Читать книгу «История России. Том 2. XIX–XX века. Учебное издание» онлайн полностью📖 — В. Н. Болоцких — MyBook.
image
cover

История России. Том 2. XIX—XX века
Учебное издание
В. Н. Болоцких
В. Г. Деев
В. А. Кузнецов

© В. Н. Болоцких, 2018

© В. Г. Деев, 2018

© В. А. Кузнецов, 2018

ISBN 978-5-4483-4099-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 7. РОССИЯ В XIX ВЕКЕ: ВРЕМЯ РЕФОРМ

В советской исторической науке преобладала точка зрения, что капитализм как социально-экономическая формация в России победил во второй половине XIX в. и отмена крепостного права в 1861 г. определялась как решающий рубеж. Но капитализм понимался как общество не столько частной собственности, рыночной конкуренции, свободы рыночных отношений, нового этапа в развитии личности, международных отношений, сколько общество жестокой эксплуатации капиталистами рабочих, как общество ожесточённой классовой борьбы между трудом и капиталом. В данной главе речь пойдёт не о капитализме в советском понимании. Основная цель в данном случае – понять, как шло развитие экономики в XIX в., какие изменения в ней происходили и почему, как менялось положение рабочих и крестьян, дворян-помещиков и фабрикантов, какие и с какой целью проводило реформы государство, какие последствия они имели, как менялось само российское государство. Как, в конечном счёте, возникала необходимость перехода от аграрного общества к индустриальному.

7.1. Промышленность и сельское хозяйство в дореформенный период

7.1.1. Сельское хозяйство: старое и новое

Процессы оживления предпринимательской деятельности, роста числа городов и промысловых сёл, увеличения экспорта хлеба и спроса на него внутри страны, начавшиеся в последней трети XVIII в., продолжились и даже усилились в первой половине XIX в. В начале XIX в. вывоз хлеба из России вырос в несколько раз и достиг 69—95 млн пудов в год по разным оценкам.1 По официальным подсчётам, ежегодный сбыт хлеба внутри государства в 9 раз превосходил вывоз в зарубежные страны. Сельскохозяйственное производство всё крепче связывалось с внутренним и внешним рынком, приобретая всё более товарный характер, усиливалась межрегиональная специализация.

В связи с непрерывным ростом населения, торговли и промышленности значительно расширились посевные площади во всех губерниях Европейской России. В южноукраинских губерниях и в Области Войска Донского пахотные угодья с конца XVIII в. выросли к середине XIX в. более чем втрое. В 1801 г. была отменена дворянская монополия на землю и другие сословия получили право покупать ненаселённые земли.

В старых обжитых районах, даже в черноземных местностях, почва истощалась и поэтому по инициативе наиболее хозяйственных помещиков в 1830—1850-егг. возникло 20 новых земледельческих обществ, задачей которых был поиск мер для подъёма сельского хозяйства. Эти обществ действовали в Прибалтике, Украине, Центральном чернозёмном районе, Поволжье, Закавказье и отчасти в нечерноземной полосе. Общества изучали местные природные условия, вводили более эффективные способы ведения хозяйства, создавали с этой целью опытные фермы и хутора, проверяли действие усовершенствованных машин и орудий. Некоторые издавали специальные журналы, было устроено несколько десятков сельскохозяйственных выставок, на которых выставлялись образцы растений, усовершенствованные орудия, наиболее удачные породы лошадей, овец и крупного рогатого скота.

Особое внимание было обращено на замену устаревших орудий более совершенными и дающими лучшие результаты. Раньше всего появились молотилки и веялки. Затем начали вводить сортировки для отбора зерна, сеялки, равномерно разбрасывавшие семена. Гораздо медленнее внедрялись жатки, несмотря на острую необходимость ускорения уборки урожая: импортные были дорогими и мало приспособленными к российским условиям земледелия, а в России не удавалось создать дешёвую, быстро работающую жатку. В самом конце 1850-х гг. были проведены первые опыты применения паровых машин в сельском хозяйстве: в тамбовском имении Л. Гагарина действовала комбинированная машина, которая с помощью локомобиля молотила, веяла и сортировала пшеницу. Вначале сельскохозяйственные машины ввозились из-за границы, позднее стали производиться в самой России.

