Глава 2.

На следующий день доктор Дэвис, как и обещал, отправил меня на обследования, которые и в этот раз ничего не выявили. Поэтому после обеда я сразу позвонила Джону, и он быстро приехал за мной, еще и привез мне чистые вещи из дома, так как старые были испачканы.

По пути домой я внимательно смотрела в окно и пыталась вспомнить какие-то детали из прошлого, но у меня не получалось. Отчим всю дорогу шутил и рассказывал мне о городке, в котором мы жили, знакомил меня с местами, попадающимся нам по пути.

Блоувер-Сити (так называется город) совсем небольшой, около 20 тысяч человек, богат многообразием природы, имеет умеренный климат, и как сказал Джон, здесь самые вкусные чизбургеры. Люди здесь приветливы и улыбчивы, туристы редко посещают этот город. Много разных магазинчиков, бутиков и кафешек встретилось нам по пути, и атмосфера этого городка быстро затянула меня. Я жадно рассматривала в окно каждую деталь, пытаясь запомнить как можно больше.

Так, в своих мыслях и изучении городка, я не заметила, как мы подъехали к небольшому дому, огороженному невысоким белым забором, с аккуратно постриженным зеленым газоном.

– Добро пожаловать домой, Эмили! – торжественно воскликнул отчим, когда мы вышли из машины.

– А мама дома? – осторожно спросила я.

– О, нет, Эмили, к сожалению, у Элизабет сегодня очень много работы, она не смогла взять выходной, – сочувствующе сказал он.

– Ничего страшного, Джон, я не обижаюсь, – я улыбнулась ему, но в душе все равно неприятно кольнуло.

«Я еще докопаюсь до истины, что случилось, что наши отношения так испортились» – пообещала себе, заходя за Джоном в дом.

Изнутри дом оказался очень уютным. Из небольшой прихожей мы прошли в гостиную в светло – желтых тонах, объединенную с кухней, находящейся слева. Мебель в гостиной была зеленоватых оттенков, и красиво сочеталась со стенами. Кухня была нежного кофейного оттенка, небольшая, с газовой плитой и духовкой. Интерьер выглядел очень уютно и по-домашнему. Справа была лестница, ведущая на второй этаж.

– Твоя комната находится на втором этаже, Эмили, давай я тебя провожу, – предложил Джон, опережая мой вопрос. Я улыбнулась и молча кивнула.

Мы поднялись на второй этаж, и я на мгновение замерла на верхней ступеньке. В душе что-то всколыхнуло. Слева от лестницы по коридору находились две двери, расположенные друг напротив друга, и панорамное окно между ними. Справа в конце коридора было такое же панорамное окно, а рядом с ним еще одна дверь. На стене напротив нее висели фотографии в рамках, но мне с лестницы не было видно, кто на фотографиях.

– Все хорошо, Эмили? – участливо спросил Джон, – ты что-то вспомнила?

– К сожалению, нет, – вздохнула я.

– Не переживай, память обязательно вернется, я верю, – мы повернули налево, и встали у двери, – а вот и твоя комната, заходи.

Он открыл мне дверь, и я зашла, озираясь по сторонам. Небольшая кровать в углу, рядом мини тумба с подсвечником, напротив трюмо у стены. Справа шкаф с вещами и рядом с ним зеркало во весь рост. Возле выхода из комнаты была еще одна дверь, ведущая в ванную комнату. Пока я осматривалась, Джон прошел вперед и положил на кровать мою сумку с вещами:

– Осваивайся пока, чувствуй себя как дома, – широко улыбнулся он, – как будешь готова, спускайся, я пока приготовлю твои любимые стейки с картофелем, ты их очень любишь.

– Спасибо большое, Джон, – я улыбнулась ему в ответ, – я очень благодарна тебе за все, что ты сделал для меня за эти дни, правда.

– Брось, милая, мы ведь семья, – он подошел, и немного замявшись, несмело обнял меня. Я растерялась на мгновение, но все же обняла его в ответ. Он продолжил:

– Слишком много свалилось на тебя, Эмили, но я уверен, ты со всем справишься, – не дождавшись моего ответа, он отошел от меня, подмигнул и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Возникло ощущение, словно за этими словами кроется что-то больше, чем просто потеря памяти, но я быстро прогнала эти мысли.

– Кажется, я начинаю параноить по поводу и без, – невесело усмехнулась я, и, подойдя к трюмо, принялась рыскать по ящикам. Косметики было очень мало, а вот в одном из ящиков я нашла ноутбук.

