ГЛАВА 5

Когда я оказалась около гостиницы, мой боевой дух вновь поднялся на небывалые вершины. Я даже самостоятельно вышла из такси, отказавшись от посторонней помощи, переругавшись с водителем кара. Он утверждал, что должен мне помочь. Да ничего он мне не должен, если и должен, то Лауренцо, а его с нами нет. Я так водителю и сказала. К черту мужчин.

К черту Лауренцо. Пусть катится подобру-поздорову. И постаралась выбросить его из мыслей куда подальше.

Ночь вступила в права на Силонии, а вместе с ней пришло одиночество. Я его не ждала, а оно приперлось и прогнало сон. Я так до утра и промаялась бессонницей, ворочаясь с бока на бок. Выпить успокоительное или тем паче алкоголь боялась, все же на старые дрожжи алиата могло случиться все что угодно. Поискать в сети последствия передоза не составило труда. Еще бы несколько бокалов этого чудесного напитка ввергло бы меня в легкую прострацию, а увеличение дозы привело бы к галлюцинациям. Большой передоз грозил комой. Бармен не мог этого не знать, но тем не менее не предупредил. Урод замшелый. Только о своей выгоде и беспокоился, это сто процентов.

Утром кроме меня в ресторане из посетителей не было никого. Официант, обслуживающий меня, тихо позевывал, думая, что я не вижу. В такую рань на Силонии было не принято вставать.

Я, конечно, могла сделать заказ в номер, но мне захотелось побыть среди людей. Во время завтрака посетила мысль, что я зря отправилась в путешествие. И с этим надо было что-то делать. Смена настроения от эйфории до начинающейся депрессии меня обеспокоило. Следовало выбираться из этого состояния. В другое время я бы вспомнила о надвигающихся критических днях, а с учетом свалившихся на меня потрясений не было ничего страшного в столь контрастной смене настроения. Однако я совершенно о том забыла, стараясь спастись от уныния и печали.

Чем же заняться в очередной день моего пребывания на Силонии?

Я задалась подобным вопросом еще ночью, когда глаза почему-то отказывали закрываться, а я сама не желала отправляться в царство сна и грез. Я решила пойти на гонки на аэрокарах. На Силонии как раз не так давно построили аэрокародром. Все средства массовой информации просто трубили о том, зазывая туристов в гости на спутник. Вот, наконец, и я добралась. В интерактивном меню головизора я обнаружила карту, говорящую, что до места проведения гонок не так и далеко. Я ее скачала на свой голопад. Решила и сегодня побольше походить пешком, чтобы к вечеру выдохнуться по полной программе и уснуть без задних ног. Я понимала, что не спать нельзя. Человек без еды может прожить гораздо дольше, чем без сна. Прибегать к сильнодействующим препаратам по нормализации этого состояния мне как-то тоже сильно не хотелось. Стать заядлой наркоманкой я не мечтала никогда, вот и сейчас не собиралась становиться.

– Спасибо, – поблагодарила я официанта, принесшего кофе. – Скажите, а вы были на гонках?

– Вы про аэрокары? – сразу же нашелся мужчина. Кажется, об этом знали все.

– Ну да. Интересно? Или так себе? – решила спросить у местного аборигена.

В силу того, что в условиях спутника удалось создать на дроме небольшое притяжение, аэрокары летали с бешеной скоростью, практически не касаясь поверхности спутника. Складывалось ощущение, что кары парили, отчего и получили название аэрокары. Управлять такими машинами было сложно, они то и дело норовили коснуться земли, отчего снижалась скорость, и кары могли перевернуться, зацепившись за поверхность. Лишь немногие смельчаки отваживались «летать», рискуя жизнями на огромных скоростях. Трассы были сконструированы таким образом, чтобы аэрокары разгонялись до максимума. Риск погибнуть у гонщиков был очень велик за это стадион и собирал толпы народа. Уже не один раз он был обагрен кровью смельчаков. И тем не менее от этого их становилось не меньше. Желающих испытать судьбу с каждым днем росло в геометрической прогрессии. За победу в гонках выжившие участники получали огромные деньги. Ну, а за погибших их безутешные родственники приходили забирать кровавую плату.

– Нет. Что вы? Как это так себе?! Это захватывающе! Непередаваемо! Волшебно! – эпитеты сыпались из уст мужчины словно горох из прохудившегося пакета. – Если вы ни разу не были на гонках, то это значит, что вы не жили. Вам непременно нужно посетить аэрокародром, а иначе вы рискуете не испытать такого подъема адреналина, что в состоянии дать только лишь он один.

