Время забирает всё, хочешь ты того или нет. Оно уносит всё прочь, и в конце остаётся только тьма. Иногда мы находим в этой тьме других, а иногда теряем их там снова.

Стивен Кинг «Зеленая миля»

Игорь

Иногда, казалось бы, забытые воспоминания неожиданно возвращаются. Некоторые из них сразу накрывают тебя с головой. Другие поначалу кажутся безобидными и незначительными: просто запах, фигура в толпе, ощущение тепла на коже. Но они, как комариный укус, зудят до тех пор, пока ты не обращаешь на них внимание. И как только это случается, и ты принимаешься их расчесывать, то больше не можешь остановиться, расцарапывая память до крови.

Они возвращаются в самый неподходящий момент. Никогда не бывает так, что ты усаживаешься в кресло, подобрав, скрещиваешь ноги, кладешь руки на колени раскрытыми ладошками к солнцу, и говоришь себе: «Все, я готов вспомнить мой первый день в школе», – или – «Желаю вспомнить свою прогулку по сосновому парку тринадцать лет назад».

Ничего подобного. Они выскакивают как чертик из табакерки, когда ты восседаешь на белом фаянсовом троне, или управляешь автомобилем, мчащимся по скоростной автостраде, лишенной разделительных ограждений. В первом случае можешь закончить одно важное дело чуть быстрее чем ожидал, во втором можешь завершить все свои дела в этой жизни одним разом.

Но тут уж как повезет.

Сами воспоминания тоже бывают разными. Иногда они яркие и четкие, как картинка на телевизоре последнего поколения и, как правило, не самые приятные – скорее даже наоборот. Вроде воспоминания о том, как ты разбил стакан с киселем – отвратительной буровато-тошнотворной клейкой массой, – и женщина, стоящая перед тобой, воспитательница в детском саду, куда тебя каждое утро сдают родители, уже сжимает в руке толстую резиновую прокладку из тех, которыми затыкают швы между плитами при строительстве бетонных домов. Ты видишь каждую морщинку на ее лице, чувствуешь, как ветер шевелит волосы на ее руках, вновь вдыхаешь идущий от нее запах духов. Как и всегда, она будет бить аккуратно, не оставляя следов, затем скроется в комнате за дверью «Служебное помещение», но уже через несколько минут вернется с раскрасневшимся лицом и широкой улыбкой, даст тебе маленькую шоколадку и потреплет волосы.

Другие – размытые и нечеткие. Будто у твоей памяти выкрутили фокус. Всё, что ты знаешь, – что именно в тот самый момент тебе было безудержно хорошо, но ты не можешь вспомнить ни время, ни место. Ты цепляешь за какую-то деталь в размазанном облике и начинаешь тянуть, надеясь угадать, какой конкретно момент твоей жизни пытается пробиться к тебе сквозь толщу времени.

Воспоминание, накрывшее его за несколько мгновений до стука в дверь, Игорь не смог отнести ни к первым, ни ко вторым. Какие-то детали оставались блеклыми и расплывчатыми, другие, напротив, казались слишком яркими и четкими, будто кричавшими, предупреждавшими, что где-то глубоко в них гнездится пережитая в прошлом болезненная травма.

Он сидит в машине. Тихое урчание двигателя, монотонный перестук капель по крыше сливается с усыпляющей композицией группы «Тиамат», льющейся из колонок. Фары выключены, ночь скрывает его от любопытных глаз трех девушек, стоящих под фонарем у остановки. Он не слышит, но знает, что они над чем-то смеются. Одна из них периодически одергивает короткую юбку, со смущением оглядываясь по сторонам. Игорь усмехается над ее попытками казаться не той, кем она является. Всякому видно, насколько ей некомфортно в этой одежде. Яркое красноватое свечение от вывески ночного клуба колышется в потоках льющейся по лобовому стеклу воды. Из-за угла показывается автобус, и две подруги скрываются за его дверями. Оставшаяся машет им рукой, покачиваясь на нетвердых ногах. Когда автобус отъезжает, она достает телефон, чтобы позвонить.

В этот момент Игорь включает фары.

Стук в дверь повторился, и Игорь понял, что ему не померещилось. Антикварные настенные, привезенные его дедом из Германии, часы недавно пробили двенадцать раз. Время перевалило за полночь.

