Театральная улица: Воспоминания

Тамара Карсавина

4,1

15 читателей оценили

315 печ. страниц

2012 год

Читать отрывок онлайн

Издатель

Центрполиграф

4166 книг

Начать читать

Оцените книгу

Отзывы на книгу «Театральная улица: Воспоминания»

Всего 5

Athsen
Оценил книгу
Читаешь и удивляешься: по тексту полное ощущение, что какая-нибудь балеринка местечкового театра балета, а не сама Карсавина, которая, на минуточку, звезда и талант наравне с Павловой и Спесивцевой. Порадовало, что в отличие от всяких мерзких балерунов, она ни о ком ни разу не сказала плохого слова. Прям не театр с закулисными интригами, а сад с розовыми пони.
Чем-то своей сентиментальностью Тамара Платоновна мне Дункан напоминает. Но если Айседора через абзац в своих мемуарах отмечала, какой она произвела фурор, то звезда и партнерша самого Нижинского скромно умалчивает о своих немалых достижениях.
О Дягилеве порадовали воспоминания: с такой нежностью о нем редко пишут.
Короче, спортсменка, комсомолка и просто красавица (кстати, главная красавица русского балетного театра того времени).
22 июля 2012
LiveLib
Поделиться
nenaprasno
Оценил книгу
Замечательно написанная живая книга воспоминаний. Карсавина в своих мемуарах вовсе не видится чиателю примой. Скромная, мягкая, судя по воспоминаниям современников, она не обладала стервозностью звезды, как, к примеру, Кшесинская (хотя и она вызывает восхищение, только относишься к ней иначе). В обеих книгах, в мемуарах Матильды Кшесинской и в воспоминаниях Карсавиной, моментально чувствуются основные черты их характеров и темпераментов. Карсавина - вечно сомневающаяся в себе, неуверенная, и Кшесинская - твердо знающая, что она - гениальна и вся вселенная кружится вокруг нее. Две совершенно противоположные натуры. У Карсавиной, как и у большинства написавших в то время о себе балетных танцовщиков, нет ни обвинений, ни каких-нибудь гадких подробностей скандалов и происшествий, она вообще не пишет о своей и чьей-либо еще личной жизни. Книга только о балете, об искусстве танца. Она оставляет после себя очень светлое ощущение (еще одна счастливая жизнь, сложившася правильно, согласно призванию), желание узнавать еще о том волшебном для многих искусств периоде - начале двадцатого века, более глубокое понимание искусства танца (которое для меня лично сложнопостигаемо; последнее можно сказать и о книжке Ромолы Нижинской). А еще все три недавно мной прочитанные книги на балетную тему (Кшесинская, Нижинская, Карсавина), естественно ведут к одной из самых значимых фигур того времени в балете - к Дягилеву. Так что круг чтения на ближайшее время определен совершенно точно.
25 января 2013
LiveLib
Поделиться
Amatik
Оценил книгу
Мемуары Тамары Платоновны Карсавиной, вице президента Королевской академии танца в Лондоне и автора ряда книг по хореографии, стали признанной классикой литературы о балете.
Знаменитая балерина с трогательной теплотой и строгим изяществом рассказывает о детстве, первых уроках танцев, годах обучения в Императорском балетном училище и триумфальных выступлениях вместе с Нижинским и Гердтом в великолепных постановках на лучших сценах европейских столиц. Партнерша Фокина и главная исполнительница в его постановках "Жар птица", "Шехеразада", "Павильон Армиды", "Египетские ночи", одна из звезд легендарной труппы Сергея Дягилева, изысканным артистизмом отразила воздействие импрессионизма на русскую школу танца. Повествование создает образ яркой, артистичной, бесконечно совершенствующейся танцовщицы. Искренняя преданность призванию, желание учиться всему новому и высокая интеллигентность были отличительными чертами ее личности. Превращение маленькой девочки в балерину мировой величины оживает на этих страницах в словах, исполненных нежной признательности коллегам и благодарности учителям. Чарующий язык повествования переносит нас в хрупкий и волшебный мир создателей эфемерного искусства танца.
От себя: книга понравилась. Особенно период детства. Взрослая жизнь описана похуже, но она также притягательна.
3 января 2010
LiveLib
Поделиться