С целью повышения доходности имений некоторые помещики стали вводить новые сельскохозяйственные культуры. На Правобережной Украине появились обширные плантации сахарной свёклы, на Левобережной Украине – табака, в южных губерниях и в Нижнем Поволжье расширились посевы подсолнечника, почти повсеместно увеличивалась посадка картофеля. В Нечерноземье начали занимать паровое поле посевами трав – клевера, люцерны, тимофеевки. Больше внимания теперь обращалось на удобрение полей навозом, на отбор семян для посева и более глубокую вспашку. Эти явления отражали желания помещиков и крестьян поддержать и даже повысить доходность своих хозяйств. Это говорит о достаточно высокой степени включения этих хозяйств в торговые связи, о развитии уже тогда сельскохозяйственного рынка в России.

Передовую роль в улучшении сельского хозяйства играла Прибалтика. В прибалтийских имениях повышение уровня агротехники носило более широкий и всесторонний характер; местами здесь сеяли бобовые растения, вводили искусственные удобрения, вели упорную борьбу с сорняками.

Отдельные примеры передового сельского хозяйства имелись в других местах европейской части России. Примером предпринимательского помещичьего хозяйства может служить крупное имение А. Реброва в Пятигорском округе Предкавказья. На 599 десятинах плодородной пашни Ребров собирал большой урожай пшеницы, которую сбывал на местных рынках, на Дону и Черноморском побережье. Большие доходы приносили помещику разведение овощей для ближайших городов, сенокосы и особенно виноградники. В имении были тутовый сад, образцовое шелкомотальное производство, 6 водяных мельниц, конный завод на 900 голов, большое стадо крупного рогатого скота и овец, в том числе тонкорунных. В 1842 г. Ребров получил от своего хозяйства около 12 тысяч рублей серебром, крупный доход для того времени. Самые трудоёмкие процессы при обработке садов, виноградников и огородов выполнялись не крепостными (у Реброва их было 556 душ обоего пола), а наёмными работниками.

Развитие производительных сил наблюдалось в хозяйствах зажиточных крестьян – государственных, удельных и помещичьих. Большинство участников сельскохозяйственных выставок составляли государственные крестьяне.

Многие крестьяне сами изобретали улучшенные орудия и машины: на выставке 1842 г. в селе Великом была выставлена трепальная машина для льна, сделанная крестьянином Х. Алексеевым, на Вятской выставке 1854 г. демонстрировалась сенокосная машина крестьянина А. Хитрина. Некоторые крестьяне создавали опытно-показательные хозяйства. В 1857 г. в Вятской губернии насчитывалось несколько сот таких доходных предпринимательских усадеб. В 1850-е гг. особенно выделялся своими опытами крестьянин Нолинского уезда Вятской губернии Е. Метелев: он следил за текущей агрономической литературой, поддерживал связи с Московским обществом сельского хозяйства и двумя учебными фермами, закупал семена улучшенных сортов и проводил опыты их посевов. У Метелева было большое стадо скота, которое давало обильное удобрение для повышения плодородия глинистой почвы. На его усадебном огороде вызревали отличные овощи, а фруктовый сад давал хороший урожай.

Технические нововведения наблюдались также в хозяйствах удельных крестьян, занимавшими среднее положение между помещичьими и государственными крестьянами и платившими оброк царской семье. В 1840—1850-е гг. в Симбирском удельном имении широко использовались конный английский плуг, веялки и молотилки.

Во всех категориях деревни шло в 1830—1850-е гг. расслоение крестьян: обогащение одних хозяев и разорение других, которым приходилось уходить на заработки.