Одним словом, мужчина меня убедил в правильности выбора. Распрощавшись с ним, я отправилась своим ходом к обозначенному на карте месту. По пути заглядывала в просыпающиеся витрины, здоровалась с лоточниками, раскладывающими свой товар на прилавках, бросала мелочь зазевавшимся дворникам. На Силонии были и машины-уборщики, но почему-то данная профессия не была полностью отдана на откуп автоматом. На самом деле только дворники имели право попрошайничать, клянча небольшое подаяние. В противном случае это каралось законом. Оттого на улицах Силония было столько много живых дворников, ибо было много туристов, которые и служили средством существования для отдельной прослойки граждан, занимающихся, по сути, попрошайничеством.

Поскольку я шла не спеша, постоянно отвлекалась на посторонние предметы, заходила в магазины, пила по дороге кофе в уличных кафе, то к аэрокародрому добралась лишь к обеду. В это время как раз начинались тренировочные заезды перед основным выступлением.

Трибуны были полупусты. На тренировках гонщикам запрещалось развивать запредельную скорость, требовалось соблюдать жесткие условия техники безопасности. Лишь риск во время гонок был допустим и оплачивался деньгами. В других случаях грозила дисквалификация и отлучение от выступлений. Заявить о себе, как о гонщике, мог каждый желающий, для этого было необходимо только иметь удостоверение, позволяющее водить кары соответствующего класса. Только и всего. Однако простые водилы не особо рвались на дром. Жить мечтали все, причем долго. Я их прекрасно понимала. Я бы то же не стала лезть в самое пекло госпожи смерти.

Пройдя на трибуну, я заняла место, указанное в электронном билете. Оно оказалось прямо напротив одной из «конюшен». Все участники должны были быть зарегистрированы в одной из команд, за которую они выступали, это позволяло в некоторой мере упорядочить количество желающих и сформировать определенные школы вождения на дроме. Каждая «конюшня» должна была выставлять по несколько человек в каждый заезд. Причем выбор был то произвольный на усмотрение тренера, то автоматический, что позволяло всем из участников быть выбранными. Вот такая демократия через пень колоду.

Меня всегда удивляло что же может так сильно привлекать людей в неоправданном риске для жизни, не понарошку, как на аттракционах, а всерьез, когда речь идет не только о здоровье, но и о смерти. Наверное, я чего-то недопонимала до конца. Вот и собиралась разобраться, вникнуть, постичь.

На земле я водила машину, но без особой охоты, скорее по необходимости, чтобы не ездить в общественном транспорте, а по возможности старалась отлынивать от езды. А тут люди в очередь становились, чтобы испытать адреналин на грани жизни и смерти.

Начались пробные заезды. Я с нетерпением следила за каждой парой тренирующихся. Таким образом участники запоминали трассу, ее виражи, спуски и подъемы. Сегодня отрабатывали именно парное вождение на дроме. Для чего это было нужно я не знала, видимо, так было надо для постижения науки. Чуть позже от рядом сидящей пожилой пары я узнала, что в таких заездах участвуют новички и более опытные водители, не раз побывавшие на дроме и на своей шкуре испытавшие все прелести езды на грани.

С каждым заездом я все больше и больше проникалась идеей гонок. Азарт захватывал меня, захлестывая с головой. И это еще я следила лишь за тренировочными заездами.

Что же будет твориться со мной на настоящих?

Стоило только какому-нибудь кару проскочить мимо меня, как я вскакивала и начинала махать руками. Я даже стала использовать свистелки, раздаваемые при входе. Я была в восторге от гонок, чувствуя, как адреналин бился в моих венах, понуждая бежать на дром и просить, чтобы меня приняли в какую-нибудь команду. Лишь врожденная скромность останавливала от необдуманных шагов.

Кары носились с бешеной скоростью. Теперь пар на дроме не было, а заезды стали массовыми, однако скорости, как и в первом случае были не предельными.

Я время от времени поглядывала на «конюшню», в которую то входили, то выходили люди. И в какой-то миг мне показалось, что я узнала мужчину несколько раз, мелькнувшего то тут, то там.

Лауренцо.