Он даже не мог представить, кто бы мог стучать в дверь в такое время. Ближайший соседский дом был почти в километре. Кроме заросшего сорной травой поля, их разделяла глубокая расщелина и узкая речка с черной водой. Нет, это не сосед, который опять поругался с женой и пришел к нему с бутылкой коньяка.

Тогда кто?

Заблудившийся турист?

Ничего хорошего от этого настойчивого стука ждать не приходилось. Игорь поставил на стол тяжелый толстостенный стакан со скотчем и, взяв в руки нож, которым недавно нарезал колбасу, напряженно замер, прислушиваясь. Не исключено, что нежданный ночной посетитель передумает и уйдет.

Однако стук повторился вновь – требовательный и бесцеремонный.

Дрожащей рукой мужчина вытер подбородок. Он никогда раньше не причислял себя к робким, но в животе под слоем жира и мышц неприятно заворочался упругий комок страха, будто все его внутренности превратились в туго сплетенный клубок копошащихся змей. Если непрошенный гость стучал в дверь, значит, ему удалось перебраться через забор. И самый жуткий вопрос, который возникал в этой связи, был не как ночной визитер это сделал, а зачем.

Потянувшись за телефоном, Игорь увидел три точки в правом верхнем углу и короткую надпись «Нет сети» в левом. Из-за грозы опять пропала сотовая связь. Неудивительно. Такое нечасто, но бывало в отдаленных пригородах Тиховодска. От осознания того, что вокруг его дома на несколько километров вероятно нет ни одной живой души, что случись чего, и он даже не сможет никому позвонить, Игорю стало не по себе. Но затем он вспомнил…

Ну конечно! Как он мог забыть о них?!

…о камерах и, стараясь ступать как можно тише, подошел к дверям. Дрогнувший палец надавил на выпуклую кнопку домофона.

Спустя секунду на экране появилось черно-белое изображение с работающей в ночном режиме камеры над калиткой. Из динамиков донесся тихий шепот дождя. Игорь словно смотрел старый черно-белый нуарный комикс про «Город грехов». Черные ветви кустов склонились над блестящими лужами. Где-то за ними, в широкополой шляпе, прятался злобный антигерой, который до самого финала должен выглядеть просто огромной черной тенью с крючковатыми пальцами.

Калитка, судя по всему, закрыта, а вот раздвижные ворота оказались широко распахнуты. Он испытал одновременно облегчение и досаду, вспомнив, что сам забыл запереть их, когда вернулся домой.

Переключив домофон на камеру над входной дверью, Игорь увидел стоявшую на террасе молодую женщину. Она переступила с ноги на ногу, нервно одернув короткую кожаную юбку. Оглянулась, подставив камере острое угловатое лицо. Мокрые волосы свешивались на плечи. Длинные бледные пальцы одной руки теребили черную волнистую прядь. Другой она обхватила себя за талию, будто у нее болел живот. Вымокший белый топ прилип к телу, подчеркивая экстремальную худобу. Юбка сползла на бедра, и над ней торчали тонкие кости.

Поджав губы, женщина вновь подняла руку чтобы постучать, и Игорь, сам не зная почему, решился открыть дверь.

Женщина в испуге отступила, когда створка заскользила в ее сторону. Она негромко вскрикнула. Он проследил за взглядом ее округлившихся от ужаса глаз и понял, что стоит, выставив перед собой нож с лезвием, блестящим от колбасного жира.

– Простите, – Игорь отвёл руку с ножом за спину, а затем, поняв, что этого недостаточно, отбросил его на стоявшую рядом с дверью тумбу.

– Черт, – произнесла она, схватившись за левую грудь. – Вы меня напугали.

Дождь неистово тарабанил по козырьку над террасой. Лужи на подъездной дорожке блестели под светом двух мощных уличных фонарей. Идеальный ранее газон, который Игорь выкашивал каждую неделю, покрылся проплешинами и кочками, превратившись в чавкающую под ногами раскисшую хлябь. Лениво, но раскатисто громыхнула далекая гроза.

– Честно говоря, вы меня тоже. Обычно люди не ломятся в мой дом посреди ночи.

– Я думала, тут никого нет.

– Да нет, я дома, как видите, – сказал он, разглядывая гостью. – Разве я мог бы уйти, оставив открытыми ворота?

