Луна в тумане. Жуткие японские рассказы

Состоялось моё второе знакомство с жанром кайдан. Казалось бы, сборник написан в 19-м веке, то, что пугало людей два столетия назад, вряд ли может потревожить современного читателя. Но я от новелл У. Акинари осталась в восторге.

В них переплетаются китайские и японские мифологические мотивы, бесшумно скользят по страницам призрачные тени, в опасной близости ютятся оборотни, яростным заревом освещается лик демонов, слабыми отпечатками проявляются духи, эхом разносится раскатистый ведьмин смех.

Под мистическим лунным светом серебряным отблеском переливаются и некоторые исторические реалии и тенденции. Так, в одной из новелл изображается рост торговой буржуазии, в которой ощущается резкое оппозиционное настроение автора и против Духа золота, и против коррупции. Собственно, во многих работах сборника У. Акинари отходит от воспевания трещащих по швам феодальных устоев, которые в скором времени прогнутся под ростом буржуазии, и устремляется к идее свободы, дремлющей в эпоху написания данных новелл. Также автор изобличает истинную сущность монашеской святости, скрытой под чистой маской добродетели, но таковой не являющейся. У. Акинари обращается и к описанию жизни простых людей, попавших под кровавые жернова Средневековья.

Словом, в сборнике в яростной и жестокой битве сплетаются силы добра и зла, где первое олицетворяет человек, срывающий демонские маски с показной добродетели, а второе - силы хаоса, созревшие в феодальном обществе, закрывающие рот правде и завязывающее руки свободе. При этом, явственно ощущаются приближающиеся грозовые раскаты грядущих перемен.

Помимо вышеперечисленного, хочется выделить и атмосферу новелл. Безусловно, испугать читателя им вряд ли удастся, но почувствовать себя неуютно и тревожно, заставить лишний раз вглядеться в ночную темноту им окажется под силу. Автор не пытается сгущать краски. Как раз, когда делается обратное, я почему-то читаю со скучающим видом, время от времени зевая над потугами писателя подобрать самые устрашающие метафоры для описания явлений. Когда же для нагнетания атмосферы автором используются лаконичные и ёмкие фразы, оставляя некоторую свободу воображению читателя, я могу и нервно поёрзать на стуле, и ощутить захлёстывающее липкое дрожащее чувство волнения. В общем говоря, все новеллы я прочла с замиранием духа, околдованная, завороженная разворачивающимися сценами и языком писателя.

Что обычно ожидаешь от рассказов с привидениями? Прежде всего, что они будут тебя пугать. И желательно настолько, что необходимость пройти несколько метров по темному коридору собственной квартиры еще некоторое время будет внушать ужас.
Что ожидаешь от восточной классики восемнадцатого века? Погружения в культуру и быт эпохи, философии и морали, не утратившей актуальности.
Что же мы имеем, когда классика соединяется с мистикой? Все, что касается классики, оправдало ожидания (хотя меня, признаться, и покоробило пренебрежительное отношение к женщинам в некоторых высказываниях). А вот с "пугалками" сложное. Возможно, сказывается разница культур - в Японии "принято" бояться далеко не всех привидений и духов, а потому и встречи с многими из них описываются, как вещи, если и не повседневные, то совсем не страшные. Да и время написания книги тут играет против нас. И все же, некоторые отрывки произвели на меня должный эффект (что и с современными произведениями бывает далеко не всегда).
Сложно, конечно, сказать о такой книге "она мне понравилась" - не та категория литературы. Но вот прочитать ее, определенно, стоило.

Это давние японские предания, сказки, основанные на тогдашних верованиях, представлениях о чести, порядочности, долге. Почти в каждом из них происходит что-то мистическое, появляется призрак. Но не всегда он злой. Иногда это просто письмо нам из потустороннего мира. В одном из рассказов, например, долг трактуется как обязанность сдержать данное слово. Правда, не очень понятно было, зачем вынуждать человека, отправившегося в далекое странствие, клясться вернуться домой в строго определенный день. С нашей точки зрения, главное, чтобы вообще пришел, живой. У японцев же иначе. И человек, которого удерживали силой (но который рисковал непосредственно жизнью, несмотря на заточение), предпочитает покончить с собой, чтобы хоть дух его смог унестись туда, где ждут его. Сходным образом нерадивому мужу напоминает о себе покинутая жена. Но есть и призраки с совсем другим образом мыслей. Это хитрые лисицы, оборотни, которые стараются влюбить в себя мужчину, оплести его сетями, приворожить к себе. И вот возникают красивые легенды о доме, который еще накануне встречал гостя во всем своем великолепии, а на следующий день уже выглядит полуразвалившимся, как будто там никто не жил уже лет 10. В ряде случаев такие оборотни обличали такие пороки как прелюбодеяние, блуд и мстили за брошенных женщин. Но в некоторых они, кажется, действовали по собственному почину. Разве что вменить в вину молодому человеку его праздную жизнь: будучи человеком низкого звания, он не рыбачил и не пахал землю, а сидел за книгами, китайскими трактатами, которых никто другой и понять не мог. Прегрешение страшное, конечно. Практически, сын-инвалид, который не в состоянии себя прокормить, и голова у него бог знает чем забита.
Ну, и совсем страшная легенда, о настоятеле храма, который сделался каннибалом. Что характерно, его не пытаются убить или наказать, но стараются вернуть на праведный путь, чтобы он (сначала) сам осознал свои прегрешения.
В целом, эта книга очень интересна как памятник истории и культуры.