Социология как наука оказывается подчинена необходимости реализации идеала, который Лавров и Михайловский трактовали прежде всего как идеал социалистический. Наука сомкнулась у них с политической идеологией. В этом слабость субъективной социологии. Ее слабость и в абстрактности подхода к личности. Но здесь же и источник ряда сильных идей, нашедших в последующем много защитников. В частности, если сказанное облечь в современную терминологию, то можно увидеть в построениях того же Лаврова обоснованные роли политической и интеллектуальной элиты в жизни цивилизованного общества, а кроме того, обоснование нравственного долга интеллигенции перед народом. Рассмотрение развития человеческой индивидуальности как цели истории выводило субъективных социологов на анализ потребностей как основу общественных дифференциаций и структурирования личности.

В фундаменте теории прогресса Лаврова и Михайловского лежали два тезиса:

1) признание многофакторности общественного развития;

2) провозглашение развития человеческой индивидуальности целью и критерием общественных изменений.

Проблему прогресса П. Лавров определял как окончательный вопрос социологии, без решения которого не может быть цельной и единой концепции, и как основной вопрос истории, который выявляет и определяет ее смысл.

В историю русской социологии П. Лавров и Н. Михайловский вошли как основные представители этико-субъективной школы и авторы этико-субъективного метода в социологии.

Л. И. Мечников (1838–1888)

Основные подходы собственно социологической теории ученого-географа и социолога Л. Мечникова были изложены в крупнейшей его работе «Цивилизация и великие исторические реки» (1889). Отвергая концепцию социал-дарвинизма за его механистическое уподобление социальных закономерностей закону борьбы за существование, он стремился превратить социологию в точную научную дисциплину. Для этого, по его мнению, было необходимо сформулировать истинные специфичные законы общественной жизни, а также достаточно корректно определить критерии социального прогресса.

Полагая, что общество начинается там и тогда, где и когда несколько живых существ собрались вместе для достижения совместными усилиями общих ц елей, Л. Мечников подчеркивал, что в обществе стремление к кооперации, сотрудничеству является определяющим.

В качестве количественного индикатора степени эволюции общества по пути социального прогресса он фиксировал достигнутый людьми уровень солидарности, вытесняющей первичную борьбу за существование, характерную для биологической природы. Обращая внимание на то, что солидарность как отношение людей может конструироваться как добровольно, так и по принуждению, он полагал, что именно степень свободы индивидов в этом процессе выступает главным мерилом прогрессивности данной цивилизации.

Среда, по Л. Мечникову, – это не просто окружающая природа, а лишь та ее часть, которая вовлекалась в процесс человеческого труда и изменялась под его воздействием. Полагая, что главным компонентом географической среды является так называемый гидрологический фактор (воздействие водных ресурсов на деятельность людей), он выделял в мировой истории три основные эпохи, или цивилизации: речную, морскую и океанскую («всемирную»).

Данный фактор вместе со способностью населения приспосабливаться в ходе производственной деятельности к внешним условиям в учении Л. Мечникова выступает движущей силой истории.

Определяя источник эволюции общества в отношении между географической средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности, Л. Мечников вошел в историю русской социологии как представитель географического детерминизма.

Н. Я. Данилевский (1822–1885)

Основной социально-философский труд Н. Данилевского «Россия и Европа» был опубликован в 1869 г. в журнале «Заря» и вызвал острейшую критику. Критики не заметили три основных момента работы: во-первых, идейно-политический, который отвечает на вопрос «Почему Европа ненавидит Россию?» и обосновывает концепцию всеславянского союза; во-вторых, социологическое «ядро» книги – культурно-исторические типы; в-третьих, философско-исторический, рассматривающий проблему смысла и направленности истории.

Данилевский утверждал, что какая-либо общая теория общества в принципе невозможна в силу специфичности социального объекта.

Общественные явления, писал он, не подлежат никаким особого рода силам, не управляются никакими особыми законами, кроме общих духовных законов. Действие этих законов опосредовано «морфологическим началом», специфичным для различных обществ.

Общество, по Данилевскому, не представляет собой целостности, а есть сумма национальных организмов, которые развиваются на основе морфологического принципа, т. е. в плоскости собственного существования, по собственным, свойственным только ему (имманентным) законам. Каждый общественный организм рассматривался как целостность, устойчивая в изменяющейся среде.

Человечество, по мнению философа, не представляет какой-то единой живой целостности, а скорее походит на стихию, которая в различных точках складывается в формы, в том или ином аспекте аналогичные организмам. Самые крупные из этих форм, имеющих четкую структуру и линию развития, Данилевский назвал культурно-историческим типом, внутри которого осуществляется общее историческое развитие.