Включив его, я уставилась на экран, и ненадолго зависла. На обоях была изображена девочка лет 10 и какой-то мужчина. Я испытала непонятное чувство, как будто что-то среднее между грустью и злостью. Присмотревшись к девочке, я поняла, что эта девочка я. На фото мы сидели с мужчиной в кафе, он держал камеру, и мы оба широко улыбались. Разглядывая мужчину, я уловила некоторые схожие черты со мной, из чего сделала вывод, что это мой отец. Он выглядел молодо – коротко стриженные каштановые волосы, карие глаза, легкая щетина, мужественные черты лица. Выглядел он эффектно, весь его образ показывал силу и мужество. Я невольно залюбовалась.

– Что же с тобой случилось, – пробормотала я и принялась искать папки и файлы, которые могли помочь мне в поисках ответов. Но сколько я не искала, ничего не нашла. Расстроенная, я выключила ноут, и убрала его обратно в ящик. Ни в трюмо, ни в тумбочке, ни в шкафу я больше не нашла ничего подозрительного. Обычная комната обычной девушки. Гардероб у меня был небольшой, в основном, это джинсы и вещи в спортивном стиле. Переодевшись в домашнее, я спустилась на кухню, откуда доносились сногсшибательные запахи. Желудок тут же заурчал, а рот наполнился слюной.

Джон, в кухонном фартуке с надписью «моя кухня – мои правила», стоял у плиты, напевал под нос веселую песенку и готовил стейки. Услышав шаги за спиной, он обернулся через плечо, и сказал:

– Ты как раз вовремя, все готово, присаживайся, – он кивком указал на небольшой частично накрытый стол.

Я послушно села. Отчим поставил передо мной тарелку и сел напротив со своей. Взяв вилку, он ткнул картофелину, и, пожелав мне приятного аппетита, закинул ее в рот. Я последовала его примеру.

– Это очень вкусно, Джон, спасибо! – восхитилась я, – у тебя явно талант в кулинарии.

– Ты меня переоцениваешь, -улыбнулся он, и тут же перевел тему, – может, ты хочешь что – нибудь у меня спросить? Что – то узнать о своем прошлом?

Я прожевала нереально вкусный стейк и задумалась.

– На самом деле, да, мне бы хотелось узнать немного о себе. Где я училась, работала?

– Ты работаешь в местном ночном баре, а учишься на первом курсе факультета иностранных языков, заочно. Я связывался с твоим работодателем, он ждет тебя завтра, смена начинается в 5 часов вечера и заканчивается в 4 часа утра. На работе уже все предупреждены о твоей ситуации и подскажут тебе в случае чего, поэтому не переживай. С универом все сложнее, если ты ничего не помнишь, тебе сложно будет продолжать обучение. Может стоит взять пока академический отпуск, – задумчиво предложил он.

– Я подумаю над этим, ты подскажешь потом контакты универа?

– Да, конечно.

– А что с моей мамой? «Почему у нас такие тяжелые отношения?» —осторожно спросила я.

Джон задумчиво почесал затылок и ответил:

– Я сам не могу ответить на этот вопрос. Сколько я здесь живу, у вас всегда были напряженные отношения. Элизабет не рассказывала мне, сколько я не спрашивал, а к тебе я не подходил с такими вопросами никогда. Признаюсь честно, наши отношения с тобой тоже не заладились сразу. Ты вообще была всегда закрыта от нас, часто отсутствовала дома, не отчитывалась, куда и зачем уходишь, была независима от нас.

– Даже так… – протянула я. А с тобой почему не заладились отношения сначала?

– Ты была буйным подростком, скажем так, не могла смириться, что в семью пришел другой мужчина, не хотела меня принимать. Но со временем все наладилось, – он улыбнулся мне и съел кусочек стейка.

– А что случилось с моим…? – я замялась, боясь, что задену Джона своим вопросом.

– С твоим отцом? – спокойно уточнил он, – я не знаю, Эмили. Твоя мама не вдавалась в подробности, лишь сказала, что его больше нет в ее жизни, и никогда не будет. Я видел, что ее затевает эта тема, и не лез не в свое дело.

Я поникла. Видимо, ответ на этот вопрос я узнаю только от Элизабет. Задача не из легких. Почему-то мне было важно узнать, что с ним случилось, меня очень волновал этот вопрос, и я хотела докопаться до него всеми силами.

– А какие-то еще родственники у нас есть? – спросила я.

– Нет, никого нет. Я рос сиротой, а родители Элизабет погибли в аварии, когда она училась в университете. Про родителей твоего отца не могу сказать, но за 6 лет, что я здесь живу, никто ни разу не позвонил, не навестил, не позвал в гости, – сочувствующе посмотрел он.