Зажиточные крестьяне не ограничивались отведёнными наделами, приобретали или брали в аренду землю. На основании указа 1801 г. наряду с купцами и мещанами, государственные крестьяне покупали ненаселённые земли, в 1858 г. в государственных деревнях 33 губерний насчитывалось около 270 тысяч таких собственников, которым принадлежало больше 1 млн десятин земли, в основном пашни.

Удельные крестьяне приобретали землю с разрешения своего начальника. В Самарской губернии было немало таких земельных собственников, имевших по 100—200 десятин.

Ещё большее распространение получила аренда земли у казённого или удельного ведомства, особенно в районах степного Заволжья. Арендаторами были сельские общества и отдельные крестьяне. В Сызранском удельном имении в 1840-е гг. числилось 12 крупных арендаторов, которые снимали 20 тысяч десятин земли на 9 тысяч рублей, из них крестьянин А. Рачейский арендовал больше 6 тысяч десятин, за которые заплатил 3,5 тысячи рублей. Правда, многие крестьяне арендаторы большую часть земли сдавали в субаренду, а не вели собственной предпринимательское хозяйство с использованием наёмных рабочих.

Наряду с лесопромышленниками, подрядчиками и торговцами из среды крепостных крестьян выдвигались сельскохозяйственные предприниматели, сбывавшие на рынок крупные партии зерна, хмеля, льна, овощей, выращенных на собственных или арендованных землях. Чтобы вести такое хозяйство богатые крестьяне широко использовали батраков.

Помещики также нуждались в дополнительных рабочих руках, особенно применявшие более совершенные приёмы агротехники и скотоводства, машины, преимущественно на юге и юго-востоке. По приблизительным подсчётам, в 1850-е гг. ежегодно уходили батрачить: 300 000 человек на Южную Украину, 150 000 – в Заволжье, 120 000 – в Прибалтику, 130 000 – 150 000 – в остальные регионы.

Но все эти положительные изменения в сельском хозяйстве России первой половины XIX в. были очень ограниченными. Даже у государственных крестьян, юридически свободных и более независимых, основная масса состояла из середняков, которые вели самостоятельное трудовое хозяйство; крестьян, которые были вынуждены сократить своё хозяйство или вовсе его забросить, было немного. По данным псковской подворной переписи, государственных крестьян, обрабатывавших исключительно собственную землю, было 56%, а оставивших земледелие – только 6%.2 Десятки и даже сотни тысяч крестьян, создававших крепкие хозяйства предпринимательского типа, представляли ничтожно малую величину по сравнению с общей массой. Так в 1858—1859 гг. ревизских душ (т.е. крестьян мужского пола) в русских губерниях насчитывалось: помещичьих 6 577 159 человек (45,97%), государственных – 6 772 375 (47,34%), удельных – 957 140 (6,69%), а всего – 14 306 673 человека.3

Число передовых помещиков, переходивших на новую агротехнику, составляло приблизительно 3—4% общего их числа, процент крестьянских хозяйств такого типа был ещё меньше. Развитие производительных сил в сельском хозяйстве происходило не столько в форме радикального обновления агротехники и полеводства, сколько по прежнему путём расширения посевных площадей и освоения новых слабозаселённых районов, т.е. преобладали экстенсивные формы развития.

Подавляющее большинство помещиков стремились повысить доходность своих имений старыми способами: расширением барской запашки за счёт крестьянских наделов, увеличением барщинных дней и оброка. Так в Харьковской и Полтавской губерниях помещики имели больше 68% удобной земли, а в Екатеринославской – больше 80%. В Рязанской и Тамбовской губерниях по сравнению с 1780 г. барская пашня выросла в 1,5—2 раза. Хуже всего приходилось крестьянам мелкопоместных имений. Всё чаще помещики отбирали у крестьян всю землю и переводили их на месячину. В конце 1850-х гг. в Полтавской и Харьковской губерниях безземельные крестьяне составляли почти четверть всех крепостных. В мелкопоместных имениях таких крестьян было около половины, а в Курской губернии все крепостные мелких помещиков жили в барских усадьбах в виде дворовых или батраков.

