Миссис Уитли два дня надраивала дом к приходу мисс Фарли и три раза заставила Бет причесаться утром перед ее визитом.
Мисс Фарли явилась не одна – за ней следовал высокий мужчина в спортивной куртке. Когда они вошли, Бет с удивлением узнала Фергюссена. Он казался слегка смущенным.
– Привет, Хармон. – Фергюссен остановился в гостиной миссис Уитли, засунув руки в карманы. – Я без приглашения.
Мисс Фарли принесла с собой целую стопку бланков и контрольный лист. Она желала знать о режиме и рационе питания Бет, о ее успеваемости в школе и о том, какие у нее планы на лето. В основном в разговоре участвовала миссис Уитли, и Бет видела, что с каждым новым вопросом она становится всё эмоциональнее.
– Вы даже не представляете, – говорила она, – как чудесно Бет вписалась в школьное окружение. Учителя в восторге от ее познаний…
Бет не помнила, чтобы миссис Уитли хоть раз беседовала с ее учителями, но промолчала.
– Я бы хотела пообщаться и с мистером Уитли, – сказала мисс Фарли. – Он скоро придет?
Миссис Уитли ей широко улыбнулась:
– Олстон звонил сегодня утром и дико извинялся, что не сможет прийти. Он так много работает! – Она покосилась на Бет, не переставая улыбаться. – Олстон – наш кормилец.
– Надеюсь, у него найдется возможность проводить побольше времени с Бет, – сказала мисс Фарли.
– О, разумеется! – воскликнула миссис Уитли. – Олстон для нее прекрасный отец!
Бет ошеломленно уставилась на собственные руки, сложенные на коленях. Даже Джолин не умела так нагло врать. На секунду Бет и сама поверила миссис Уитли, представив себе доброго и заботливого Олстона, любящего отца и мужа, – Олстона Уитли, который существовал только на словах его жены, – но тут же вспомнила его настоящего: угрюмого, отстраненного, молчаливого. И вовсе он не звонил сегодня утром.
За тот час, что представители приюта провели в доме, Фергюссен почти ничего не говорил. А когда они с мисс Фарли уходили, он протянул руку Бет, и у нее затрепетало сердце.
– Рад был повидаться, Хармон, – сказал он.
Бет пожала его ладонь. Ей вдруг очень захотелось, чтобы он остался.
Через несколько дней, в субботу, миссис Уитли повезла ее в центр города закупаться одеждой. Когда автобус остановился на углу рядом с домом, Бет без колебаний ступила на подножку, хотя раньше на автобусах никогда в жизни не ездила. Стояла теплая осень, и девочка чувствовала себя некомфортно в шерстяной юбке, поэтому с нетерпением ждала, когда ей купят новую. По дороге она считала кварталы до центра города.
Они сошли на семнадцатой остановке. Миссис Уитли взяла ее за руку, хотя в этом не было никакой необходимости, и повела по заполненному суетливой деловой толпой тротуару к вертящейся двери под вывеской «Универмаг Бена Снайдера». Было десять утра, и переходы внутри кишмя кишели женщинами с хозяйственными сумками всех форм и размеров. Миссис Уитли прокладывала путь с уверенностью профессионала; Бет следовала за ней.
Вместо того чтобы сразу направиться в отдел одежды, миссис Уитли потащила ее по широкой лестнице на подземный этаж и двадцать минут провела у прилавка с табличкой «Обеденные салфетки. Брак». Перебрала целый ворох разноцветных тряпок, несколько десятков отвергла, отложила шесть голубых. Бет наблюдала, как миссис Уитли завороженно и сосредоточенно, методом проб и ошибок, складывает стопочку, предназначенную к покупке. А потом та решила, что салфетки ей вообще не нужны. Они перешли к прилавку с табличкой «Уцененные книги». Миссис Уитли прочитала все названия в нагромождении книг по тридцать девять центов, некоторые повытаскивала, перелистала, но ни одной не купила.
В конце концов они добрались до эскалатора на первый этаж, остановились там у парфюмерного прилавка, и миссис Уитли побрызгала одно запястье «Ночью в Париже», другое – «Изумрудом».
– Ну вот, милая, теперь можно подняться на четвертый, – сказала она наконец и улыбнулась Бет: – В отдел «Готовое платье для юных леди»!