А он что там делает? Неужели тоже выступает? Было похоже на то. Надо же, никогда бы не подумала, что брюзга Лауренцо, коим он выступил во время полета на шаттле мог рисковать своей жизнью ради денег. Или его пленил азарт и чувство опасности? Мне нестерпимо захотелось о том узнать.

Пойти или не пойти? Я долго колебалась. Может быть, он уже ушел? А я тут мучаюсь. Я так долго думала, что наступило время основных заездов, которые должны были начаться с минуты на минуту. И только тогда я все же решилась, коря себя за медлительность. Мне пришлось лавировать в огромном потоке людей, снующих в обе стороны, причем все спешили. Кто-то стремился занять свои места, у кого-то выступали родственники на дроме, некоторые, как и я, любопытствующие, мечтали попасть в святая святых и увидеть вживую как творится история.

Я все ближе приближалась к «конюшне», в которой был замечен Лауренцо. А собственно, больше никого я не знала, а потому стремилась к нему, забыв, что еще вчера дулась и не хотела иметь ничего общего.

– Девушка, не подскажите, где тут вход? – меня остановила среднего возраста женщина со смешной шляпкой на голове, напоминающей блинчик с загнутыми краями. – Так хочется увидеть, как будет выступать Лауренцо Пруди. Я по нему сохну уже давно, – доверительно произнесла женщина, признав во мне сразу же чуть ли не приятельницу, стоило нам заговорить. Опять я столкнулась с еще одной поклонницей мужчины. И что они ко мне липнут, словно медом намазано?

В короткий срок я выяснила, что она давняя его почитательница, следит постоянно за жизнью Пруди, ходя буквально по пятам. Вот даже на соревнования приехала, стоило только разузнать, что он будет среди участников. А, вообще, она питала надежду связать себя с ним узами брака. Она как раз находилась в свободном поиске, потому как последний ее кавалер сбежал, даже не забрав свои вещи, дырявые на пятках носки и пижамные брюки с пятном на левой штанине. Видимо очень сильно спешил, чтобы унести ноги.

Вот это Лауренцо попал, я даже посочувствовала. Если такая дама вцепится своими коготками, то мало не покажется. Это точно.

Судя по тому, что поклонницы не давали Пруди прохода, я буду совершенно лишней со своим вниманием. И развернулась в обратную от «конюшни» сторону, собираясь отправиться вновь на трибуну и оттуда смотреть за гонками.

Но тут случилось непредвиденное. На меня напали. Да. Да. Вот так взяли и напали. С ножом. Какой-то юноша с признаками вчерашнего опьянения на лице и свежим перегаром зажал меня в угол недалеко от «конюшни». Вокруг сновали люди, которым совершенно не было дело до меня. А меня грабили. И мало того, что отобрал все: наличные деньги, кредитки, голопад, даже сумочку и ту сорвал с плеча. Грабителю помимо прочего понадобилось еще меня пощупать. И если с собственностью я рассталась довольно-таки ровно, то вот этого уже стерпеть не могла. Я начала возмущаться. Пока не сильно громко, надеясь, на понятливость нападавшего.

– А ну, не ори. Стой, кому сказал. Не трепыхайся, а то перо в бок засуну, – предупредил меня вьюноша, шаря по груди. Что-то твердое уперлось мне под ребра.

Вот урод, видимо, у парня спермотоксикоз еще не кончился. И надо же было мне нарваться на этого недоростка. Сидела бы на своем месте на трибуне, так нет, поперлась – увидеться со знаменитостью ей, видите ли, захотелось.

– Я тебе все отдала, чего ты от меня не отстанешь? – сопротивлялась я, стараясь не замечать приставленного к боку ножа. – Отпусти, – пыталась договориться с парнем.

И откуда только этот придурок на мою голову взялся?

– Нет, куколка, еще не все. Вот когда я закончу свое дело, тогда и отпущу.

Я чувствовала, что нападавший занял идеальное место, продумав все до мелочей. Разве нормальный человек распознает в якобы обнимающейся парочке насильника и жертву? Нет. Все подумают, что так специально задумано. И пройдут мимо. Кроме того, нас от посторонних глаз загораживала тумба.

А у меня вовсю задирали юбку и шарили по голым ногам. С какого-то перепугу, помня о вчерашнем, я надела не брюки, а юбку и за это поплатилась.

– А ну, сказал, не дергайся.

Я набрала в легкие побольше воздуха, собираясь закричать. Липкая рука парня подбиралась к моей промежности.

