Урок №1.

Приветствую на курсах среднестатистического “ученика/цы”. Меня зовут Ф. Приступим. Берём один мяч, (можете носок в носок закрутить или воздушный шар накачать любой твёрдой крупой, рецепт в покровительственном интернете найдёте, в общем, без разницы, чем кидаться, лишь бы удобно было). Ровно встаём, раздвигаем немного ноги, голову чуть запрокидываем, руки согнуты в локтях, параллельны друг дружке, но не под ровным углом, а как равносторонние стороны трапеции, ладошки чешут твёрдый волос на брюшке мужика. Подкидываем из ладони в ладонь мяч, высоту броска над головой соблюдаем не менее двадцати сантиметров, (можно и тридцать, и сорок, и так далее, главное, чтобы не слишком низко). Не играйтесь со снарядом, как кошка с клубком. Важно добиться не того, чтобы мяч не упал на пол, а достигнуть самого безукоризненного процесса перекидывания из руки в руку. Почувствуйте мяч, высоту, само совершаемое действие. Делаем это упражнение до тех пор, пока оно не станет вами. И все описываемые движения вы не начнёте делать с комфортом. Инструкции даны. Продолжим на следующем занятии.

Рождение.

Эту сказку я посвящаю вашим детям, что укутались в тёплые одеяльные кожи. Вычитывая своему чаду пособие по жонглёрству, вы обрекаете их на однотипные поступки, которые проявятся в виде – уставившихся округлённых миндалин, что произносят своим взглядом, – «Папа, ты ебанулся?», кучи кровавых ошмётков польётся из их молочных ушек, наполненных серой и благочестием. Эту сказку я посвящаю вам, окрепшим умам, загородившимся, чем только под руку попадётся. Всасывая выстроенные предложения, вы корчитесь от съеденной блевоты, ковыряясь на полу в собственной; царапаете мочки в попытках найти имплант и убедиться в том, что где-то вы уже видели подобное. «ДА!» – заявляю я, это очередная отвратительная и непонятно написанная книга, число которых перевалило за девятую тысячу. Эту сказку я посвящаю вашим питомцам, которые ждут, пока вы возьмёте ошейник в руки, оденете их и выйдете на прогулку, дабы они смогли опустошить кишечник, переполненный фекалиями, вместе с пузырём, ноющем о срочном желании поссать. Эту сказку я посвящаю вашим старческим мамочкам и папочкам, что заперлись в навязанных годами всеобщими убеждениями и идеологией. Эту сказку я посвящаю себе, чей номер из десяти цифр выбит на бумаге и заламинирован в подарочную обёртку. Я буду заниматься с этой Написью сексом, буду трахать и трахать её, пока мой мозг не выплюнет сам себя в туалетный водоворот. Но Пособие по жонглёрству даст вам несколько обещаний, чтобы вы смогли не беспокоиться о ближайшем будущем на этих строках произведения. Первое – здесь не появятся пируэты, описывающие страстный, грубый, первый, нежный секс; нет, этого у меня не найти, я признаюсь, что пытался воспроизвести нечто похожее в предыдущем творении, но быстро поняв, что это не моё, я уничтожаю графу ТРАХ. [Ложная шутка?] Самому же читать Написи других альтернативщиков, у которых секс является обязательной частью программы, чередующийся через главу, а у некоторых повторяющийся каждую, становится просто не интересно бегать из угла в угол по насущным причиндалам героев и сочным отверстиям героинь. Второе – ТРАХ заменяется безысходностью, что прослеживается везде, где приглядеться, это мой ТРАХ, который не удалить. И идите в пизду ёбаный свет! Поняли, да?

Такое может написать почти каждый, поэтому пролистав мои страницы и сказав, – «Бред», я повторю точь-в-точь это слово, закрывая финальную крышку вашей футуристичной Написи. Не нравится «Бред»? – читайте Хемингуэя, Ремарка, Толстого, Бальзака, Тургенева и подобных, а хотите окунуться в собственные и чужие отходы, вперемешку с кучами дерьма, гниющими на соседнем солнышке, потерей сюжетных тропинок, в которых автор и сам заплутал – добро пожаловать в «Бред»!

