Отзывы на книги автора «Светлана Павлова»

Роман Светланы Павловой «Смена» первоначально возник в поле моего зрения в виде ругательных откликов дружеского фида. Много слэнга и мата, секс, паразитирование на модной нынче теме буллинга, дискредитация такой «святыни» советских и прочих времен как тема лагерных вожатых — примерно это я раз за разом читала в рецензиях на «Смену». А поскольку не так давно я как раз прочитала о жизни вожатых образца 1958 года в романе нобелевской лауреатки Анни Эрно «Память девушки», где подобный опыт оказался боевым крещением домашней прежде девочки из католической школы, познавшей там — в лагере - и секс, и рабскую привязанность к своему первому мужчине, и похабные песенки, и получившей там клеймо «немного шлюха» - эту надпись она обнаружила написанной на зеркале своей комнаты — то мне было особенно интересно, как на эту тему высказалась Светлана Павлова. Еще один роман, написанный с точки зрения лагерного вожатого — это знаменитый «Пищеблок» Алексея Иванова. Там действие происходит на берегу Волги в колоритном олимпийском 1980 году.

Итак, что же мы видим у Светланы Павловой?

Я обнаружила текст, структурированный, как мне нравится, и написанный в той манере, что мне импонирует. Дело в том, что меня не слишком привлекает, когда отечественные авторы по деталям (и с упорством, достойным лучшего применения) воссоздают одно мгновение за другим с его богатой палитрой зрительных, тактильных и обонятельных ощущений - я, скорее, предпочту сжатое метафоричное повествование, в каждой фразе которого заключено удачно сформулированное точное наблюдение, про которое хочется воскликнуть: «Надо же, как точно подмечено!» И которое хочется выписать в тетрадочку. - именно это я встретила у Павловой. Автор с легкостью может сделать несколько шагов по хронологии вперед или, наоборот, назад, чтобы более полно раскрыть свою текущую мысль.

Что касается сюжетного наполнения, то кроме черт лагерной жизни с распорядком, колоритными персонажами из числа старшего поколения и флэшбеками из детства и предыдущей жизни героини, в романе интересно развиты еще две темы: тема многогранных и неоднозначных отношений между двумя подругами и линия интрижки героини с парнем, встреченным среди персонала лагеря. Про последнее не удержусь и добавлю, что Антон описан в любопытном ракурсе, когда человек буквально прячется за собственными шутками, но возникает вопрос, а есть ли там вообще чего прятать. Впрочем, эта намеренная недосказанность, похоже, лишь усиливает в героине страсть.

Детский лагерь глазами вожатых- довольно интересное место. Там всегда есть место любви,подвигу,ссорам и безудержному веселью.
Две студентки журфака мчат отбывать трудовую повинность в детский лагерь "Чайка".  Это конечно не стажировка в крутой журнале,но зато море рядом.

Ви и Люся готовятся к лёгкой отработке,но что-то постоянно идет не так. Мало того,что приходится помогать молодежи из своего отряда,привыкать к начальству с их " тараканами",так ещё и производственный роман не светит- нет подходящих вариантов.
За время этой смены обе вожатые повзрослели и научились отвечать за свои поступки и решения, разбирать конфликты( пусть даже не совсем педагогическими методами), стали разбираться в людях.
Автор поднимает довольно сложные темы,злободневные и обсуждаемые- неполные семьи ,сложные отношения с родителями, буллинг,отношения с женатым мужчиной и своего места в жизни.
Ви и Люся всегда действовали по совести и помогали слабой стороне,давали советы с высоты своего небольшого жизненного опыта и жалели воспитанников.
Дети самых разных возрастов и мест проживания ,из неполных семей,будущие мажоры, дети алкоголиков, влюбленные и недолюбленные,сытые и заброшенные,столичные и оленеводы.
Состав взрослых тоже не отличается спокойной жизнью и тихой судьбой,к их требованиям надо привыкнуть,а обидки только понять и простить.
Книга пестрит сценами 18+ ( между взрослыми людьми), ненормативной лексикой( спасибо Люсе), жаргонизмами и молодежным сленгом.