Она скривилась в странной полуулыбке.

– Впрочем, не доглядел. Да. Вы правы.

Они помолчали, изучая друг друга. Что-то в ней его насторожило. У него не было никаких сомнений, что он раньше ее не встречал. И в то же время было в ее облике что-то знакомое. Так часто случается во сне: встречаешь человека, которого точно никогда не видел, но неожиданно испытываешь жуткое ощущение узнавания. В странные игры порой играет с нами память.

– Что-то случилось? – спросил Игорь. – Я не помню, чтобы видел вас раньше в поселке. Вы откуда и что делаете в столь поздний час под таким ливнем?

– Я… – по ее лицу пробежала тень, тонкие губы сжались еще сильнее, превратившись в обескровленную складку. – Отдыхала с подругой.

Игорь напрягся и огляделся, но кроме женщины на участке никого не было. Вновь посмотрев на нее, он наконец понял, насколько нелепо выглядит та в своей не по сезону легкой одежде. Сквозь намокший топ проглядывали чаши раздельного купальника, скрывавшие маленькую девичью грудь. Может, она из сборной по зимним заплывам в открытых водоемах? Или любитель экстремального ЗОЖ? В мире полно всяких чудаков – праноедов, крышеедов и даже, прости господи, зоофилов. Игорь несколько раз встречал странных людей в льняных балахонах, восседавших на берегу водохранилища в позе лотоса. Судя по субтильной комплекции, она вполне могла быть из подобной секты.

– Странное время для пикника вы выбрали.

Женщина побледнела и продолжила, будто не расслышав его комментарий.

– Мы поругались. Все произошло как-то неожиданно и теперь кажется таким нелепым. Она убежала… А я пошла ее искать.

Он заметил кое-что еще: на ней не было обуви. Струпья черной грязи облепили ноги по щиколотку. На бедре багровели свежие царапины.

– Вы что? Шли по лесу босиком?

Женщина рассеянно опустила голову.

– Ну да, – ответила она отрешенно, словно констатировала не относящийся к ней факт. – На мне были слайдеры. Вероятно, я где-то их потеряла. Наверное, когда скатилась в ручей по размокшему склону.

Внезапно погасли фонари. Женщина вздрогнула и сжалась, будто предчувствуя удар. Ночная тьма тут же совершила рывок, подступив к дому. Если бы не шум дождя, могло создаться ощущение, что за террасой мир заканчивается, а дом висит в пустоте – вне времени и пространства.

– Они реагируют на движение и гаснут сами собой, – пояснил Игорь. – Можете выйти из-под террасы и помахать над головой.

– Я догадалась, – ответила она резко и даже с каким-то вызовом. – Просто неожиданно.

– Итак, – он надеялся, что его голос звучит дружелюбно. – Насколько понимаю вы заблудились, я прав?

– Типа того. Мы немного повздорили, и она… Не знаю, как объяснить. Вроде как убежала. Я отправилась ее искать, но кругом был только чертов дождь и бесконечный лес. А потом заметила этот – то есть ваш – дом, и подумала, что смогу в нем пообсохнуть и решить, что мне делать дальше.

– Так бы и сказали сразу, – Игорь выдохнул и расслабился. – Конечно, проходите.

Он отступил, пропуская ее внутрь, но женщина осталась стоять на месте. Разглядывая его, она вновь принялась накручивать длинный мокрый волос на указательный палец.

– Я не знаю, – тихо произнесла она. – Возможно, это плохая затея.

– Даже не выдумывайте. Посмотрите, вы вся синяя уже. Да и для чего вы тогда меня побеспокоили?

– Я… – ее голос дрогнул. – Не знала… У вас есть телефон? Давайте вы просто вызовете мне такси, а? Я бы вызвала сама, но у меня почему-то сети нет. Полагаю, он вымок, когда я свалилась в ручей.

Игорь усмехнулся.

– Конечно есть. Мы же не в двадцатом веке живем. Вот только сети нет, как и у вас.

Женщина сделала шаг назад и сцепила руки на груди.

– Дождь очень сильный, – принялся объяснять он. – У нас всегда так в это время года. Поселок в низине. До ближайшей вышки километров десять, и когда начинаются эти нескончаемые дожди, связь пропадает бывает на несколько дней.

