Жил-был мозг. Развивался, эволюционировал, а все равно туговато приходилось. Одиноко ему было в черепной коробке; все, что он видел, слышал, ощущал, доносилось откуда-то издалека, искаженным, неясным, неполным… Словно крот под землей, рыл он сквозь реальность узкий, слепой тоннель — и никакого света в конце. Взмолился мозг Ее Величеству Эволюции: доколе, мол, прозябать во тьме буду, озари истинным пониманием! Хорошо, — согласилась Повелительница Иллюзий и встроила в мозг крошечный органчик. И завел этот органчик нескончаемые речи про то, насколько всевидящ и всеведущ мозг, как доступен ему мир во всем многообразии, что свободен он в своих мыслях и действиях, мудр в понимании причин и целей… Убаюкал органчик мозг льстивыми сказками, убедил, что только он тут — гегемон реальности, так что теперь мозг никого другого, кроме своего органчика, не слушает, да и вообще спит давно, а органчик на автомате играет…
Примерно так можно выразить основную концепцию книги Томаса Метцингера о виртуальной мозговой я-модели и ее эволюционной роли. Читатели современной научной фантастики уже знакомы с именем автора и некоторыми его идеями по знаковому роману Питера Уоттса «Ложная слепота». В послесловии к нему Уоттс признается, что «Быть никем» Метцингера — «самое тяжелое, что ему доводилось читать». Словно отвечая канадскому фантасту (и прочей широкой публике), немецкий философ пишет более популярную книгу — рецензируемый «Тоннель эго». Он действительно читается легко, нисколько не снижая накал по части «крышесносных» идей и гипотез. Вот лишь некоторые из них: «Никакого Я не существует». «Мы живем в виртуальном мире». «Все мы автоматы». «Мозг — машина реальности». «Нет никакого процесса “выбора”: происходит лишь динамическая самоорганизация». «Мы — эго-машины, производящие осознаваемое Я».
Не менее интересна и аргументация Метцингера. Хотя он, будучи профессиональным философом, не может не упомянуть, например, Канта, но доказывает, что «мир всего лишь явление», отнюдь не цитатами из «Критики чистого разума». Вместо этого он использует результаты последних когнитивных и нейроэкспериментов («резиновая рука», фантомные конечности, связь «мозг — робот»), приводит обширные интервью со специалистами-нейрофизиологами (Галлезе, Хобсон, Зингер), смело привлекает такие неоднозначные темы, как осознанные сновидения, выход из тела в виде «эфирного двойника» и воздействие психоактивных веществ. А в случае выходов из тела Метцингер вдобавок делится богатым, как оказывается, личным опытом!
Большую и важную часть книги занимают этические выводы из тезиса «Мы — эго-машины». Философ признает его нигилистическую опасность для общества, но считает, что прежде всего нужно быть «интеллектуально честными». Поэтому он отвергает любую религию с ее иллюзиями понимания и предлагает новую «этику сознания», основанную на ощущении страдания. Такое ощущение должно объединить людей, большую часть животных и даже… будущие искусственные «эго-машины». Казалось бы, Метцингер должен приветствовать появление искусственного интеллекта — еще одной эго-машины среди прочих, однако он предостерегает от поспешных экспериментов в этой области, предполагая, что первые из них будут созданы несовершенными, ограниченными, с массой ошибок и будут очень страдать от этого. Я не встречал более гуманного аргумента против (а точнее, в пользу) искинов!
В целом, «Тоннель эго» производит внушительное впечатление и должен быть немедленно прочитан, тем более что других работ Метцингера на русском и нет, а книгам других нейроученых не хватает подобной философской глубины и мощи. В качестве критической стрелы позволю себе лишь одно возражение. Представляется, что его крестовый поход против «я» несколько несправедлив. Пусть «я» это виртуальное существо, которое живет в выдуманном им мире. Но ведь это не просто какая-то там химера, это и есть наш человеческий мир, мир культуры, мир смыслов и целей, мир идей и идеалов, представлений и фантазий, то есть всего того, чего, конечно же, «в реальности» не существует, но что оттого для нас не перестает значить ничуть не меньше и даже, пожалуй, больше, ибо мы сами суть это и ничто иное. И даже дорогие для Метцингера идеалы «интеллектуальной честности» и «солидарности против страдания» — не более не менее как идеалы все того же виртуального «я», без которого они не имеют смысла, как не имеет смысла вообще ничего в мире одних камней и фотонов. Так что не так уж и плох этот наш органчик, и песни его не только усыпляющие, но и делающие человека таким, каким он в самом деле и есть, безо всяких «как бы» и «якобы»…