Ещё один неплохой роман ещё одной девушки-писательницы из (условного) женсовета Елены Шубиной и Ко (как можно понять из "Благодарностей" в конце книги, да и по стилю и манере письма).
Вернее даже не из "женсовета", а из самовоспроизводящегося конвейра: потусовался (точнее потусовалась) - "поучилась" - пообщалась - написала книгу - приняла правки "коллег" -выпустила книгу - получила внимание (интервью, премии и тп) - включилась в конвейер: и вот уже дальше и ты сама будешь и прочитывать, и выбирать-отсеивать и комментарии писать (на обложечках и в СМИ к книгам коллег) и "преподавать" и двигать, и двигаться во всем этом узко-корпоративном "своем" потоке, никого "чужих" сюда не допуская (половина или больше половины всех номинантов и призовых мест во всех наших основных российских литературных премиях получают исключительно пишущие персонажи из команды "редакция Елены Шубиной") и свято бдя этот принцип недопускания...
Да, всё это так... только надо иметь в виду при этом, что побочным продуктом функционирования этого принципа является то, что мы и можем наблюдать, что в этой книге (лучший вариант), что в других подобных опусах (худшие варианты) - примерная однотипность манеры письма, примерная одинаковая "степень искренности", тем, подач, ну и прочие разные похожие общеобязательные "ценности" и прочие "мелочи"... Вот такая вот перспективка... вот такой вот заколдованный круг...
Ну ладно, это мы немного отвлеклись (хотя и по сути, во многом, и по существу не сильно, на самом деле, конечно же отвлеклись). Продолжаем.
Сама книга, повторюсь, вполне хорошая.
Женская судьба, она же такая... сопереживательная, как минимум, часто трудная и насыщенная, обязательный эротизм, к тому же (та самая, и фактически единственная "соль") присутствует... Впрочем, конечно же, как и мужская. (Просто) мужскую, наверно, менее интересно читать (наше же чтение, оно же иногда и отчасти, как "подсматривание")... А подсматривать (за женщинами) мужикам всегда интересно, а и женщинам так же интересно (бывает подсмотреть за своими одно-половыми коллегами) и (или) посмотреть... посочувствоать... повздыхать-сопереживать... позлорадствовать... восхититься... огорчиться и тд...
Да, так вот, "женская судьба" в этом романе, вернее, такой средне-небольшой эпизод оной судьбы-событийности здесь и присутствует, в этой книге. И эпизод такой, вполне в контексте перечисленных "интересностей" представленный. Да и язык хороший.
Мыслей только (особо) глубоких здесь нет, а их и не надо здесь (а то не дай бог, бросят же на полпути (чтение), а им это надо? нет, этого никому (ни "здесь", ни "там", нигде вообще же) не надо (да вы и так, без меня это знаете), сами бы первые и бросили... о чём это я)).
PS. А девушка, авторша, кстати, симпатичная вполне, особенно портрет с жемчужными бусами в каком-то интервью понравился.

Слегка устала за этот год писать рецензии на такие миллениальские афтофикшены, все они похожи и непохожи между собой, все довольно хорошо написаны. У каждого +/- одинаковые темы и настроение. Но эта книжка, пожалуй, отличалась большим, чем все юмором, самоиронией. Однозначно приятное чтение, да и "травма миллениала" все-таки притягивает как тема

Ты не поверишь, я точно голодный, которому вдруг поставили полный обед.
Толстой "Анна Каренина".

Задумывались ли вы когда-нибудь, почему вампирская тема так популярна? Да, сексуальность, сверхспособности, бессмертие (сомнительное и ближе к отсутствию жизни). Все это так, но главное – голод. Концепция вампиров апеллирует к такому глубинному пласту подсознания, который закладывался миллионами лет эволюции. Голод – основной инстинкт и базовая потребность, с которой десятку тысячелетий осознанной истории человечества тягаться, как на плоту переплывать океан – в принципе возможно, но удается единицам из миллионов.

Светлана Павлова рассказывает историю современной тридцатилетней москвички, из "понаехавших", но уже со столичной жилплощадью, даже двумя: съемной студией в пределах Садового кольца и строящейся квартирой за пределами Автодорожного, за счастье обладать которой она на следующие двадцать лет загнала себя в ипотечное рабство. Работа непыльная, но совершенно, по Грэберу, бредовая - в маркетинге, впаривать людям всякое дерьмо, ежечасно ощущая, как размениваешь жизнь на ненужный, не приносящий никакой пользы труд. Лена из небогатой неполной семьи, но сумела поступить в столичный ВУЗ, окончить его, зацепиться. Выходит, жизнь удалась?