«Мат БезСекс Бессмысленность И Всё остальное». Название №2.

Как сгусткоскорчившийся лик съел червоточину бурлящего рокота. Альтернативная поэма с ГОС знаком – «Пошёл на хуй».

Приятного аппетита, не опрокинь кружку с напитком!

Пятифутовое полотнище одного Первого:

Судорожный протез ирландского мрака водружался на Олимп таблеточных, – «Блять, опять выронил».

Ровные таблоиды указывали путь сквозь самый узкий прокол ногтевого диска стародохлого вожделенца. Обряды Ку-клукс-кланов проводились прямо возле карусели на детской площадке. Тошнотные массы изучались махом ножевого изреза, кусочки переработанной курицы не синхронизировались до конца, опыты в полевых условиях, не лёгкая жизнь “разумного” клана.

Раскуроченный демон-турист в проходной нескончаемого облака с метановой зеленью. Корзинное смятие вещает животными хвостодатчиками. Знающие знают, не знающие думают, что знают. Думательные извращенцы – поклонители жёсткой содомии со сладкими персиковыми кубами внутри. Мокрые эксгуматоры из папье-маше привозят очередных эмигрантов, всеобщая глаукома или просто умопомешательство? Выкрики сродни безмолвию капли дождя, падающей на почвенные трупы.

Повозки набитые файлами, отвозят полицейскому правосудию на честный чеснок, поделенный на нечестные доли. Гашишные формокопы в поисках; попытки выманить пару сотен портретов из мимолётного Бутылочного.

Расщепляться на атомы приятнее с нашим чудо-пивом! – Реклама.

Плацебные люди раскисляются в потоках Шаньхайских улочек. Вниз до первого пролёта, а там посмотрим. Рассказ без сказателя, вот так современная диковинка, хлопки высушенных ладоней. Пальцевыжимающие с видом элит-проститутки продаются за бабло вымышленной тени. Загрязнённые профили перебиваются в заброшенных кварталах. Живительное благословение никак не сходит, сексы тёплых ветров рубятся большим томагавком БДСМа. Высер зеркальных правил щекотливой общественности, сдуваемый пепельным выдохом белой дыры. Вылезающая наружу квинтэссенция загнивает во ртах-головах метровых глистов, не дожидаясь своего полного выхода.

Мясные скоросшиватели нового века раздуваются конфликтными дискуссиями. Подвыпитое чреслобесие ползёт змеиной походкой, сами знаете куда.

Чистый скептик с бесполезной целью, наросты счастливой Жизни? Полнометражные треки врезаются в эмоциональность грустного предсна. Порванные лобки забыты обычным душем. Окаменевшие горсти костей, захороненные на верхнем слое, и где же тут мозговая деятельность?

Растущие экземы полярных зим, вечные льды холодного солнцестояния, где время останавливает смерть и та теряет свои полномочия. Кбайтные жилы, смельчаки ширяются правонарушениями. Забой улиток, ничтожно-тупые звери с одним лишь выходом, ввести себе краторную аннигиляцию, луковые кольца орбит, где мы, там склад потерянных мишек. Надругательство над селекционным Хлебом.

На волосатой коленке проклёвываются клубки розовых кишок, скользкие подкожные трубы пульсируют в такт единому сердцебиению, приподнятые ставни люкозрачков пропускают плоские вещицы, втягивая их в себя, словно чёрные дыры с бездонным хранилищем под всеразличный хлам. Маленькая сыпь с горками родного-близкого гноя рассыпается в разные части кожи, лопающиеся головки орошают дождём туловище жёлто-набухшим наполнителем. Волосистая трава питается жизненной энергией, проходящей по всей дышащей поверхности, оставляя на своём месте след из множества отверстий. Кровопускание высвобождает запертые эритроциты прямиком в канализационные воды с ногтями и дерьмом внутри. Мочеиспускательные каналы накладываются на свежие шрамы изрисованной груди, почерневшая кожа вокруг проделанных металлом блаженных отверстий приятно постанывает. Аммиачный запах в анусе проносится насквозь фармацевтической схемы и бьёт кулаком из ноздрей среднего греческого носа.