Между третьим и четвертым этажами Бет, обернувшись, увидела вывеску «КНИГИ И ИГРЫ», а прямо под ней, в застекленной витрине, лежали три шахматных набора.
– Шахматы! – сказала она и подергала миссис Уитли за рукав.
– Что? – недовольно взглянула та на нее.
– Там продаются шахматные доски с фигурами, – пояснила Бет. – Давайте вернемся.
– Не кричи так, – поморщилась миссис Уитли. – Зайдем туда на обратном пути.
Но они не зашли. До самого полудня миссис Уитли заставляла Бет примерять разные пальто с надписью «Уцененный товар» на бирках и вертеться перед ней во все стороны, чтобы она могла «рассмотреть крой», и подходить поближе к окну, чтобы «увидеть, как выглядит ткань при естественном освещении». В конце концов она сама выбрала и купила одно, а затем настояла на том, чтобы спуститься к выходу на лифте.
– А за шахматным набором мы не зайдем? – спросила Бет, но миссис Уитли не ответила.
Бет запарилась, вспотела, и у нее уже болели ноги. Пальто, которое она сейчас несла в картонной коробке, ей не понравилось. Оно было такого же блекло-голубого цвета, как вездесущий кардиган миссис Уитли, и плохо на ней сидело. Бет мало что понимала в одежде, но даже ей было ясно, что в этом универмаге продается дешевый ширпотреб.
Когда лифт остановился на третьем этаже, Бет собралась было напомнить еще раз про шахматы, но дверцы сразу закрылись, и лифт пошел на первый. На улице миссис Уитли снова взяла Бет за руку и повела ее к автобусной остановке, по дороге жалуясь на то, что сейчас, дескать, трудно найти в продаже что-нибудь приличное.
– Но мы же все-таки купили то, за чем приехали, – глубокомысленно подытожила она, когда из-за угла показался автобус.
На следующей неделе учитель английского запаздывал на урок, и Бет слушала, как за партой позади нее болтают две девочки.
– Ты купила эти туфли в «Бене Снайдере»? – спросила одна.
– В «Бене Снайдере»? Да я туда ни ногой! – засмеялась вторая.
Бет каждое утро ходила в школу по тенистым улочкам с сонными домами и деревьями на лужайках. Той же дорогой ходили и другие ученики – некоторых из них Бет знала, но всегда шла в одиночестве. В школу ее записали через две недели после начала осеннего семестра, и через месяц уже начались промежуточные экзамены. Во вторник утром у нее никаких тестов не было, и предполагалось, что она проведет это время в классе, но Бет села в автобус и поехала в центр города, прихватив с собой блокнот и сорок центов, сэкономленные из карманных денег. Она держала мелочь наготове, садясь в автобус.
Шахматные наборы были на том же месте, лежали в витрине, но подойдя поближе, Бет обнаружила, что они очень низкого качества. Белый ферзь оказался на удивление легким. Бет перевернула фигуру – она была полая и сделана из пластмассы. Бет как раз ставила фигуру назад, когда к ней подошла продавщица и спросила:
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– У вас есть «Современные шахматные дебюты»?
– У нас есть шахматы, шашки и нарды, – сказала женщина, – и большой ассортимент детских настольных игр.
– Я про книгу говорю, – пояснила Бет. – Это книга о шахматах.
– Книжный отдел напротив.
Бет вошла в лавку с книжными полками и принялась изучать названия – ничего о шахматах там не было, и продавца, у которого можно было бы спросить, тоже не наблюдалось. Она вернулась к женщине за прилавком с играми и долго ждала, пока та не соизволила обратить на нее внимание.
– Я ищу книгу о шахматах, – сказала Бет.
– Мы тут книги не продаем, – отрезала женщина и уже хотела отвернуться, но Бет поспешно спросила:
– А книжный магазин тут поблизости есть?
– Сходи в «Моррис». – Продавщица отошла к целому штабелю коробок и начала их подравнивать.
– А где это?
Женщина молчала.
– Где находится книжный магазин «Моррис», мэм? – громко спросила Бет.
Женщина обернулась и сердито уставилась на нее, но все-таки ответила:
– На Аппер-стрит.
– А где эта Аппер-стрит?
На секунду Бет показалось, что женщина сейчас взвоет от ярости, но затем ее лицо расслабилось, и она сказала:
– В двух кварталах от Мейн-стрит.
Бет на эскалаторе спустилась к выходу.