Ну, смотря с чем/кем сравнивать. Если с большинством бывших одноклассниц - безусловно, если с кое-кем из бывших однокурсников - вовсе нет. Она тотально одинока, коллеги и приятельницы не в счет, и она себя ненавидит. Лена считает, что недостаточно стройна, стремится похудеть, опробовала на себе все мыслимые и немыслимые способы, в какой-то момент измученное улучшайзингом тело предало ее, отреагировав резистентностью к любому голоду и мгновенным набором веса в ответ на любой прием пищи. Большую часть времени она держит себя в ежовых рукавицах, но иногда срывается и тогда начинается зажор (по аналогии с запоем алкоголика) с последующим "два пальца в рот" и прочими малоприятными радостями.

Проблемы героини могут показаться надуманными, но РПП (расстройство пищевого поведения) на втором месте среди причин смертности от проблем психики. Этот нетолстый роман, по сути, выносит на поверхность, легитимизирует, делает обсуждаемой проблему женщин, не принимающих своего тела. И это хорошо. Плохо, что корень проблем не ищется в себе, а стремление авторки обвинить за все действительные и мнимые обиды "трудное детство, деревянные игрушки" принимает здесь гротесковые формы. Давно и не мной замечено, что первым романом писатель мстит семье, автофикшен как жанр даже и предполагает метание в родителей камней, "чтоб жальчей".

Но меру надо знать и не высасывать из пальца надуманных обид. Ну, хотя бы потому, что вертикальный взлет героини к высотам Москва-Сити вообще без поддержки противоречит повествовательной логике. Я примерно знаю, во что обходится родителям провинциалов, даже бюджетников, получающих стипендию, их столичная учеба. Либо героине-рассказчице помогали и тогда значительная часть того, что она говорит о беспросветности своего детства включает во мне-читателе внутреннего Станиславского: "Не верю!", либо она, с ее инфантильностью и привычкой расковыривать душевные раны до состояния трофических язв, не справилась бы.

Когда я читаю у Оксаны Васякиной о ее учебе и подработках в процессе, и об отце, который "затаривает" дочь на оптовке - я верю; когда читаю у Отессы Мошфег (а две этих писательницы бесспорно оказали влияние на Павлову) как мама покончила с собой, оставив прощальное письмо, в котором она, дочь, была упомянута на семнадцатом месте, после маникюрши и консьержки - я тоже верю и как-то очень наглядно вижу эту совершенно съехавшую крышей даму. Когда читаю в "Голоде" как пожираемая раком мать молит дочь о прощении и получает отказ, мне хочется сказать: "Детка, ты извалялась в грязи не тогда, когда рассказывала все эти физиологичные мраки о своей зависимости, здесь мы тебя понимаем и поддерживаем. Но когда вся в белом пальто отказывала дуре-матери в сочувствии".

Стоит ли читать? Определенно, стоит. Это хорошо стилистически, неоднозначность образа героини делает книгу идеально подходящей для чтения в клубе, а ее динамика внушает оптимизм, которого всем нам так не хватает. Это крепко цепляет эмоционально, и дает пищу уму,

«Зачем тебе худеть? Ты и так нормальная», – часто говорят Лене окружающие. Ей 30, она москвичка в первом поколении, у неё хорошее образование, уже есть своя жилплощадь (хоть и не без ипотечной кабалы), есть социально одобряемая работа копирайтера в сфере маркетинга. И очень хочется иметь социально одобряемый вес. Но у Лены РПП. Суровые диеты сменяются тяжкими срывами, а затем искусственно вызванной рвотой, чувством вины, ненавистью к себе, к своему телу.

Я живу на черновик, потому что настоящая жизнь начнётся тогда и только тогда, когда мой вес составит N килограммов.

Такой вот синдром отложенной жизни.

