К корчащемуся на земле юноше подходит второй вампир – тот самый, что следил за ним из тени усыпальницы. В нем я узнаю Рейнольда. Он дожидается, когда Киран придет в себя, а потом помогает дрожащему, покрытому кровью юноше встать. Рей что-то тихо говорит ему, и Киран расслабляется в его руках. Я уверена, что Рей применяет Дар убеждения, влияя на юного герцога, но Кирана все равно шатает. В его волосах запутались мелкие цветки ромашки, росшей в траве, и он продолжает хвататься за разодранное горло.

Рейнольд уводит юного герцога прочь из сада – к замку, где в окнах горит свет. Где-то на востоке на полную луну завывают волки. Влажную прохладу летнего вечера я ощущаю так же отчетливо, как боль Кирана.

– С Реем мы познакомились в ту же ночь, и он многому меня научил. Особенно тому, как существовать в новых реалиях, которые оказались весьма бесчеловечны.

Видение сменяется, и теперь я наблюдаю, как Рей обучает Кирана искусству боя. Они двигаются так быстро, что моему человеческому зрению трудно уловить хоть что-то, кроме мелькающих клыков и горящих глаз.

– Мои мечты тотчас рухнули. Я увидел мир с совершенно иной стороны. Единственным моим преимуществом было то, что я не испытывал жажды человеческой крови, как другие вампиры. Рейнольд объяснил, что я отличаюсь от таких, как он. Что я – дампир, и мне придется вечность переживать предсмертную горячку в обмен на силу и мощь, что мне теперь дана. Я и до этого знал цену союзам, но, лишь обратившись, понял, что в Саяре выживают те, кто имеет надежных и сильных союзников…

Видение вновь размывается, и я вижу спину Рейнольда, с которой на меня скалится волк. Точно такого же пытаются набить и на руке Кирана, но рисунок исчезает сразу, как только игла отрывается от кожи. Но я понимаю, что татуировка остается, хоть и делается невидимой. Как остается и принадлежность Кирана к клану Блейкли.

– Медведи, львы и волки, – шепчу я, глядя, как свет играет на мускулистом теле молодого герцога. Черты его лица ожесточились еще в склепе, а теперь из него будто бы выкачали все эмоции.

– Именно. Фамилии сильнейших кланов Саяры пока тебе ни о чем не говорят, но поверь: то, что в свое время мы с Реем познакомились с Дженной и Митрисом, спасло немало жизней. Уже чудо, что мы не погибли при этом знакомстве.

Я вижу берег реки, на который вышли Рейнольд, Киран и… Дарэй? Юного Императора было сложно признать в смуглом человеческом мальчишке с растрепавшимися волосами.

Все трое замерли, увидев, что вдоль берега медленно идет девушка в пышном белоснежном платье, с глазами светлее хмурого неба и волосами, источающими солнечный свет. Да и она сама будто светилась изнутри, становясь солнцем, которое никак не заглядывало в эти края.

Она останавливается напротив путников, и те застывают при виде бессмертной. Я замечаю, что на скулах Рея играют желваки, а Киран и Дарэй напрягаются. С ветки огромной ели за ними наблюдает оскалившийся Митрис, готовый в любой момент прыгнуть на них.

– Как и они, я пролил немало крови. Увидев в моих способностях возможность выследить и уничтожить всех представителей своего Дара, Митрис и Дженна создали с Реем альянс. Мы убили всех вампиров, кто носил Дары эмпатии и внушения. Всех, до единого.

Воспоминания Кирана сменяются одно за другим, показывая его кровавое прошлое.

– Я ничего не чувствовал. Ни единой эмоции. Просто помогал расправляться с их врагами и убивал своих недругов до тех пор, пока не столкнулся с вампиром, который обладал Даром провидения.

В тот момент, когда Киран впивается в горло светловолосого мужчины, перед глазами появляюсь… я. Белые волосы, алые глаза. Я смотрю на Кирана полным любви взглядом – таким, что на него обрушивается весь спектр эмоций, подавленных последние года.