– А кем работает мама? – каждый раз было неловко называть Элизабет мамой, но я решила во что бы то ни стало наладить с ней отношения.

– Элизабет адвокат.

В гостиной зазвонил телефон, и Джон отлучился ответить на звонок. Я доела обед, убрала за собой посуду, и выйдя на улицу, села на крыльцо.

Из всего, что я узнала от Кайла и Джона о себе, я пришла к выводу, что в прошлом я была очень закрытым и непростым человеком. Вся моя прошлая жизнь была полна тайн и интриг, они запутаны в один большой клубок и этот клубок мне предстоит распутывать в ближайшее время.

К дому подъехала машина, и, припарковавшись, из нее вышла Элизабет. Держа в руках небольшую коробочку, она подошла ко мне.

– Привет, – несмело поприветствовала ее я.

– Держи, твой новый телефон, – она протянула коробочку мне, – завтра до работы тебе нужно будет съездить в полицейский участок, подать показания. Я уже сказала им о том, что ты потеряла память, но им все равно нужно пообщаться с тобой. Джон тебя отвезет.

Я взяла телефон и на мгновение растерялась.

– Спасибо, – сказала я, но Элизабет зашла уже в дом.

Я постаралась не обращать внимание на этот жест, и достав телефон, принялась копаться в настройках, а также вбила контакты Джона, Кайла и Элизабет. Я так увлеклась, что не заметила, как ко мне кто-то подошел.

– Не дождался твоего звонка, решил прийти сам, навестить тебя. Привет, Эмили.

Я резко вскинула голову и увидела уже знакомые светло-зеленые глаза.

– Привет, Кайл, – улыбнулась я.

– Не хочешь немного прогуляться по окрестностям? – предложил парень.

– Да, наверное, давай прогуляемся, – я поднялась с насиженного места, и мы вышли за забор.

Гуляя по району, я изучала соседние дома. Это был тихий спальный район с аккуратными светлыми частными домишками, которые были немного похожи между собой. По окрестности носились дети с веселыми криками, где-то лаяли собаки, а в некоторых домах взрослые вышли во дворы насладиться весенней вечерней погодой. Мы с Кайлом шли бок о бок, стараясь не смотреть друг на друга, и при этом молчали. В воздухе физически ощущалась неловкость, и никто не осмеливался начать разговор.

– Как ты себя чувствуешь? – первым прервал тишину Кайл, – есть какие-то изменения?

– Здоровье в норме, а вот на душе тяжело. Я поняла, что в прошлом была сложным человеком, с кучей тайн, и я не знаю, к кому обратиться, кто может мне помочь разобраться и ответить на многие мои вопросы. В идеале я должна сесть и поговорить с Элизабет по душам, но это на данный момент невозможно, учитывая, что она даже не здоровается со мной. Надо попытаться наладить с ней отношения. Завтра вечером выхожу на работу, может там узнаю что-то новое о себе.

– А что ты думаешь насчет нас? – тихо спросил он, не глядя на меня.

Запрокинув голову и посмотрев на небо, я задумалась, подбирая ответ:

– Я скажу тебе правду, Кайл. Я не помню нас и ничего не чувствую к тебе. Я не хочу давать тебе ложные надежды и мучить тебя, но все, что я могу дать тебе сейчас, это дружеское общение. Перерастет это во что-то большее или нет, будет видно дальше. Но пока только так, прости.

– Что ж, это лучше, чем ничего, – невесело усмехнулся парень. Его плечи опустились, а глаза погрустнели, – в любом случае, я не отказываюсь от своих слов. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, и я поддержу тебя и выслушаю.

– Спасибо, Кайл.

– Не за что благодарить, Эмили. Ты не чужой мне человек, я хочу тебе помочь. Уже темнеет и холодает, пойдем, я тебя провожу домой.

И не дожидаясь ответа, он развернулся, и взяв меня за руку, повел обратно. Когда до дома оставалось совсем немного, стало совсем темно. Кайл проводил меня до калитки, и попрощавшись, сразу ушел. Я стояла какое-то время, смотря ему вслед, а потом развернулась и зашла во двор.

Подходя к входной двери, я почувствовала пристальное внимание на себе. Обернувшись, и оглядывая окрестность, я увидела в противоположной стороне улицы силуэт, стоящий в тени. Издалека даже не было понятно, принадлежал этот силуэт мужчине или женщине. Но почему-то всем нутром я чувствовала, что человек смотрит именно на меня. Мне стало не по себе, и я поспешила отвернуться и зайти в дом. Завтра мне предстоит сложный день, и нужно быть готовой ко всему.