Откуда всё это? Тут вспоминается расхожее: все мы родом из детства. А в детстве и отрочестве – нездоровое восприятие еды в семье и совершенно жуткая мать, попивающая, циничная, не ведающая, что такое деликатность. То, как она ведет себя по отношению к дочери, – это же дикость и мрак. И как она могла получиться такой у вполне интеллигентной бабушки?! Думается, именно общение с бабушкой не дало Лене превратиться в копию своей мамаши-хабалки. Эта линия с перепиской бабушки и внучки по-настоящему трогательна в романе.

Автор совершенно справедливо говорит о том, что причины расстройства пищевого поведения лежат в психоэмоциональной сфере, в отсутствии душевного тепла, любви, заботы. Стоит появиться такому вот Ване Шувалову, далеко не идеальному, со своими «тараканами», но понимающему, окружающему вниманием, ничего не требующему, – и голодная бессонница, многолетняя «подруга» героини, отступает. Да, не сразу, да, очень медленно, но всё же... И оказывается, можно жить рядом с человеком и перестать втягивать живот, не совершать «экзотических» сексуальных «подвигов», не заботиться, хорошо ли уложена чёлка, даже, ёлки-палки, вытирать руки о штаны, – тебя принимают такой, какая ты есть. Даже если ты сама себя еще не очень-то научилась принимать. Завязавшиеся отношения становятся терапевтичными для обоих.

Узнав о неудачах Лены с вождением автомобиля, друг Вани, человек, крайне далёкий от психологии, ставит совершенно чёткий диагноз ее страхам: «Твоя проблема не в том, что ты боишься скорости. Ты просто не умеешь доверять людям». Этому девушке тоже ещё предстоит научиться.

Эта книга – честный и порой нелицеприятный разговор и о современном обществе, чьи стандарты суровы по отношению к женщинам с неконвенциональным весом, и о результатах детских травм, и о принятии себя. И о любви, способной врачевать всё болезненное и дурное.

А у Лены всё будет хорошо, я верю.

Где-то летом, звёзды нам пели песни, где-то летом, были с тобою вместе.

Лето, две студентки факультета журналистики самого престижного ВУЗа страны отправляются отрабатывать практику в лагерь "Чайка". Обеим по 22, самый золотой возраст - уже не девочки из-под родительского крыла, но не обременены семьей и детьми. Может показаться, что это работа мечты: море, солнце, трехразовое питание, ночные посиделки с другими вожатыми - отпуск, за который тебе еще и заплатят. На самом деле, никто так не думает, конечно, и дети не цветы жизни, а скорее цветы на могиле своих родителей. Которыми на эту лагерную смену предстоит стать Вике и Люсе. И все-таки лето!

Они дружат с первого курса, хотя был долгий перерыв, когда насмерть рассорились и не замечали друг друга, потом помирились, но некоторая настороженность Вики, рассказчицы, в отношении феерической подруги сохранилась. Люся, она такая мисс Популярность, флиртует как дышит, девушка-праздник, в сравнении с ней Вика кажется себе серой мышкой (много лет спустя, Люся признается. что ужасно комплексовала рядом с ней, казалась себе глупой и неинтересной, но то будет в другой жизни). А пока заезд, знакомство с распорядком и правилами, персоналом, детьми (заметки в телефоне, чтобы запомнить). Все как везде и всегда: есть нормальные, есть глупые, лидеры и аутсайдеры, есть те. кого выбирают на роль жертв и главные абьюзеры - социум в миниатюре. И есть он, Антон, лагерный повар и человек, который займет в жизни Вики непропорционально большое место.

Как вообще он, со своей стажировкой в мишленовском заведении, с парой открытых в Питере ресторанов и одном в Ростове, оказался здесь на роли помощника повара? Антон старше и есть обстоятельство, которое, знай она заранее, нипочем не позволило бы Вике закрутить с ним. но теперь уж поздно, влюбилась и гори оно огнем. Хотя про "гори огнем" - это я погорячилась, они осторожны и в замкнутом мирке, где любая тайна вмиг становится секретом Полишинеля, никто не догадывается об этой связи. А смена идет своим чередом: обязательные мероприятия, тупость начальства, выстраивание иерархии и травля слабых в отряде, неизбежные ЧП - кошмарные и вонючие, но от того не менее смешные. Светлана Павлова язвительно остроумна, и если в ее резонансном "Голоде" это звучит под сурдинку, придавленное значимостью проблемы ЗПП и общей унылостью автофикшена "про травму" как жанра, то в этом летнем романе искрится и сверкает.