Еще 2 отзыва

Цитаты из книги «Театральная улица: Воспоминания»

Мы встречались по многу раз в день в самой оживленной части Монте-Карло, на веранде «Кафе де Пари»; часто собирались там после спектакля вчетвером – Шаляпин, Дягилев, Нижинский и я. Он находился тогда в состоянии жесточайшей депрессии и испытывал некоторое облегчение, когда мог говорить о предмете, причинявшем ему огромную боль в то время. Поклонники Шаляпина в России разгневались на него за поступок, который сочли отступничеством от либеральных идеалов. Этот эпизод, временно навлекший на него непопулярность, казался настолько нелепым, что, несмотря на свои симпатии к Шаляпину, я была рада услышать его собственное объяснение происшедшего. Это случилось в Мариинском театре во время бенефиса хора. На спектакле присутствовал император, и произошла демонстрация патриотических чувств: в перерыве поднялся занавес, и вся труппа с Шаляпиным во главе исполнила национальный гимн. Внезапно Шаляпин опустился на колени, а вслед за ним и все остальные преклонили колени перед его величеством. Император стоял бледный, явно растроганный. Мне показалось, что этот момент был исполнен какой-то возвышенной красоты. Либеральная молодежь, на чьих собраниях Шаляпин обычно пел гимны свободы, неистовствовала, обвиняя Шаляпина в лицемерии. – Я не лицемерил; я сам не знаю, как это произошло, – сказал Шаляпин, и его смущенный, полный замешательства взгляд лучше, чем любые слова, сказанные в оправдание, реабилитировал его. Великий артист, обладающий повышенной чувствительностью, вполне мог спонтанно поддаться воле внезапно охватившего его чувства.
28 июля 2018
Поделиться
Одним из таких людей был Боткин. Я нечасто встречала в людях подобную терпимость и умение постоянно пребывать в хорошем настроении, как у этого пожилого человека. Врач по профессии и еще в большей мере по призванию, Боткин был одновременно выдающимся коллекционером и другом группы «Мир искусства». Добродушная шутка Боткина «Сережа пользуется моим домом как перевалочной базой» показывает степень близости между ними. Если Дягилев оказывался поблизости от их дома, он заходил и, поцеловав руку госпоже Боткиной, спрашивал ее: – Можно пойти побренчать на пианино? Он часто часами оставался в библиотеке, подбирая партитуру. Позже этот пример помог мне понять, что внешне ленивый Дягилев обладал невероятной способностью к труду. Мне кажется, его мозг никогда не пребывал в праздности, даже когда он, как общительный хозяин, вел застольную беседу, не связанную с искусством. Параллельно с легкой непринужденной болтовней происходила глубинная работа мысли. Его необычайная непунктуальность была намеренной. В этом он сам признался, когда пришел на день позже на назначенную со мной встречу. «Мое расписание определяется срочностью только что возникших безотлагательных проблем; часто я считаю более полезным довести до конца дело, которым уже занимаюсь, чем выпустить его из рук ради назначенной в другом месте встречи». Я сочла такое объяснение вполне убедительным, прямота, с которой он об этом говорил, меня обезоружила. Мне удалось проникнуть в истинную суть Дягилева благодаря Боткину. Именно он заложил легкий след сомнений в мою, возможно, слишком самодовольную правильность, так как в те годы я отличалась некоторой педантичностью. Говоря о том аспекте жизни Дягилева, который обычно подвергался осуждению, Боткин заметил: «Жестоко и несправедливо давать безобразные имена тому, что, в конце концов, является всего лишь капризом природы».
13 ноября 2016
Поделиться
Дягилев несколько раз приглашал меня присоединиться к нему. Большую часть времени он проводил в Испании. Приглашение из Америки пришло как раз вовремя, чтобы помочь ему выбраться из затруднительного положения. Дягилев очень хотел, чтобы я поехала с ними в Америку, но я не могла, да и не хотела покидать родину. Если бы мне предложили снова пережить великую печаль тех дней, то я без колебаний согласилась бы. Да и кто из нас отказался бы? Есть горе, возвышенное величие которого не променяешь на личный покой.
13 ноября 2016
Поделиться