«Моррис» стоял на углу, рядом с аптекой. Бет толкнула дверь и оказалась в большом помещении, набитом книгами – такого их количества она никогда в жизни не видела. На табурете за конторкой сидел лысый человек, курил сигарету и читал. Бет направилась прямо к нему и спросила:
– У вас есть «Современные шахматные дебюты»?
Человек, оторвавшись от томика в руках, устремил на нее взгляд поверх очков.
– Вот это вопрос, – произнес он приятным голосом.
– Есть или нет?
– Кажется, есть. – Он встал с табуретки, зашагал в глубь магазина, а минуту спустя вернулся к Бет и принес книгу – точно такую же, как у нее была, в таком же красном переплете. Бет на секунду задержала дыхание, увидев ее.
– Вот, прошу, – сказал продавец, протягивая книгу.
Бет взяла ее и открыла на сицилианской защите. Чудесно было снова прочитать знакомые названия – вариант Дракона, вариант Левенфиша, вариант Найдорфа… Они звучали в голове, как заклинания, как имена святых.
Прошло какое-то время, прежде чем она услышала, что продавец о чем-то ей говорит.
– Ты всерьез увлекаешься шахматами? – донесся до нее вопрос.
– Да, – сказала Бет.
Он улыбнулся:
– Я думал, эта книга написана для гроссмейстеров.
Бет помедлила, но все-таки спросила:
– Кто такие гроссмейстеры?
– Гениальные игроки, – сказал лысый человек. – Такие, как Капабланка, но его времена давно прошли. В наши дни блистают другие шахматисты, я не знаю их имен.
Она никогда не встречала никого похожего на этого мужчину – он держался непринужденно и говорил с ней, как со взрослой. Ближе всего к нему был, наверное, Фергюссен, но тот все-таки вел себя более официально.
– Сколько стоит эта книга? – спросила она.
– Довольно дорого. Пять долларов девяносто пять центов.
Бет ожидала и боялась услышать нечто подобное. После сегодняшней второй поездки на автобусе у нее останется десять центов. Она протянула книгу продавцу:
– Спасибо. Я не могу себе это позволить.
– Очень жаль, – сказал он. – Положи ее на прилавок.
Бет положила.
– У вас есть другие книги о шахматах?
– Конечно. Там указатель «Игры и спорт». Иди посмотри.
В глубине магазина оказалась целая полка с названиями «Пол Морфи и золотой век шахмат», «Выигрышные шахматные ловушки», «Как улучшить свои навыки игры в шахматы», «Усовершенствованная шахматная стратегия». Бет взяла книгу «Атака и контратака в шахматах», начала читать партии и представлять их в голове, не глядя на диаграммы. Она долго стояла у стеллажа – приходили и уходили покупатели, но ее никто не тревожил. Бет читала одну запись партии за другой, порой удивляясь головокружительным ходам – жертве ферзя или «спёртому мату». В книге было шестьдесят партий, и все с заголовками в верху страницы, например: «В. Смыслов – И. Рудаковский. Москва, 1945» или «А. Рубинштейн – О. Дурас. Вена, 1908». В этой, венской, партии белые провели пешку в ферзи на тридцать шестом ходу, угрожая черным вскрытым шахом.
Бет осмотрела переплет. Книга была меньше «Современных шахматных дебютов», а на стикере, прилепленном к задней крышке, стояла цена: $2.95. Она принялась читать с самого начала. Стрелки часов на стене книжного магазина показывали половину одиннадцатого – через час ей нужно будет уйти, чтобы успеть добраться до школы к началу экзамена по истории. Продавец, снова усевшийся на табуретку, не обращал на Бет внимания – он был поглощен той книжкой, которую сам читал. Бет сосредоточилась и к одиннадцати тридцати выучила наизусть двенадцать партий.
В автобусе по пути в школу она мысленно разыгрывала эти партии. В отдельных ходах – не в таких захватывающих, как жертва ферзя, а в каком-нибудь простом продвижении пешки на одно поле, – ей открывались бездны коварства, от которых тоненькие волоски на шее вставали дыбом.
Бет опоздала на пять минут, но никого, похоже, это не волновало, к тому же экзаменационную работу она сдала раньше всех. Оставалось еще двадцать минут, и до конца экзамена она мысленно воспроизводила партию «П. Керес – А. Тарновский. Хельсинки, 1952». Это был дебют Руи Лопеса, и белые делали ход слоном, который, как она поняла, означал косвенное нападение на черную королевскую пешку. На тридцать пятом ходу белые вывели ладью на седьмое поле коня самым неожиданным и поразительным образом, так что Бет чуть не завопила от восторга, сидя за партой.