"Смена" ни разу не янгэдалт, возможно этим объясняется негатив в некоторых читательских отзывах - ждавшие романтики между капитаном лагерной сборной и черлидершей девочки разочарованы. Но это взрослая проза, которая, не замахиваясь на глобальные проблемы, хорошо работает с локальными. Женская дружба, часто ревнивая, и обидчивая, порой самоотверженная, но всегда прекрасная и, уж точно, живущая дольше любви. Та самая страсть, когда гормон побеждает нейрон. Буллинг и как с ним бороться. Материализованное воздаяние, когда на собственном опыте узнаешь, как это любить, не будучи любимой и каково приходилось парню, которого использовала таким образом ты сама.

Классная книга, отлично написанная. И в ней много-много лета. Настоящего, как все здесь.

Лето, конечно, совершенно особенное время года.

Две студентки магистратуры отправляются в летний лагерь "Чайка" для вожатствования.
Яркая общительная Люська. Не такая яркая, но тоже вполне себе Ви.
Впереди много солнечных и жарких дней, наполненных свободой и воздухом.
И дети. Разные. Жестокие - почти все. Даже те, кого буллят.
И персонал. Разный. Директриса строгая грымза, а иначе нельзя, но иногда в ней сквозит капелька понимания.
Летний роман? Почему бы нет. Несмотря на наличие жениха, навязанного, впрочем, обстоятельствами.
Заодно можно наконец внутри себя ответить наконец - твёрдое "да" или всё-таки решительное "нет".

С удивлением обнаружила это роман, или, скорее, повесть Светланы Павловой и незамедлительно приступила к чтению. Главная героиня - этакая неопределившаяся в жизни девушка, чья молодость ещё даёт вам возможность и на совершение ошибок, и на их исправление. Когда наконец к ней приходит осознание того, как всё должно быть именно сейчас, в настоящий момент, она предпринимает, наконец, нужные шаги. И пусть порой они тяжелы, но необходимы.
Детство закончилось; наступила взрослость.

Мне понравилось. Современный роман, приправленный юмором и сарказмом, а ещё нецензурной лексикой и мечтами о будущем. Молодость бьёт ключом и заряжает даже таких перечниц, как как я, долей оптимизма. Ведь ещё целое лето впереди!

От этой книги о проблемах с питанием я ожидала совершенно другого: сложная для многих тема, к тому же поднятая от лица автора, должна была нести что-то настоящее и стоящее. А в итоге всё те же яйца, только в профиль. Получилось что-то неприятное, с «умными» вставками в нужных, а чаще в совершенно неподходящих местах, как и в большей части современной литературы. Короче, самосвал, который недавно перевернулся на моей улице, собрал свои пряники и уехал в далёкие дали.

Героине романа «Голод» Лене тридцать лет. У нее понятная сложившаяся жизнь: карьера, ипотека, вечеринки, друзья. А ещё — булимия: уже больше десяти лет она сидит на диете, срывается, снова голодает — и так по кругу.

Я искренне считала, что автор поделится своей историей сложных отношений с едой, а она решила вывалить на меня кучу ненужной информации: процесс организации офисной работы, тонкости удалённых собраний, пособие по завоеванию расположения начальника, о странных отношениях с мужчинами — всё что угодно, кроме темы, ради которой мы все собрались.

Я начинаю худеть... всегда. Каждый понедельник, каждое первое число месяца, каждое последнее число месяца – чтобы сломать стереотипный паттерн, в дату с красивым узором цифр.

Я срываюсь... всегда. Еда и вина – это неразрывная связка. А после срыва наказываю себя изуверскими голодовками, километровыми кроссами, внутренними зароками. Сегодняшний: «Поправишься, в ипотечной квартире начнётся пожар».

Меня это очень расстроило, потому что книгу я покупала с целью получить для себя полезную информацию или разделить и прочувствовать чужую проблему. Тема еды и похудения интересует многих; можно позавидовать тем, у кого нет проблем с лишним весом, а для тех, чья жизнь — вечная борьба с ним, бывает очень полезен чужой опыт.

