Усиленно читаю Кинга и, думаю, прочитаю всего, окромя "Противостояния", к которому не тянет, и ряда тех произведений ("Кладбище", "Мёртвая зона", "Способный ученик"), которые уже читаоа. Что ж, тема сегодняшнего вечера - материализм Кинга.
Когда читала, преследовало ощущение, что это такой парафраз на "Хлоп-арт" Джо Хилла. И такого количества случайных совпадений быть не может. Не думаю, что "папка сейчас тебе покажет, КАК надо, салага". Нет, вовсе не потому, что я верю в чистоту сердца Кинга-старшего, просто когда человек выпендривается за счёт другого, бывает больше самолюбования. Тут же автор полностью ушёл в историю и наслаждался ею спокойно и в одиночестве. Именно потому повесть получилось такой живой и клёвой. Так что либо позаимствовал идею с разрешения, либо бессознательно. Да, у нас герой, который теряет вес и когда-нибудь воспарит в небеса.
На гудридсе довольно в штыки приняли текст, мол, не ясно, что произошло и почему такой финал. Объясняю. В определённом возрасте люди начинают задумываться на одну и ту же тему. О смерти. И, будем честны, в "На подъёме" тема решена много лучше, чем в "Жизни Чака".
Довольно странно, что писатель ужасов - абсолютно законченный материалист. Ну, об его монстрах я скажу в следующей рецензии, а сейчас стоит поговорить о том, что он не верит в загробную жизнь. Даже, как в фантдопущение. Потому в "Кладбище" никого по-настоящему нельзя было оживить, только монстры завладевали телами. Потому и сосредоточен Кинг на том, что будет в этом мире ДО определённого момента.
Скотт принимает происходящее с ним (отсутствие борьбы - это то, что тоже смутило читателей), по сути - он не столько боится, сколько предвкушает. Очень не люблю Джеймса Барри - и как человека, и как писателя, но вот фраза, вынесенная мною в заголовок, мне нравится, и так Питер Пэн отзывается о смерти. И тут Кинг, возможно, впервые позволяет себе нарисовать картину чего-то прекрасного, что ждёт Скотта, когда свершится его "вознесение".
Под конец жизни Скотт пытается что-то хорошее сделать на земле, так принимает участие в беговом марафоне, стараясь подружиться с соседками-лесбиянками, которых не принимают в городке и доводят до банкротства их ресторан. Лесбиянки, конечно, вызвали фейспалм, прежде всего, баба с наездами, а особенно то, когда после обеда (они таки подружились) на кухню мыть посуду поспешила тихая из пары, вместе с гетеросексуальной женой доктора))) Ладно, простим парочку стереотипов и гендерное разделение в лесбийской паре)))) Благо и боевая девица потом сменить риторику и скажет, что многого не понимала.
Соответственно, Скотт заключает с бой-девицей пари, что обгонит её в марафоне. Не обгоняет, но помогает ей подняться, когда она падает перед финишем. И эти фотки делают её частью сообщества. Да, даже необоснованность произошедшего тут убеждает в происходящем. Да, не она проявила участие, а ей, но это всё равно наполнило людей мыслями о реальности, вопреки предубеждениям.
Будь Кинг не материалистом, он бы дал аллюзию на то, что Скотт окажется на небе живым, вроде как Илия. Но так как загробную жизнь Кинг отрицает всеми фибрами (даже в параллельной реальности), то всё заканчивается на фейерверке, который запускает вознёсшийся Скотт.
Повесть очень лёгкая, во всех смыслах этого слова. В ней нет горечи, это предощущение чего-то прекрасного. Пусть даже сознательно Кинг и будет гасить все мысли о том, что приключение не заканчивается, а ждёт впереди.