Спасибо, КОНЧИЛ в простыню.

Я знаю, что ты подумала, когда чихнула два раза; знаю, о чём промелькнула мысль, когда ты получила нежеланную неприятность на свои электрические угри; знаю, что ты думаешь, когда стоишь в мертвецки тихом лифте с биомясом; знаю, как ты реагируешь на полученные деньги; знаю, что ты думаешь, когда к тебе пристаёт нелицеприятный мужчина; знаю, что ты думаешь, смотря на неё в отражающий кусок материи; знаю, что ты подумала, проходя мимо меня, держащему открытую бутылку виски и неровно идущему по дороге; читаю твои мысли, когда находишься в грязном, забитом людьми контейнере из под обеда. Симптом хрючного телепата, личность, погребённая за фантастичной энергопередачей чужого мяса.

Трасса 1. Дополнение к картине Первого:

Теперь я узрел истину разводов на окрашенном потолке. Сообщение с посланием самоубийства я оставляю себе, стоя на вершине крутой горы, жонглируя на одной ноге четырьмя мячами прожитого, в носоглотке жжётся амфетамин, гонюсь вниз за снарядом, нарушившим долгоиграющие паттерны, лечу из поднебесья в самый закрутень трёхмерных сплетений. И Оставил после себя пятно на кротовом и мышином земляном потолке, теперь-то я понимаю, теперь-то, Да!

«Услады мостят оттоки. Кто нужен мёртвым, следуй». [Хэвок].

Лёжа на низеньком матрасе, я выпучиваюсь в ограниченную высь, под мотивы ведьмака давлю комаров, севших мне на бицепсы, втираю их вампирные души прямо в язвенную кожу, сочащиеся споры мертвяков выдуваются сквозным ветерком, треплющим комариные крылышки на руках. Закрыть глазные усталости и поддаться мелодиям опиатов, играй прекрасная музыка, не останавливайся, я здесь надолго, но ты меня переживёшь. Целую набухшие, как возбуждённый клитор, вены. Временной коллапс запускает свои пальцы глубоко в протоки кровоТрассы, адская боль пронизывает всё, от дальнего кончика мозга и до ножной подногтевой прослойки для иголок. Вырвавшиеся возгласы в переплёте со шкрябаньем по изогнутым батареям. Неся дисфункцию молний, он падает в отважный склеп, усыпанный белыми, чуть потёртыми, по канонам хуёвого сечения, саркофагами. Пальцы в венах наматывают терпение на пятый бис, глина забивает внутренние повреждения, сон с капустой на сиськах, угрожающие молчанкой маски доели собственного предводителя, – «Полезай, дружок, всё готово!»

Вход на дорогу.

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ

Глава VII. Кто есть Кто?

-И начхать мне на кого угодно и что угодно, сегодня я пропиталась дхьяном, сегодня я крутая! – Личность номер 7.

Прозрачно-голубая труба, скользкая и шевелящаяся, перебивает мне осеннюю дорогу. Я приковываюсь к трубчатому взглядом. То ли распрямившаяся кишка, высвобожденная от ярлыка – орган, и дышащая, наконец, кислород, то ли гигантский глист, питавшийся живыми животными, то ли моё отражение в зеркальной луже из листьев, то ли Бог.

–Кто ты? – Оно так и затягивает в себя вопросы с удивительностью всего сущего.

В ответ незнакомка или незнакомец поёрзал или поёрзала, издав глухое клокотание, будто бы из дальней комнаты на втором этаже психлечебницы, которую наводнили истории и басни.

–Тебе плохо? – Ярче! Души липкие пристали к соскам отвердевшим. По туловищу проскользнула секс-скованность.