И вот автор, вместо того чтобы рассказать о своём отношении к этой проблеме и поделиться методами борьбы с ней, начинает тратить страницы на «скрытую» рекламу, рассказывая, какой хороший писатель Водолазкин, ещё лучше артисты Козловский и Бортич, а уж какой бессребреник американский президент — просто вызывает слёзы умиления на очах.

Писателей, которые мне нравятся, я и сама могу выбрать; подобную рекламу, к тому же настолько топорную, считаю неуместной. Как говорится, «у меня другие любимые авторы». Также как и артисты. Какая очаровательная привычка — вырывать из контекста только нужное, стыдливо забывая о продолжении, от которого весь смысл написанного несколько меняется.

Зачем мне это? Я хотела узнать о другом: в книге про булимию мне хотелось бы читать об истоках и причинах такого деструктивного поведения, о том, как бороться с этим явлением, чтобы ситуация не вышла из под контроля и не дошла до крайности. Эта тема слишком серьёзна, чтобы подавать её в таком ключе, на мой скромный взгляд.

А автор превратил всё это в какую-то богадельню, читать которую в определённый момент становится трудно и неприятно. Потому что ничего важного и серьёзного она в себе не несёт, лишь разрозненные потоки мыслей, которые даже не потрудились собрать воедино, чтобы хоть как-то оправдать наличие «наград» у сего опуса.

А начиналась вся эта белиберда даже очень неплохо. Как раз с того, что требовалось: с рассказа о сложностях с питанием, о ночных заказах, о сплошных зажорах, о том, как трудно бывает воздержаться от запретного. Но, перевалив чуть больше трети, книга начала скатываться в какой-то беспросветный мрак.

Многие писали, что переписка с бабушкой — лучик солнца в тёмном царстве, но именно этот лучик для меня лично был больше всего пропитан фальшью.

Я не могу понять, почему так остро чувствую фальшь в неискренней фразе «привет как дела» – прямо вот такой, без знаков препинания и словно не требующей ответа.

Вот так и с этой книгой — она слишком надуманная и неискренняя, чтобы вызывать положительные эмоции. Только чувство сожаления о зря потраченном времени и очередное подтверждение того, что сейчас литературные премии — очень странный предмет. И это моё сугубо личное мнение, которое не требует ответа.

Я вот одного не понимаю… почему? Зачем? Для чего я читаю книгу, если она мне не нравится? В чем проблема? Взяла и бросила, если что-то не устраивает. Закрыла и забыла, как страшный сон. Никто меня не заставляет, я никому ничего не должна, я не обещала прочесть книгу близкому и важному человеку, это не подарок, который вроде как неловко бросить, это не работа не дай бог такую работу, когда нравится-не нравится – читаешь сквозь зубы. Это не что-то знаковое, веха в литературе, которую стыдно не знать, и которая совершенно точно принесет пользу. Какого-то смысла, рациональной причины, чтобы читать новый роман Светланы Павловой нет. Но несмотря на то, что периодически я откладывала чтение в сторону, настолько сильно было отторжение, роман дочитан и теперь мне очень хочется разобраться чем именно он мне не понравился и что с ним не так.

Сюжет в одном предложении: Две подруги-студентки вместо практики в пыльной библиотеке, отправляются работать вожатыми в летний лагерь.

Всё. А теперь начнется мое субъективное мнение, рефлексия и попытка объяснить, чем именно книга мне не понравилась. Не экологично, не бережно к автору и без попытки как-то смягчить критику (я сейчас решила добавлять это предложение ко всем рецензиям на современную российскую прозу, как предупреждение).

*** Мои триггеры

С одной стороны, ничего в этом удивительного нет. Любую книгу вы воспринимаем через призму собственного опыта, я не исключение. Мне очень не понравилась «Смена», потому что я проваливалась в свой опыт. В то лето, когда мне было 26 и я отработала вожатой одну смену в летнем лагере (куда когда-то в детстве ездила трижды, родное место можно сказать). Тот опыт я вспоминаю с содроганием. Ненавижу вспоминать об этом и не хочу пересказывать причины, а если бы была возможность повернуть время назад, я бы ни за что не согласилась. Это было ужасно. Есть еще второй триггер и третий, но так как о них я хочу говорить в другом контексте, сейчас не буду объяснять. Читая книгу Павловой, я проваливалась в свой максимально негативный опыт, и мне казалось, что бросать книгу из-за этого глупо, это же не определяет качество прозы и конкретно данную книгу. Но что если бывают такие книги, которые словно созданы для того, чтобы со смаком наступить на вашу больную мозоль? В этом нет ничего терапевтично-исцеляющего, полезного или фатального (типа найти высший смысл и замысел бога). Потому что это не про душу. А про мозоль на ноге.