Захлебнувшись в этом океане, я думаю, что гибну. Но потом вижу залитый кровью коридор и маленькую себя, испуганно смотрящую снизу вверх мокрыми от слез глазами. Мгновение – и появляется моя версия с темными волосами и карими глазами. Она летит с огромного обрыва вниз, прямо на острые скалы и в бушующий океан…

Я буквально чувствую, как окунаюсь в ледяную воду, прежде чем Киран вылавливает меня из этого воспоминания. Дрожа всем телом, я вновь стою в спальне напротив зеркала. Киран не мигая смотрит на меня в отражении, обхватив горячими ладонями мои дрожащие плечи. Он понимал, насколько яркими были его воспоминая и насколько сложно мне их воспринимать.

– Когда я встретил тебя ребенком, то не почувствовал ничего, кроме отечески-братского беспокойства. Но я знал, что ни в коем случае не допущу твоей смерти и защищу любой ценой.

Это правда. Я и сама ощутила это на себе.

– Я боялся, что если заберу тебя к себе, – Киран на мгновение нахмурился, – то ты будешь видеть во мне отца. Вот почему я позволил тебе сбежать в ту ночь. Это была моя слабость и ошибка. Ты нашла приемную семью, но я не испытал облегчения. Наоборот. Я провел эти года в агонии и бесконечных переживаниях за твою судьбу. Ждал тебя. День за днем. Час за часом.

– Ты…

– Я не предпринял ничего, чтобы помочь, чтобы защитить тебя. – Киран склоняет голову, и волосы закрывают его лицо.

– Ты спас меня тогда. Выкупил на аукционе. Освободил из Братства.

– И не сделал тебя счастливой. Допустил все это.

– Но я счастлива, – возражаю я, и Киран наконец поднимает голову. – И прямо сейчас ты можешь сделать меня еще счастливее.

– Правда? – От его шепота, полного надежды, мое сердце пропускает удар.

Я поворачиваюсь и обхватываю ладонями его лицо. Кончики наших носов соприкасаются, и я ощущаю горячее дыхание Кирана на своих губах.

– Назови мое настоящее имя. Лейла Роуз Лаир. И не покидай меня сегодня, – еле слышно шепчу я, заглядывая в его бездонные сапфировые глаза. – Никогда не покидай меня.

– Лейла Роуз Лаир… – Шепот Кирана проникает мне под кожу, замирая в легких. – Лейла Роуз Лаир…

Его поцелуи, сначала нежные и чувственные, становятся страстными и горячими. Киран спускается от моего лица к шее и ключицам, оставляя после себя влажную дорожку.

– Лейла Лаир.

Имя, отпечатывающееся у меня на сердце возле его имени. Смешивающееся с кровью и превращающееся в нечто большее. В то, что навсегда изменит все, начиная с этого вечера.

– Лейла.

Я чувствую любовь в его шепоте.

Любовь в его касаниях.

Вечность в его объятиях.

– Лейла…

Его предназначение. Его судьба. Его невеста.

– Лейла…

– Лейла Роуз Ердин, – выдыхает Киран, и его жар сжигает нас обоих без остатка.

***

Мы сидим бок о бок на мокрой от росы траве, наслаждаясь пасмурным утром. Я кутаюсь в теплую шаль, пытаясь согреться не только от сидящего рядом любимого. Прислонившись к плечу Кирана, я наблюдаю, как он выверенными движениями штрихует на листе камни живописного пейзажа.

Небольшой холм, усыпанный мелкой ромашкой, обрывается в нескольких шагах от нас и переходит в пляж. Прибой лижет черный песок, с силой обрушаясь на берег. Его штормовая песня и соленый воздух дарят внутреннее спокойствие. Позади нас, между изумрудными столетними деревьями, струится туман.

Киран продолжает рисовать, добавляя на бумагу птиц, которые с криками проносятся в небе.

Возле наших ног лежит пустая сумка. Несколько часов назад в ней находилась корона, но теперь она надежно спрятана. А мы наслаждаемся оставшимися нам мгновениями в герцогстве.

