Нобелевская премия по сексу

залезла я, а если настоящие воры? Что он думает? Боже! Атлас человека, датированный тысяча восемьсот семидесятым годом! Чудо!» Агата с горящими глазами читала названия книг! Она обнаружила целый стеллаж книг на иностранных языках. Английский, немецкий она распознала сразу, а вот подавляющее количество книг было на незнакомом Агате языке. По некоторым данным, она догадалась, что язык этот – итальянский. – Ну что ж, три ноль в пользу Италии. – Она сошла со стремянки и переместилась к столу Александра. Небрежно брошенные дорогие ручки, перьевые и шариковые, перекидной календарь, весь в непонятных записях. Стопки всевозможных документов… Чувствовалось, что здесь он проводил много времени. В углу стоял массивный сейф, Агата машинально потянула круглую ручку, и сейф открылся. – Ты посмотри! – присвистнула Агата, – этот дом просто предназначен для передачи «Что надо делать, чтобы защитить свое жилище?» В сейфе лежали куча денег и пистолет. Агате стало не по себе. «Интересно, сколько мне дадут за незаконное проникновение в дом? Будет скидка, что ранее не привлекалась… и, главное, ничего не взяла? А только оставила везде свои отпечатки! Может, прикинуться влюбленной фанаткой Александра Берсеньева? Нет, тогда загремишь в психушку…» Агата с тоской посмотрела на черный пистолет и закрыла сейф. – Нельзя оставлять оружие незапертым даже в доме, где нет детей. Рано или поздно оно может выстрелить, – нравоучительно заметила Агата и вернулась к рабочему столу Александра. Она уселась в удобное кожаное кресло и разложила перед собой первую стопку бумаг. – Так… сейчас посмотрим, чем он занимается. Агату ждало жестокое разочарование. Все документы были исписаны ровным четким почерком, но все на том же итальянском языке. – Он же русский, что же он по-русски не пишет?! – возмутилась Агата, перебирая документы. Глаза ее нашли ксерокс, и Агата начала с остервенением ксерить все попадавшие под руку документы. – Ладно, я все равно узнаю, какие дела ты проворачиваешь и куда деваешь трупы своих возлюбленных, – зло пошутила Агата, отчаянно оглядываясь, – надо же, ни одной фотографии, ничего, что могло бы сказать о личной жизни… Словно он черствый и одинокий сухарь, но его глаза говорят совсем о другом. В сердце Александра кипят страсти, я это