Оно было не пластичным, словно не в своём ареоле обитания. Первое пришло в голову – *Отнесу к воде*, почему я решила, что оно морское создание? Думаю, потому как оно смахивало на нечто глубинное, загадочное, доселе неизвестное человеческому учёному. Но как мне поднять такую тушу одной? Неподалёку от всего происходящего, у меня был припаркован самый обычный седан. Быстро смекнув, что я давно хотела кабриолет, тронулась в ближайшую мастерскую к грязным мужикам с сигаретами. Сняли мне, значит, крышу болгаркой, посмотрев довольно странными глазами. Проводили зрачками задние фары моей новооболочной тачки. Четыре штыка вонзались в электрические работы проезжающих и проходящих мимо несущегося кабрика. Заднее стекло благополучно сняли и сквозняк трепал вкусно-пахнущие волосы, приманивая мозги мужского пола и лесбийские половые кудри. Прибыв на место к своему Непонятному, откидываю задние кресла, принимаюсь по частям закидывать его или её в машину. Ближе к концу и отдыху моей спины, тело оного покрывается биолюминесцентыми кругами, похожими на круги синекольчатых осьминогов. Словно электрические конфорки плиты, вспыхнула яркой краской вечерняя округа. Страх напрочь отступил от сжавшихся сосков прохладного ветерка. Тепло этого тепла гипнотизировало, уводя меня за руку в свои вибрирующие кольца диковинных познаний и опиоидного блага. Я повалилась на его или её уже запиханную часть в машину. Ух.

Ковыряться в волосатой или безволосой жопе; вытащить пару козявок, скатать их в комки и выбросить; нюхать пальцы, пропитанные луковым соком въевшимся в вашу кожу; грызть ногтевые пластины; ковырять голову, а затем закинуться отгрызанной кожей; впустить запах яйчат себе в нос; всё, что угодно, рассказывай прямо здесь и сейчас, уставившись на эти строки, мне-то плевать, я-то уже гнию, а тебе необходимо поделиться похожими церемониями хоть с кем-то.

Глава V.

Год за годом, чернь за обелисками мглы, апостолы варящие человечьи умы. Растянутые нитками лица на бубнах сожжены, трава иссохлась. Эгго вступает на новую территорию закона. Цитрамон П по сниженной цене с примесью кокаинового обезбола. Прохлада, навеянная угрюмостью и пеликаньими мордами, ощущается на кровле под именем – Кожа.

–Мать моя отец, надо было кофту надеть. – Эгго впитался в себя, уменьшившись в два раза, где кости болтались, а челюсть дребезжала карликовой дрелью.

Погода сегодня не удивила ничем новеньким. Эгго знал. Он развернул пачку чипсов со вкусом крабов выловленных на солнечных берегах Крабабаобах. Затем вывернул пачку наизнанку и одел жирной стороной её себе на кулак, воплощая в себе личность номер 5, которая служила мальчиком в кепке, и его работа состояла – засовывать плавающий кулак, намазанный пальмовыми маслами, в разные виды отверстий, подходивших по размерам вторгнувшегося. Большинство невостребованных чипсин пали на высохший асфальт надоевшего всем и вся мегаполиса.

–Раз труба!

–Два труба!

–Три скамейка!

Эгго, номер 5 пересчитывал свои спрятанные секреты, фотографируя на смартфон место и делая пометку координат, дабы другие мальчики и девочки в кепках знали месторасположение секрета с крабовым запахом.

–Семь скамейка!

–Восемь дерево!

Увлечение, требующее постоянства в пунктах – сохранение бдительности и параноидального зелья.

Сальные локоны висли на скрученной, произвольной петле. Расположившись вечером на мягком кресле квартирного комфорта, держа в руке оранжевую баночку пива, Эгго листал на ноутбуке интересующие его многогранный лик: новости, новую музыку, рисунки, вырезки статей, прочую информацию. Черпая свежий поток, он преобразовывался, добавлял ещё один виток в свой “полноценно-сформировавшийся” номер.

