Пили по сто грамм
У бородатого Володи.
И стал я песни петь друзьям
О коммунистах и народе.
Кричал: ” Вина налейте нам!»
(Его всегда я пью без меры)
И тут мне старший лейтенант
Сказал: «Ну, спой за офицеров!»
 
 
Товарищ старший лейтенант!
Не надо носом бить посуду!
Товарищ старший лейтенант!
Сегодня петь и пить я буду за Вас!
 
 
– «Ну почему на нас так злы?
Мы это часто замечаем.
Конечно, есть средь нас козлы,
И все же мы вас защищаем.»
Ему ответив: «Хорошо»,
С дурацкой мордой и поклоном,
Вдруг вспомнил я, как сам пришел
В десант зеленым «салабоном».
 
 
Товарищ старший лейтенант!
Не надо носом бить посуду!
Товарищ старший лейтенант!
Сегодня петь и пить я буду за Вас!
 
 
И хотя мой голос огрубел,
Я все представил в лучшем виде,
Он мне сказал: «Ты правду пел,
И все же ты меня обидел».
Потом, всосав еще стакан,
Уснул, сказав, что он не с нами.
И только ветер-хулиган
Трепал усы его, как знамя.
 

11 марта 1990 года

КУРСАНТАМ ВОЕННЫХ УЧИЛИЩ

 
Придет июль. Получишь ты диплом
И две звезды в погон воткнешь устало,
И станешь ты тогда, дружок, «козлом»
И, несомненно, станешь ты «шакалом».
Тебе в войсках доверят целый взвод,
И скажет ротный: «Разделяй и властвуй».
И «фазаном» застроенный народ
Ответит хором: «Шакалюга, здравствуй!»
 
 
Ты лишь начнешь вершить свой ратный труд,
Как будешь трахнут ни за что комбатом.
Тебя, дружок, сомненья разберут
И ты обиду сгонишь на солдатах.
А что солдат? Он в обращенье прост —
Он стерпит всё, он в дембель верит свято.
Седой полковник, в блеске твоих звезд
Я вижу боль и горечь дней солдата.
 
 
А помнишь, ты когда-то молод был?
Вопрос «кем быть» лежал тяжелым грузом.
Ты про войну читать тогда любил,
Смотрел «Служу Советскому Союзу».
Когда ж, дружок, ты на излете сил
Уйдешь в отставку, не узнав успеха,
Так для чего ты двадцать лет служил? —
Спроси себя и станет не до смеха.
 

1988 года

СТАРЫЙ ДОКТОР
(Федору Степановичу Кара)

 
Старый доктор, добрый доктор,
Он в делах врачебных дока,
Он в своей работе мастер,
Он магистр и чародей,
Без усталости и злости
Много лет он лечит кости,
По деталям собирая
Раскуроченных людей.
 
 
Он в палату входит бодро,
Ребра, черепа и бедра
Тут лежат на койках гордо
И надеждою живут.
Он разбитых успокоит,
Кто с ногою, кто с рукою,
Загипсованные люди
От него все чуда ждут.
 
 
Он за эти годы, братцы,
Сделал сотни операций.
Что угодно может статься
С нами в наш безумный век.
На дорогах мы зеваем,
Под машины попадаем,
Вечно что-то мы ломаем —
Так устроен человек.
 
 
Приходи к нему лечиться,
И с коленом и с ключицей,
Он поправит вам копытца
И с улыбкой исцелит.
Гагауза и албанца,
И приятеля туканца,
Федор вылечит Степаныч,
Наш болградский Айболит.
 

15 апреля 2003 года

ПРОВИНЦИАЛЫ

«Тяжела и неказиста

Жизнь болградского артиста»

Владимир Стамати

 
Провинциальные солисты.
Порой звучат не очень чисто,
И перед выходом на сцену
Они волнуются подчас.
Хотя не все учили гаммы,
Но не поют под фонограмму,
За свой талант не просят денег
И не обманывают нас.
 
 
Провинциальные поэты.
В стихах их часто рифмы нету.
Творят они не для газеты,
Не для известности пустой,
Не за квартиры, не за дачи,
А для людей, от сердца значит,
Вот почему с тобой мы плачем,
Над их нехитрою строкой.
 
 
Провинциальные танцоры
Им редко ставят мониторы.
Они на сцене все партнеры,
А в жизни даже не друзья.
Какие могут быть балеты,
Когда на завтра денег нету?
Невольно сядешь на диету,
А дома – дети и семья
 
 
Провинциальные актрисы
Полины, Зины и Ларисы,
Их Буратино и Алисы,
Конечно, очень хороши.
Всю жизнь читают юморески,
Порой доходят до гротеска,
Давай простим акцент им местный,
Они играют от души.
 
 
К кому из них себя причислю?
И тот, и этот в неком смысле.
Сейчас вот-вот объявят выход,
Вновь за кулисами сижу.
– Поет Валерий Бессарабский!
Я прогоняю трепет рабский.
И, совершив глубокий выдох,
На сцену снова вхожу.
 

30 июля 2003 года

БИБЛИОТЕКАРЬ

 
Аристократ в трактире,
Противник дискотек,
Живет в бездушном мире
Душевный человек.
Не токарь и не пекарь,
Не врач и не портной,
Простой библиотекарь
Беседует со мной.
 
 
– «Любовь Петровна, кстати,
Ответьте на вопрос:
Каков теперь читатель?
На что сегодня спрос?»
– «Писак и графоманов
Теперь хоть пруд пруди.
Любовные романы
Сейчас у нас в чести.
 
 
А классика не в моде,
В почете детектив,
Где ближних бьют по морде,
Писанье извратив.
И в книгах много матов,
Забыты стыд и честь,
Какой Чингиз Айтматов?
Коль Абдуллаев есть?
 
 
Те, кто снимают пенку,
И на руку не чист
Плевали на Шевченко,
Для них он – футболист.
Но с верой в перемены
Живу я и жила
Взойдет звезда из тлена,
Добро сильнее зла.
 
 
Из книг исчезнет пошлость,
Насилие и секс.
Все это будет в прошлом,
Наступит время – NEXT…»
– «А я Вас поздравляю
В ваш День библиотек,
И всем добра желаю
В сей столь недобрый век.»
 

Сентябрь 2003 года

Я – ШОФЕР

 
Мне ложатся километры под колеса,
Мне ГАИ дает очередной урок.
Я – шофер, и за баранкой бензовоза
Я качу по бесконечности дорог.
 
 
Наплевать, что под машиной шины стерлись.
Наплевать, что не вписался в поворот.
Я – шофер, и под моей ногою тормоз,
Он меня от всех несчастий бережет.
 
 
Я бензин вожу по пыльным по дорогам,
Я горжусь своей профессией земной.
Я – шофер, я редко вспоминаю Бога,
Потому он навсегда в друзьях со мной.
 
 
Я могу не взять у продавщицы сдачу,
Мимоходом заезжая в магазин.
Я – шофер, и потому я что-то значу,
Что в моей цистерне плещется бензин.
 
 
Я вернусь после работы в дом родимый,
Причешусь и выйду в город при рублях.
Я – шофер, и весь Болград с шофером Димой,
В очень дружественных отношениях.
 
 
Что не видел я, и где я только не был,
Сколько мне пришлось проехать и пройти!
Я – шофер, но коль ведет дорога в небо,
Значит, с той дорогой мне не по пути!
 

лето 1984 года