Культурная деятельность структурируется на четыре разряда:

1) религиозная деятельность как твердая народная вера, составляющая живую основу всей нравственной деятельности человека;

2) культурная деятельность (в узком смысле слова) как отношение человека к внешнему миру в форме науки, искусства и промышленности;

3) политическая деятельность – отношения людей между собой как членов одного народного целого;

4) общественно-экономическая деятельность как отношения людей применительно к условиям пользования предметами внешнего мира.

Данилевский считал, что могут быть одноосновные культурно-исторические типы, т. е. развивающие какой-либо один из разрядов культуры, двухосновные и т. д. Славянский тип в перспективе впервые в истории составит четырехосновный культурный тип, причем особую значимость ему придаст исторически первое успешное решение общественно-экономической задачи.

Согласно классификации философа, существует 10 основных культурно-исторических типов, вытекающих из особенностей народов: египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-романский (европейский), а также американский и перуанский. Кроме того, функционально выделялись народы – «бичи Божии», которые разрушают отжившие цивилизации, а затем снова возвращаются в «прежнее ничтожество» (гунны, монголы), а также народы, которые не сложились в культурно-исторические типы и представляют только «этнографический материал» для других типов. С точки зрения соотношения традиций и новаций культурные типы разделяются на «уединенные» и «преемственные».

Культурно-исторический тип в своем развитии проходит четыре основных периода:

1) этнографический период, самый длительный, когда формируется запас сил будущей созидательной деятельности народа, складывается его национальный характер и, следовательно, особый тип его развития;

2) государственный период, носящий переходный характер, когда, в основном в силу внешнего влияния (например, агрессии), народ строит государство как условие независимого самобытного развития;

3) период собственно цивилизации, самый короткий, период плодоношения, когда накопленные народом силы обнаруживают себя в самых различных формах культурного творчества; это время растраты накопленного запаса, культура быстро иссякает и приходит к естественному концу;

4) период естественного конца культуры, имеющий две формы: апатия самодовольства – окостенение, одряхление культуры, когда завет старины считается вечным идеалом для будущего; апатия отчаяния – обнаружение неразрешимых противоречий, осознание ошибочности идеала, отклонения развития от прямого пути.

Данилевский формулирует пять основных законов эволюции культурно-исторических типов.

1. Закон сродства языков, на основе чего и формируется культурно-исторический тип.

2. Закон, утверждающий, что для становления цивилизации, свойственной самобытному культурно-историческому типу, необходима политическая независимость народа. При этом государство рассматривается как сугубо внешняя форма, обеспечивающая благоприятные условия для ее самобытного развития.

3. Закон непередаваемости цивилизаций: начала одного типа могут быть искажены, уничтожены, но не могут быть заменены началами другого типа. В последнем случае произойдет просто уничтожение народа, превращение его из самостоятельного субъекта истории в этнографический материал для иной культуры.

При этом философ выделяет три способа распространения цивилизации:

• простейший способ – пересадка с одного места на другое посредством колонизации. Фактически это создание очагов собственной культуры в иных регионах при превращении аборигенов любыми способами в этнографический материал;

• прививка, под которой обычно и понимают передачу цивилизации: самобытная культура становится средством для чужой. Испытывая глубокие потрясения, она может либо погибнуть, либо сбросить чуждую культуру и восстановить себя;

• способ воздействия: народы знакомятся с чужим опытом и используют наименее национальные его элементы, Остальное же принимается только к сведению как элемент сравнения.

4. Закон, устанавливающий зависимость богатства и полноты развития культурно-исторического типа от разнообразия и уровня самостоятельности входящего в его состав этнографического материала (народов). Отсюда Данилевский делает вывод о необходимости политической интеграции близких по языку народов и вреде для их культуры политической раздробленности, что иллюстрирует на примере славян.

5. Закон краткости периодов цивилизации: период каждого типа цивилизации сравнительно очень короток, истощает силы и вторично не возвращается.

Данилевский был убежден, что славянство для сохранения своей культуры от экспансии Запада должно избавиться от болезни подражательности и объединиться на основе начал собственного культурно-исторического типа. В противном случае судьба славянства будет печальной, а поэтому «для всякого славянина… после Бога и Его святой Церкви… идея славянства должна быть высшею идеею, выше науки, выше свободы, выше просвещения, выше всякого земного блага, ибо ни одно из них для него недостижимо без ее существования – без духовно, народно и политически самобытного, независимого славянства».

Теория Н. Я. Данилевского представляла собой одну из первых попыток сформулировать новый взгляд на историю как на нелинейный многовариантный процесс и дать элементы социологической интерпретации. В историю социальных учений Н. Я. Данилевский вошел как один из основателей культурно-исторических типов теории.