В Фэрфилдской средней школе были разные клубы по интересам; встречам их участников уделялся час после уроков, а по пятницам школьники иногда устраивали клубные посиделки вместо общих собраний с классным руководителем. Клубы «Яблочный пирог», «Мы почти выпускницы», «Городские девчонки» походили на «сестринства» – женские объединения в колледжах, – и чтобы вступить в них, нужно было поручительство кого-то из участниц. Девочки из «Яблочного пирога» учились в восьмом и девятом классах; почти все они ходили в ярких кашемировых пуловерах, в гольфах с ромбами и двухцветных кожаных полуботинках-«оксфордах» с потертостями по тогдашней моде. Некоторые из них жили за городом, на фермах, и их родители владели лошадьми. Чистокровными. Когда таких девочек встречаешь в школьных коридорах, они на тебя и не смотрят. Они всегда улыбаются кому-то другому. Пуловеры у них были ярко-желтых, аквамариновых и пастельно-зеленых оттенков. Гольфы доходили до колен и связаны были из стопроцентно натуральной английской шерсти.
Порой, глядя на себя в зеркало в девчачьем туалете во время переменок, Бет видела свои прямые каштановые волосы, узкие плечи, круглое лицо с тусклыми карими глазами, веснушки на носу – и у нее во рту появлялся знакомый уксусный привкус. Девочки, состоявшие в клубах, пользовались помадой и тенями для век; Бет никогда не делала макияж и по-прежнему носила традиционную приютскую челку. Ни самой Бет, ни кому бы то ни было другому и в голову не приходило, что ей можно дать поручительство для вступления в клуб.
– На этой неделе, – начала миссис Макартур, – мы начнем изучать двучленные уравнения. Кто-нибудь знает, что такое двучлен?
Бет, сидевшая в последнем ряду, подняла руку. Она сделала это впервые.
– Да? – кивнула миссис Макартур.
Бет встала, внезапно оробев.
– Двучлен, или бином, – это алгебраическое выражение, содержащее два слагаемых. – Они это проходили в «Метуэне» в прошлом году. – «Икс плюс игрек» – это двучлен.
– Очень хорошо, – сказала миссис Макартур.
За партой перед Бет сидела девочка по имени Маргарет; у нее были блестящие светлые волосы и роскошный бледно-лавандовый кашемировый свитер. Когда Бет села на место, блондинка слегка повернула голову в ее сторону и прошептала:
– Ну ты мудрила! Фу!
По школьным коридорам Бет бродила в одиночестве, и едва ли ей приходило на ум, что может быть по-другому. Большинство девочек держались парочками или троицами, но Бет всегда оставалась одна.
Однажды после уроков на обратном пути из библиотеки она услышала долетевший издалека смех и обернулась – в конце вестибюля, залитая солнечным светом из окна, стояла к ней спиной высокая чернокожая девочка. Рядом, у фонтанчика, были еще две девочки, пониже, – смотрели, как она хохочет. Лиц было не разглядеть, а свет прямо за ними слепил Бет. Высокая девочка повернулась в профиль, и у Бет чуть не остановилось сердце – до того знакомым ей показался наклон головы. Бет сделала десяток торопливых шагов по направлению к ней.
Но это была не Джолин. Бет резко остановилась и развернулась в другую сторону. Три девочки отошли от фонтанчика и громко хлопнули входной дверью, а Бет долго еще стояла там, глядя им вслед.
– Не могла бы ты сбегать к Брэдли за сигаретами? – спросила миссис Уитли. – Я, кажется, простудилась.
– Да, мэм, – сказала Бет.
Был субботний вечер, она сидела, открыв на коленях новый роман, но не читала – в ее воображении шла шахматная партия между П. Морфи[16] и кем-то обозначенным попросту «гроссмейстер». Восемнадцатый ход Морфи – конь на пятое поле слона – показался Бет странным. Это была неплохая атака, но она подумала, что Морфи мог бы действовать более эффективно – ферзевой ладьей.
– Я напишу записку, а то Брэдли не продаст тебе сигареты по малолетству.
– Да, мэм, – отозвалась Бет.
– Три пачки «Честерфилда».
– Да, мэм.