– Вот черт, – она удрученно огляделась. – Ну почему все так складывается?

В ее глазах кроме легко угадывавшегося страха, появились мольба и отчаяние.

– Скажите, вы – хороший человек?

– Солнышко, оглядись, – Игорь против воли усмехнулся. – Разве может плохой человек жить в таком доме?

Женщина сначала робко улыбнулась, а затем засмеялась в полный голос. Игорь тоже хихикнул, хотя не до конца понимал чему.

– Знаете, что я успела понять за свои двадцать с небольшим? – сказала она, проходя внутрь дома. – Человек, способный на самоиронию, ни при каких обстоятельствах не позволит себе плохого поступка.

Затем она резко остановилась и, обернувшись, посмотрела на него без малейшего намека на улыбку.

– Пожалуйста, не делайте ничего, что могло бы разбить мою последнюю детскую иллюзию.

Игорь развел руки и поднял вверх ладони.

– Договорились. Никаких проблем. Вы просто обсохнете и пойдете дальше. Хотя я так и не понял, куда вы там шли. И зачем вам это надо в такое время.

– Подруга, – ответила она, усевшись на край дивана, стоявшего по центру холла. – Я хотела догнать подругу.

– Ну да.

Он, как, по всей видимости, и она, чувствовал неловкость. Ему казалось, что он тысячу лет не общался с женщинами – не в очереди на кассу в супермаркете и не на рабочих совещаниях, а вот так близко, без формальностей.

– Давайте хоть представимся. Игорь, а вас как зовут?

– Лиза.

– Ну вот. Вроде как теперь мы знакомы. Может, расскажете, чем занимаетесь?

– Не хочу, – отрезала она, но потом, будто спохватившись, продолжила. – Ну просто это не важно. Ничем интересным, поверьте. Просто живу. Проживаю каждый день. Знаете, вот в кино или в книгах бывают главные герои, вокруг них вертится всё. Весь мир подстраивается под них ради того, чтобы они совершали какие-то свои сраные геройские поступки. А есть такие, как я. Просто статисты, те, кто нужны творцу только для придания атмосферы. Мы входим в кадр только на пять секунд, чтобы красиво пройтись мимо, пока герой признается в любви героине, а потом всё – смерть, будто нас и не было. У нас даже нет имен.

Игорь посмотрел на нее с удивлением. Он не ожидал такой мрачной тирады. От кого угодно, но только не от молодой, определенно привлекательной женщины. Кроме того, что-то в ее словах заставило его задуматься. Не о прожитой жизни, воспоминания о которой теперь словно подернуты утренним туманом, не о собственном предназначении, которого он так и не нашел. О чём-то более глубоком, чём-то, что скрывали толщи темной воды и напластования ила.

А кто он в разворачивающемся перед ним странном фильме? Статист или герой? И кто написал этот абсурдный сценарий, который из брызжущего позитивом и пафосом янг-эдалта превратился в мелодраму, а под конец – в кровавый мистический триллер?

– Я это поняла еще подростком. Я родилась вдали от столиц, где вершится история, где тебе достаточно просто плыть по течению, чтобы почувствовать хотя бы иллюзию того, что ты часть того времени, в котором тебе выпало жить. Я не блистаю ни красотой, ни умом. От статиста этого не требуется.

– Какой-то грустный у вас рассказ о себе получился, – все, что он смог выдавить.

– Уверена, у вас получится лучше.

– Это еще почему?

– Большой дом в коттеджном поселке на берегу водохранилища. Вокруг сосновый бор. Наверняка все это когда-то стоило немало денег.

– Ну да. Недостатка в зеленых бумажках я не ощущал. Но, если продолжать говорить в ваших терминах, то, увы, я тоже далеко не главный герой. Немного поработал, где-то что-то купил, где-то что-то продал. Теперь есть стабильный пассивный доход. И что это дало? В детстве хотел походить по луне, затем хотел добиться справедливости во всем мире и поцеловать старшеклассницу. А в результате – ничего.

– Старшеклассницу хоть поцеловали?

– Она даже не узнала о моем существовании.

– Ужас.

– Кстати, об этом я почти не жалею.

– Теперь она кажется вам страшненькой?

– Нет. Теперь она стала страшной. Спилась, работает продавщицей в овощном ларьке.

– Жесть.