Острое крестьянское малоземелье, усиливаемое ростом населения, наблюдалось во всех губерниях старого заселения: в нечерноземном районе вместо нормальных 8 десятин на ревизскую душу приходилось от 1,5 до 3, в черноземных губерниях вместо 5 десятин крестьяне имели от 2 до 4.

Росло число крестьян, отбывавших барщину: к началу 1860-х гг. в черноземном центре таких крестьян было более 70%, в Поволжье – более 73%, а на Украине от 97 до 99%. Крестьянам назначались непосильные нормы, закон 1797 г. о 3 днях барщины в неделю большей частью не выполнялся.

Увеличивался оброк, если в конце XVIII в. средняя его сумма составляла 7 рублей 50 копеек с души, то к концу 1850-х гг. она поднялась в нечерноземных губерниях до 17—27 руб.

Уменьшение наделов и увеличение повинностей вели к упадку крестьянского хозяйства: по официальным данным, в 6 губерниях Центрально-черноземного района на каждую ревизскую душу было собрано в среднем в 1840-х гг. по 3,15 четверти, а в 1850-х гг. – 2,66 четверти зерновых.

Упадок крестьянского хозяйства в условиях крепостного строя неизбежно приводил к упадку помещичьих хозяйств: крепостные крестьяне обрабатывали барские поля с помощью собственных орудий и рабочего скота. В 1859 г. числилось заложенными более 7 млн. крестьян (66% всех крепостных) на сумму 425 млн. рублей серебром. В некоторых губерниях, например, в Нижегородской и Калужской, состояло под залогом от 78 до 93% всех имений.

Помещики заводили свеклосахарные и винокуренные заводы, суконные и полотняные мануфактуры, но они становились всё менее доходными, не будучи способными конкурировать с вольнонаёмными. Некоторые помещики выдавали крестьянам денежные премии или «нанимали» своих крепостных. Но это давало незначительный результат.

Положение удельных и государственных крестьян было лучше, но также ухудшалось. Они страдали от роста податей, многочисленных дополнительных повинностей, малоземелья, а переселение на малозаселённые земли сопровождалось злоупотреблениями чиновников, волокитой и страданиями для переселенцев.4

В XVIII в. размер подушной подати в течение 70 лет после смерти Петра I не менялся, но в 1795 г. он пришёл в движение. Только Александр I за 1810 по 1818 г. четыре раза увеличивал подушный оклад, доведя его с 1 рубля 26 копеек до 3 рублей 30 копеек, т.е. повысил на 2 рубля 4 копейки. Выросли особые оклады.5

Кроме подушной подати, государственные крестьяне платили ещё оброчную (для выравнивания их положения с помещичьими крестьянами). В начале XIX в. эта повинность быстро росла. Только в 1810 г. Александр I добавил по 2—3 рубля к окладу в зависимости от класса губерний. Оброчная подать росла быстрее подушной, так как через неё правительству было легче улавливать рост платёжеспособности крестьян. Росли также земские денежные и натуральные повинности. По подсчётам Н. Дружинина с 1719—1724 гг. до конца первой трети XIX в. общее денежное обложение государственных крестьян увеличилось в 9—11 раз. Если в 1720-е гг. оброк государственных крестьян составлял половину подушной подати, а через сто лет был больше в 2,5—3 раза.6

Рост государственных податей в первой половине XIX в. сопровождался непрерывным ростом недоимок. Так в 1832—1833 гг. общая сумма недоимок казённых и помещичьих крестьян составила больше 92 млн рублей ассигнациями, из них до 68 млн. рублей (74%) приходилось на государственных. В 1840-х гг. недоимки выросли с 29 млн руб. серебром до 51,9 млн или на 44%, большинство их приходилось на государственную деревню.7 Правительство боролось с недоимками в основном старыми административными методами: совершенствованием системы сбора податей, усилением ответственности чиновников, выколачиванием податей и недоимок из крестьян вплоть до посылки военных команд для экзекуций.