*** Декорации

Представьте, что вы приходите на спектакль в театр. В глубине сцены стоят деревяные щитки, на которых изображены деревья – это лес. После антракта появляется стол, шкаф и диван – это гостиная. А когда вынесут стулья, и актер сядет за один из них с кнутом и возьмется за что-то вроде вожжей, вы поймете, что перед вами кучер и карета. Декорации как некая условность, в которых происходит действие. Они не обязаны соответствовать, одни предметы успешно выполняют функцию других, выступая порой как символ. В литературе, этот номер с театральными декорациями не пройдет. Если автор не в теме того, о чем он пишет и пытается набросать декорации как расставляют деревяные щитки в театре, произведение получается неправдоподобным, история искусственной, события надуманными, читаешь такую книгу и чувствуешь себя не в своей тарелке. Конечно, не все писатели опираются на собственный опыт, это зачастую невозможно, но у кого-то получается погрузиться в вопрос, в нужную тему, в описываемую среду, а кого-то нет. У Светланы Павловой не получилось. Видно, что она никогда не работала вожатой, что она в принципе не работала с детьми. Может быть, что-то вроде внеурочной деятельности, не более того.

Декорации летнего лагеря обозначены, и если читатель тоже не в теме, ему может и прокатит. Мне нет. Если вам кажется, что я придираюсь, вспомните, пожалуйста, любое произведение или фильм, который снят о хорошо знакомой вам сфере тем, кто в этом очевидно мало или плохо понимает – что вы чувствовали, когда читали или смотрели? Понимаете, книги о школе, написанные людьми, которые были только учениками, в корне отличаются от тех, которые написал человек даже с минимальным преподавательским опытом. Разница огромная. Так и здесь. Вот это стол, стул, кровать и это у нас будет летний лагерь «Чайка».

*** Синдром отличницы

На самом деле, всему можно научиться. Обладая способностями, можно научиться делать что-то очень хорошо. В любом деле есть свои технологии, приемы, вполне конкретные способы, методы и навыки. И если человек может и хочет, он сможет использовать их вполне успешно. Писательское ремесло не исключение. Светлана Павлова получила прекрасное образование, она выражает благодарность своим педагогам и включает эти сведения в биографическую справку в конце книги. И вот я читаю роман и отчетливо понимаю, что у автора конкретный такой синдром отличницы. Может быть, это у меня профессиональная деформация (отличников я за версту могу определить, даже когда они давно закончили школу), а может быть дело в том, что это так и есть? Перед вами текст, над которым поработала прилежная ученица литературной школы и Вышки. Характеры героев тут обязательно обозначены гипертрофированно, ярко, надо усилить насколько возможно то ли иное качество, чтобы герой запомнился. Подобрать максимально образные метафоры, можно что-то такое несовместимое, неожиданное, чтобы наверняка врезаться в память читателю.

«Занудная. Злая. Невыносимая, как капитальный ремонт». «Не разговаривала даже, нет, все цедила сквозь безгубый, компенсированный жирным слоем помады рот». «А ходила-то как, как ходила — решительной походкой, будто всегда наготове что-то разрулить или по морде дать, если надо, всему миру сообщая о намерениях воинственным цоканьем каблуков. Нимб пергидрольной сахарной ваты над ее головой обычно виднелся метров за десять и имел свойство, едва показавшись, портить всем настроение».

Это как пример и пример довольно показательный.