Второй этап становления русской социологии: 1890 г. – начало ХХ в.

В это время утверждается позиция, что социология есть одна из многих социальных наук, она имеет собственный предмет исследования и своеобразие задачи. В таком понимании социология все более положительно стала приниматься в научных и общественных кругах, в академической среде. Одновременно социологический подход начинает широко использоваться в других социальных дисциплинах.

В этот же период начинается, правда эпизодическое, преподавание социологии. Нет специальных изданий. Тем не менее количество публикаций по социологии продолжает расти. Переводятся и издаются практически все работы ведущих западных социологов. Примечательно, что русская социология, особенно благодаря деятельности М. М. Ковалевского, выходит на международную арену на равных. Русские социологи участвуют в работе Международного института социологии, конгрессы которого собирались раз в три года. Три русских социолога (П. Ф. Лилиенфельд, М. М. Ковалевский, П. А. Сорокин) избирались президентами института, что говорит о международном признании русской социологии.

В 1901 г. М. М. Ковалевский и Е. В. Де Роберти создали в Париже Русскую школу общественных наук, где обязательным предметом была социология. В школе преподавали многие ведущие как русские, так и западные социологи. Школа по праву была тогда оценена как первая модель русского социологического факультета, причем не имеющая аналогов в мире. Однако по требованию правительства царской России она была закрыта.

После длительной борьбы наконец стала решаться проблема институализации российской социологии. По личному разрешению Николая II в Петербурге в 1908 г. был открыт частный Психоневрологический институт во главе с академиком В. М. Бехтеревым с первой русской социологической кафедрой, возглавленной М. М. Ковалевским, затем Е. В. Де Роберти, позднее П. А. Сорокиным и К. М. Тахтаревым. Кафедра провела большую работу по организации обучения социологии, подготовила четыре выпуска сборника «Новые идеи в социологии».

Для данного этапа характерна острая критика позитивистской методологии. Ведущей социологической школой становится неокантианство (Б. А. Кистяковский, Л. П. Петражицкий, А. С. Лапо-Данилевский и др.). Представители старых школ (Н. И. Кареев, М. М. Ковалевский и др.) во многом уточняют свои позиции. Утверждается марксистская социология (Г. В. Плеханов (1856–1918), В. И. Ульянов-Ленин и др.), в том числе «легальный марксизм», весьма близкий с точки зрения методологии к неокантианству (П. Б. Струве, Н. А. Бердяев (1874–1948), С. Н. Булгаков (1871–1944), М. И. Туган-Барановский (1865–1919) и др.).

Н. Н. Кареев (1850–1931)

Видный русский историк и социолог. В гимназии учился в одном классе с Вл. Соловьевым, с тех пор оба поддерживали приязненные отношения. Закончил историко-филологический факультет Московского университета (1873). Профессор ряда отечественных университетов, преподавал в Школе общественных наук в Париже. По политическим взглядам – представитель умеренного крыла кадетской партии, от которой был избран в Первую Государственную Думу. С 1910 г. – член-корреспондент Российской АН, с 1929 г. – почетный академик АН СССР. Основные сочинения: «Основные вопросы философии истории» в 3 томах (1883), «Историко-философские и социологические этюды» (1895), «Роль идей, учреждений и личности в истории» (1895), «Старые и новые этюды об экономическом материализме» (1896), «Введение в изучение социологии» (1897), «Типологическая и всемирно-историческая точка зрения в изучении истории» (1905), «Общие основы социологии» (1919), «Основы русской социологии» (1919) и др.

Помимо основательных чисто исторических работ, в основном о Французской революции, ее причинах, силах и последствиях, оказавших серьезное влияние на многих отечественных и зарубежных историков, Кареев плодотворно занимался разнообразными методологическими проблемами обществоведения. Так, он рано и независимо от немецких неокантианцев поставил вопрос об особенностях обобщения в естественных и гуманитарных науках, о типологическом анализе и др. Внимательно следя за историей становления мировой и русской социологии, он быстро откликался на очередные новинки в этой области то статьей, то рецензией. Часто завязывалась полемика. Статьи объединялись в сборники и многократно переиздавались. Кареев принадлежал к субъективной школе, стремясь систематизировать многие ее уроки, защитить от критики со стороны марксистов, неокантианцев, религиозной социальной метафизики. Среди конкретных социологических проблем особое внимание уделял междисциплинарным отношениям социологии (особенно с психологией), роли личности в истории, прогрессу и др. Наиболее значителен его вклад в разработку истории социологической науки, он является основателем и зачинателем известной «русской традиции» историко-критического обозрения социологических школ и направлений