Безумно полюбив Кирана Ердина, я нашла в этих землях дом. В моей душе навсегда отпечатались бескрайние просторы и меловые горы, пасмурные дни и изумрудные ели, черный песок и бушующий океан. Кожа пропиталась солью и туманом, в волосах запутался ветер, а в сердце поселился неотделимый от своих владений Киран. С глазами насыщенной синевы, обсидиановыми волосами, чувственными губами, притягательными чертами лица и самой невероятной душой.

Герцог, который смотрит на меня и улыбается уголками губ.

– О чем думаешь, сердце мое? – спрашивает он, но порыв ветра уносит его слова в просторы океана.

Меня вновь зачаровывают его бездонные омуты, в которых я тону день за днем. Теперь, глядя на Кирана, я вспоминаю юного герцога из его воспоминаний. Как же он изменился и возмужал…

– Кто научил тебя рисовать? – интересуюсь я, переводя взгляд на нарисованные горы, пляж и море.

– Моя мама. – В его голосе слышится печаль. – А ее – ее мать. Навык отпечатался у нас в венах.

Я понимаю, что не должна спрашивать его об этом, но не могу удержаться:

– Какой она была?

– Очень доброй и красивой. У меня ее глаза.

Вновь подняв взгляд на Кирана, я вижу, как он печально улыбается.

– Что случилось?

– Яд, предназначенный мне и моему отцу. Она ушла за сутки, которые провела в лихорадке и агонии. Мне тогда было одиннадцать.

Какой ужас… Я представляю, каково пришлось Кирану, поскольку уже дважды теряла тех, кто был моей семьей. Но не знаю, как выразить словами свою скорбь.

– Мне жаль…

– Такова жизнь, Лейла, – говорит Киран. И я невольно вздрагиваю, так как еще не привыкла к новому имени. – В ней есть смерть, и это естественно. Всё погибает, чтобы возродиться.

– Ты веришь в возрождение?

– Раньше верил. В возрождение, не судьбу. Теперь верю и в то, и в другое. А ты?

– Я?

– Да. Во что веришь ты?

Задумавшись, я морщу нос. Никогда прежде не задавалась подобными вопросами, но сейчас самое время подумать о судьбе и смерти. Что есть гибель, если она подле любимого человека? Романтичный исход? Логичное завершение земного пути? Вечность?..

– Если нам суждено погибнуть… вместе, – мой голос хрипит, а из горла вырываются лишь обрывочные фразы, – я верю, что мы и возродимся вместе, чтобы вновь найти друг друга.

– Обязательно.

Глаза Кирана блестят, и я замечаю в них непрошенные слезы, как и у меня. Конечно, их можно списать на ветер, но я знаю, что виноваты чувства, бушующие внутри похлеще водяной стихии.

Еще мгновение мы наслаждаемся покоем, а потом со стороны леса доносится голос Тионы:

– Лайла! – Она продолжала называть меня прошлым именем, постоянно путаясь. И сейчас, кажется, она в ярости искала меня, потому что я прогуляла наши с ней вечерние и утренние занятия. – Киран! Лайла! – Настойчивый крик Тионы слышится уже совсем рядом.

Нужно что-то срочно предпринимать, иначе нас поймает разъяренная ведьма.

Киран заговорщически смотрит на меня, а потом встает с травы и протягивает руку. Понимая, что он что-то задумал, я принимаю его помощь и спрашиваю:

– Каков наш план?

Встречаться с Тионой пока не хочется. Я бы предпочла оттянуть нравоучения на часок-другой – все равно придется их слушать в дороге.

– Пробежимся? Я знаю отличный маршрут. – Киран лукаво улыбается, и я смеюсь, кивком соглашаясь на его предложение.

Убрав в сумку лист бумаги с грифелем и закинув ее на плечо, он подхватывает меня на руки. В этот момент я смешно чихаю, и у него на губах появляется белозубая улыбка. Притворяясь, что обиделась, я магией тянусь к Кирану, и тот разделяет со мной свое зрение, чтобы и я в полной мере насладилась «пробежкой».

Он срывается с места, и ветер запутывается в моих волосах. А мелодичный смех Кирана еще долгое время эхом разносится по туманному лесу…