Быть отличником не плохо, быть отличником прекрасно, учителя любят отличников, но штука в том, что в литературе это не всегда выходит органично и естественно. Выполняя все требования, рекомендации, поломав голову над удачными метафорами, найдя самые невероятные сравнения и добившись ярких описаний характера, почему-то (удивительное дело!) ничего не получается. Точнее получается, но не то. Не текст, в который погружаешься и который становится на время чтения естественной средой обитания, а какой-то музей слов, в котором продуман каждый экспонат, но который не пригоден для жизни. Поэтому когда в романе я встретила описание статей отличницы-перфекционистки, я себе прямо сохранила в закладки. Вот что-то вроде этого я и думала.

«Вот я и мои осторожные, скучные пятерочные эссе, написанные по хорошему шаблону, увешанные цитатами, с выведенной в финале моралью и геометрической композицией, в которой, как и учили, словам тесно, а мыслям просторно. Вот она и ее бунтарские, амбициозные, невыверенные, щербатые, с заделом на гениальность, сданные сильно позже дедлайна»

*** Великий психолог

Это сарказм. А сарказм, как известно, скрытая агрессия. А агрессия свидетельствует о невыраженных желаниях. А желание у меня одно – чтобы в современной литературе прекратили использовать психологию как трафарет, под копирку которого начинают штамповать романы о: безответной любви, о сексе без обязательств, о женской дружбе, о буллинге, о вопросах успеха, достигаторства и глянца, о хронических жертвах, об агрессорах, о проблеме отцов и детей. Все эти темы заслуживают внимания, того чтобы о них говорили и писали книги, но божжжже мой, как же сильно бросается в глаза вот эта психологическая подоплека. Такое чувство, что N-ное количество писателей держат в одной руке книгу про созависимые отношения, а в другой ручку, и строчат характеры, поступки и внутренние монологи героев строго по канону. Но человеческая психика немного более сложная конструкция и в жизни все немного сложнее, чем эти лекала треугольника Карпмана. На всякий случай, оговорюсь, я не против психологии как таковой, знание психологии очень полезный инструмент в руках писателя. Но иногда эти знания органичны и естественны. А иногда нет. В «Смене» нет.

***Очень современная девушка

Кто-то очень хочет быть крутым, кто-то модным, кто-то хочет быть своим, кто-то мечтает казаться умным, интеллектуалом, а кто-то эдаким брутальным мачо. В каждом случае самый простой способ создать нужное впечатление – язык. У меня когда-то в школе был знакомый, который при виде симпатичных девочек начинал материться как сапожник. При том, что по жизни вообще обходился без матов. Нецензурная лексика в его устах звучала как инородное тело, маты сознательно, неуместно и не очень ловко были разложены среди остальной нормальной речи. Нормальный парень, на самом деле, только неуверенный в себе немного. Так вот. Когда я читала роман Светланы Павловой, я постоянно вспоминала этого знакомого. Буквально на каждой странице. Только здесь вместо нецензурной лексики был вставлен сленг. Ок, может быть это реально язык писательницы, может быть, она просто так излагает свои мысли, в чем дело? Но … нет. белые нитки, которыми этот сленг присобачен к месту и не к месту, бросались в глаза. Слушайте, я не знаю как это объяснить, но это чувствуется. Это как инородное тело в общем контексте. Я не знаю зачем это было нужно писательнице, какую цель она преследовала, может быть, вот эту – быть современной, на волне, в теме? Не знаю, честно. Но смысл в этом был, потому что она даже спрашивает об этом у читателей в конце книги. Гуглили ли они какие-то слова. Угу. Гуглили. Я понимаю, что такое краш, кринж и friends with benefits. Но например, что такое кэнсел-калча (именно так, кириллицей) я не знала.

***ну короче

Вы уже поняли. Мне не понравилось. Мне есть еще что написать, но рецензия уже достигла каких-то громадных размеров, кто-нибудь вообще дочитает до этого места?)) Рецензия получилась эдакой антирекламой. На самом деле, передо мной и не стояло цели отговорить кого-то от чтения. Нет, что вы. Читайте, составляйте свое мнение. Тем более, у вас нет моих триггеров и профдеформации. Это лично мне не понравилось. Я кстати, написала так много, но понять, почему же я дочитала книгу не смогла. Наверное, это был некий кредит доверия («Голод» я оценила на 5 из 5) или я хотела узнать чем все закончится… Не знаю. Очень странное чувство сейчас, редко я читаю книги, которые мне настолько не нравятся. Обычно я их бросаю.