Вертелась плёнка в фотоаппарате, совсем рядом, совсем близко:

Неграмотный Экстремист. Кирпич в стекло простаивающей тачки; занюхнуть смертельную дозу порошка и запиться водочной настойкой; душить шею до полного гогота захлёба; прыгать по крышам спящих машин подле панельных домов; многоразово пить до отключения печёночных и почечных работ; залезть на битумную крышу и блуждать по краю многоэтажного строения; дать отсосать член незнакомцу; дать отсосать член в лифте знакомцу; мечтать; планирование схематического будущего; мыслить вакханальным полушарием; утонуть в собственной блевоте; прочувствовать внеземную оторванность без препаратов. Всё сделано к восемнадцати, можно аметист, помещённый в растопленный воском героин, попробовать?

Урок №2.

Неплохо, ты добрался до двойки, не потеряв синей страсти. Давай, повтори пройденный материал и перейдём к следующей ступени. Ладно, хер с тобой. Итак, бери в другую ладонь второй мяч, ладони чешут волос привлекательной дамы. Итоговая цель упражнения такова, чтобы мяч из правой руки, перекочевал в левую, следовательно, мяч из левой в правую руку. Для этого подбрасываем ПМ (правый мяч) в сторону ЛР (левая рука), когда тот достигнет максимальной вершины, выбрасываем ЛМ (левый мяч) в ПР (правая рука), сохраняя при этом минимальную высоту броска. (Мячи должны пролетать друг под дружкой, дабы не случилось их столкновения в полёте). Чередуйте начальную точку выброса, выбросили ПМ-ЛР-ЛМ-ПР, дальше начните с ЛМ-ПР-ПМ-ЛР, достигните такой отметки, чтобы паттерны выполнялись без заминок. Сразу, естественно, ничего не даётся (за редким исключением хуесосов), уделить этому уроку часов 5-6 (с любыми отрезками перерывов), я думаю, будет достаточно для вас. Не хочу есть. Соковыжималка, как объект суицида. Одеваюсь на свалке в крутой антиквариат, кормлюсь сигаретами, не пью воду, СОВСЕМ НЕ ПЬЮ ВОДУ!

Глава III.

Кормушка, наполненная галлюциногенами, всегда радовала взор номера 3. Чтобы скопить такую коллекцию, да ещё и пополнять её, когда материал регулярно расходуется, потребовалось много времени уделить работе, больших силовых и денежных затрат, но результат того стоил. Самое трудное было начать, и не опустить руки, когда, казалось, что собирательство будет тянуться бесконечно долго. Тара, в которой резвились препараты искусства, смотрелась как вытянутый протокоринфский арибалл, заменённый на прозрачное стекло современного лёд-стиля, стоящий на ножке из голов сине-металлических волков. Изделие, изуродованное течением времени, но так подходящее к окружающей среде проживания.

Высокие колонки с чистейшим звуком выпускали мелодии релаксирующих композиций. Язид в спешке движений с безмятежностью разума вышел из зябкого дома на котором возвышался флагшток. Трепыхающаяся тряпка белого окраса подавала знак окружающим, предупреждая их, что здесь проживает Бесчувственный ублюдок с ножами в предплечьях. У Язида имелось транспортное средство из девяностых. Жёлтое купе Олдсмобиля предательски обманчиво замаскировалось под дружелюбного раритета. Номер 3 был до жути молчалив, даже слишком молчалив, не общителен и не обаятелен, созидатель с рождения, лучший правитель всякого становления.

Магазин с продуктами раскрывал раздвижные двери ровно в шесть утра. Большой МОЛ полыхал афишными заголовками – РАСПРОДАЖА СКИДКИ АКЦИЯ АКЦИЯ АКЦИЯ, словно проводя обряд с уклоном на призыв какого-нибудь Битлджуса¹ или восклицая трёхкратный талак. Язид въехал на бескрайнюю шестиутреннюю стоянку, припарковавшись рядом с единственной машиной, безмолвно зазывая её, – «Эй, детка, не хочешь развлечься?»

Двери открываются.