Уже в первой половине XIX в. появились противники подушной подати вообще и сторонники перехода к поземельному обложению с учётом доходов носителей тягла, в том числе неземледельческих. В первые годы правления Николая I была разработана программа переложения оброчной подати на землю, которая предусматривала проведение кадастра (оценочного описания земли) на основе подворно-участкового землепользования в государственной деревне. Эти меры привели бы к ликвидации передельно-общинной системы и круговой поруки, создали бы условия для развития рыночных отношений в государственной деревне заменой произвольной подушной системы на поземельное и промысловое обложение. Но при реализации этой программы победила крепостнически-фискальная тенденция, отдававшая преимущество по-прежнему административным методам и круговой поруке. Кадастр не решил основной задачи – уравнения раскладки денежных сборов на основе учёта хозяйственных и промысловых доходов. Новые оклады опирались на нереальные данные, которые для увеличения податного процента произвольно завышались. После проведения кадастра в Псковской губернии, Центральная комиссия Министерства государственных имуществ признала, что если бы чистый доход здесь был выведен объективно, то пришлось бы избавить крестьян «вовсе от податей». А чтобы этого избежать, губернская комиссия резко завысила урожаи, особенно на скудных почвах.8

В России чрезмерные государственные подати и натуральные повинности в течение веков подрывали возможности крестьянского хозяйства не только к расширенному, но и к простому воспроизводству, что вместе с природно-климатическими особенностями предопределяло замедленность социально-экономического развития. Всё это справедливо и для XIX в., более того, даже некоторые крупные чиновники стали это понимать. Так, министр финансов Канкрин в 1826 г. признавал обложение крестьян чрезмерным, растущим осознанием объективных причин недоимок объясняется попытка переложения оброчной подати государственных крестьян с душ на землю и проведения кадастра (у удельных крестьян такое нововведение было проведено более или менее успешно).

Основным недостатком российской податной системы, наряду с чрезмерным обложением, был способ раскладки налогов, которые делились по душам почти независимо от платёжеспособности этих душ. Это приводило к разорению маломощных хозяйств и тогда приходилось прибегать к круговой поруке и за слабых заставлять платить более сильных. Это приводило к усреднению, уравнительности, отсутствию заинтересованности в развитии хозяйства и у слабых, и у сильных.

Взимание податей сопровождалось колоссальным произволом и казнокрадством. В. Неупокоев считает, что до 20% всех сборов взималось вторично и расхищалось.9 Крестьяне не напрямую вносили подати в казначейство, а через посредников в виде сельской администрации и чиновников государства, документация была запутанной, часто не велась, проверок почти не было, мирские приговоры по раскладке податей и их взиманию фальсифицировались и фабриковались и пр. Это создавало питательную среду для коррупции и откровенного воровства. Но сельская администрация на уровне сельского общества и волости состояла из выборных крестьян, естественно зажиточных, они также имели возможность наживаться за счёт своих односельчан, а также перелагать тяжесть податей на других, давать им в долг под проценты и ещё больше богатеть.

Тяжело отразилась на положении крестьян Крымская война. Рекрутские наборы и призывы в ополчение в 1853—1855 гг. изъяли из сельскохозяйственного производства около 1,5 млн работников. Кроме того, только государственная деревня выделила в эти же годы 15 млн подвод для перевозок грузов и 18 млн конных и пеших работников для починки и строительства дорог и дорожных сооружений.

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «История России. Том 2. XIX–XX века. Учебное издание», автора В. Н. Болоцких. Данная книга имеет возрастное ограничение 12+,.. Книга «История России. Том 2. XIX–XX века. Учебное издание» была издана в 2016 году. Приятного чтения!