– Тихо, порешу, – я ощутила холодную сталь, кажется, кто-то прорезал майку, щекоча лезвием обнаженное тело.

Я боялась вздохнуть, настолько меня поразила наглость нападавшего и страх за собственную жизнь. Так бездарно умирать я не желала. За что?

Когда я практически распрощалась с жизнью, поскольку быть изнасилованной я не желала, собираясь бороться до конца, выжидая лишь подходящий момент для броска, ко мне пришла помощь с той стороны откуда я меньше всего ожидала.

– Может быть ты ее и зарежешь, но пулю получишь быстрее, – зловещий шепот был внезапен как для меня, так и для нападавшего подонка. – Даже не думай, я не промахнусь.

Будучи сильно испуганной, я сразу не смогла определить, что прозвучавший сладкой мелодией голос мне знаком.

– Иди куда шел, – огрызнулся парень. – Или если хочешь дам попользоваться, когда сам закончу, – насильник не собирался так просто отступать.

Я буквально ощущала как его пульсирующая плоть продолжает вжиматься в меня. Парень был не на шутку возбужден, и даже смертельная опасность в виде пистолета не была аргументом в желании получить удовольствие. Правда, на мой взгляд слишком сомнительное.

– Дружок, ты не понял. Я с тобой не на торгах. Быстро убрал свою зубочистку, я ждать не собираюсь, – угроза на мой взгляд была вполне реальна.

– Это ты меня не понял…, – начал было насильник.

Однако я тоже время зря не теряла, пока нападавший отвлекся на несколько мгновений на еще одного участника нашей маленькой мизансцены я просунула руку между собой и насильником и ухватила его за самое дорогое, с силой сжала и выкрутила в сторону. К тому времени хозяйство насильника с его же подачи не было сковано одеждой, а потому мне очень легко удалось приблизиться к самому сокровенному.

– Ой, мамочки, – писклявым голосом заорал паренек, растеряв сразу же свой апломб. – Мне же больно. Отпусти.

Вот взяла и разогналась отпустить. Как он меня отпустил, так и я его. Люблю чтобы все было по-честному. Он мне, я ему.

– А вот и не отпущу, – зло прошипела я, усиливая нажим. Нож противно звякнул где-то под ногами, насильник же старался спасать самое драгоценное. – Это тебе за то, что обокрал, – я крутанула руку в сторону, парень взвыл. – А это за то, что собирался сделать, – тут несчастный заорал благим матом. Это я между пальцами кожицу защемила. Нечаянно. Или специально. Кто же теперь скажет правду?

– Мужик, помоги! – взмолился он. – Она же мне яйца оторвет. Будь человеком. Помоги, – глаза парня буквально выскакивали из орбит.

– И правильно сделает. Продолжай, Илария, я на шухере постою, – мужской насмешливый голос оказался до боли знаком. Я выглянула из-за плеча, корчившегося в судорогах нападавшего, пытающегося отцепить мои руки, и увидела Лауренцо. И как он только умудряется оказываться в нужном месте в нужное время?

А может быть это судьба? Я бы не удивилась этому совершенно.

– Я тебя убью, – вперемешку с воем пищал паренек.

И как он только умудрялся угрожать, когда под вопросом был его мужской статус. Я бы на его месте десять раз подумала.

– Только после того, как останешься евнухом, – со злобной улыбкой произнесла в ответ.

Вот не надо меня обижать. Я добрая лишь до того момента пока меня не трогают, а иначе становлюсь хуже мегеры.

– Помогите! Спасите! – в голос кричал насильник.

Я бы на его месте так не орала, а пыталась себе помочь хоть как-нибудь. Он же как петух размахивал руками. Вентиляцию создавал что ли?

– А ну, тихо! Где вещи, что украл? – сориентировался Лауренцо.

– Тут. Все тут. В карманах, – парень немного утих.

Мой спаситель вынул все что украл у меня грабитель и даже больше.

– Можешь его отпустить, Илария. А то за оторванный пенис придется отсидеть в тюрьме. А оно тебе надо? – спросил у меня Лауренцо. Вон я вижу полиция на горизонте появилась. Пусть они с ним дальше разбираются.

– Я не могу, – пожаловалась.

– Что не можешь? – удивился мужчина.

– Отпустить его не могу. У меня руку судорогой свело, – я не могла разжать пальцы.