Своего прадеда я видела лишь однажды, будучи еще совсем маленькой девочкой, но, увидев, поняла, что обязана этот день запомнить. В небольшой кухоньке деревенского дома на огромном деревянном стуле сидел старик, о "стариковости" которого говорили лишь его седая борода, точь в точь как у Л.Н. Толстого, и глубокие борозды морщин. В остальном, это был скорее мужчина, а не старик: высокий рост, широкие плечи, большие руки. Сидел он статно, но не как царь с величием от гордыни, а как воин, с величием от силы духа. Глаза его почти уже не видели, белок посерел, радужка - выцвела. Но взгляд, вместо того, чтобы быть потерянным и пустым, был направлен строго на меня, и это был взгляд человека мудрого и сильного. Маленькая я сидела напротив тихо, как мышь. Передо мной был образец настоящего мужчины. Говорил ли он мне что-то? В памяти отложилась лишь немая сцена. Может быть мы и вовсе молчали, но, видит Бог, помолчать нам было о чем.
Как я, маленькая девчонка, смогла так глубоко осознать в одну минуту, что прадед мой - исключительный человек, мудрый и не дававший себя ни разу сломать? Можно ли списать все это в перечисленное мной выше: позу, взгляд, размеры его великанского тела? Сядь кто другой так же, сыграй он в тот же (якобы) взгляд - нет, это был бы другой эффект. Потому что в прадеде моем было что-то неописуемое, светящееся глубоко изнутри, и, я не знаю, как это назвать, но пусть: выращенная им огромная Душа, такая Душа, которую нельзя было бы не осознать, не проникнуться ею.
Так и "Театр", великое произведение не менее великого Сомерсета Моэма, не языком вовсе, не сюжетом, не героями, а чем-то ТАКИМ, несуществующим в словах, показало сразу же, что я читаю настоящий классический роман. Мой прадед дворянин не потому, что ему этот титул по наследству передался, а потому, что он - самая суть этого понятия. Словом, и "Театр" для меня классика не потому, что так принято, а потому что я сама, на своей шкуре, почувствовала его величие, а главное - значимость для литературы и тех, кто ее читает.
Роман интересен с разных сторон: и как историческая справка о начале 20-го века, и как проникновение за кулисы настоящего театра, и как история об отношениях, и как еще одно размышление на тему адюльтера, и как, и как, и как... Можно сказать проще, без перечислений всех тем, что затрагиваются в произведении: это выкройка из нескольких жизней в определенную временную эпоху, кусок, выдранный из параллельной вселенной, сохраненной, при этом, во всех тончайших деталей ее существования и переложенный в итоге в книгу.
При этом я не выписала ни одной цитаты, не упивалась, как, например, у Набокова, красотой соединенных слов, не провалилась в сюжет до невозможности оторваться. Здесь вроде бы и нет ничего особенного, но при этом написано все так классически, что гипотеза о том, что в руках держишь великолепный образец литературы, превращается в аксиому еще на первой трети произведения и ею останется в моей голове теперь навсегда.
Сложно рассказать, почему же именно "Театр" так великолепен, не выдающийся при этом ни сюжетом, ни языком, ни высказанными в нем мыслями. Но если вы сидели когда-нибудь, будучи маленькой девочкой, напротив Настоящего Человека, вы безусловно поймете, что удалось мне ощутить после знакомства с "Театром".