– Может, здесь и женщины тоже другие… по-другому устроены… – пространно сказал старый Рахмедов.

Для вступления в брак по-мусульмански требуется заключение договора, по которому женщина перестает быть «запретной» и становится «законной» для мужчины, за которого она выходит замуж. При первом браке требуется согласие отца. И на первом этапе мусульманского брака происходит сговор, когда жених сам или через доверенное лицо делает предложение отцу невесты. Ахмет пришел к Белевичам сам и лично говорил с отцом Ильмиры, Владимиром Сергеевичем. На предложение выдать дочь замуж Белевич никак не отреагировал: он растерялся и не знал, что ответить, к тому же был совершенно не готов к такого рода разговору. Но весь их разговор слышала мать Ильмиры, Елена Геннадьевна, и она решительно вмешалась, сердито заявив Ахмету:

– Извините, но я не отдам Ильмиру за вас замуж! Только не спрашивайте, почему: тому есть причины.

– Увы, – поддержал жену Владимир Сергеевич. – Мать не дает согласия, а я не могу ее заставить: она мать. А для росписи в загсе необходимо согласие обоих родителей, если у нас полная семья.

– Какой калым вы за нее хотите? – пытался зайти с другой стороны Ахмет.

– Никакого! – отрезала Елена Геннадьевна. – Вы – иноверец, а я не хочу, чтобы моя дочь стала мусульманкой. И мне не нужен зять, который мне почти ровесник. Простите, но я на ваш брак не соглашусь никогда.

– Тогда давайте обсудим другие условия, – предлагал компромисс Ахмет.

– Все, уважаемый джигит, разговор окончен! Ильмире надо учиться, а не замуж идти! – не сдавалась мама.

Верил Ахмет в силу женского слова или нет, а разрешения на брак он так и не добился. По сути дела, брачный договор не состоялся.

– Я же советовала тебе поговорить с моей мамой, – без злости упрекнула его Ильмира, когда они остались наедине. – Мама у нас в семье главная, а ты забыл, где находишься. Но не расстраивайся. Мне меньше чем через год будет восемнадцать, тогда я сама решу, как мне поступить.

– Я тебя украду, – сказал Ахмет.

– Попробуй, укради, и сядешь в тюрьму.

– Да шучу я, шучу, – признал поражение Ахмет. – Но я тебя люблю и хочу, чтоб ты стала моей женой и уехала со мной в Дагестан.

– Ты можешь немножко подождать? Я маме так и скажу, что она может не соглашаться сейчас, но скоро мне ее согласие будет не нужно, – пообещала Ильмира.

– Может быть, мне ей что-нибудь предложить?

– Не надо ей ничего предлагать. Не обижайся, но ты ей не понравился, тебе трудно будет найти с ней общий язык.

– Только, Ильмирочка, ты не сможешь стать моей женой, пока не примешь магометанство. Это обязательное условие, раз я собираюсь увезти тебя с собой. Тебе придется жить по правилам, принятым у нас.

– Джигит мой, я поеду с тобой, куда скажешь.

– Ты мне так и не ответила на мой вопрос: ты девственница или нет?

– Ахмет, а как насчет того, что в нашем обществе тоже есть девушки, которые берегут невинность до свадьбы? Откуда ты знаешь, может, я тоже из их числа? Если ты меня любишь, ты должен мне поверить…

С этого дня Ахмет стал постоянным гостем у Белевичей. И, надо сказать, он торопил события, потому что уже в первый день принес Ильмире толстую книгу Корана, который они читали вместе и который Ильмира должна была усвоить как выученный урок. Коран – сложная для понимания верующих книга. Многие ее положения звучат двусмысленно. Одни предписания противоречат другим. Сразу Ильмира в Коране ничего не поняла, но именно с познания этой книги и началось ее принятие исламской веры. Ильмира познакомилась с самой мусульманской религией, узнала, кто такой был пророк Магомет. Первую суру Корана «ал-Фатиха», что значит «Открывающая», ей пришлось выучить наизусть, потому что первую суру обязан знать наизусть каждый правоверный мусульманин – она содержит краткое изложение догматов ислама и ею же начинается каждая молитва, а читается «Фатиха» на арабском языке. В процессе Ильмира заметила, что на самом деле ислам и православие похожи друг на друга. В Коране прописаны те же десять заповедей, что и в Библии, а, скажем, сура «Фатиха» по своей важности и обязательности близка к «Отче нашему». Оно и православная вера также не позволяет женщинам оголять все тело, как все привыкли это делать. Наконец-то Ильмире стала понятна суть претензий Ахмета к ее одежде! Православие так же обязывает женщину подчиняться своему мужу, покрывать голову платком (это хорошо заметно на воцерковленных православных женщинах, служащих при церкви, или же при входе в православный монастырь, когда женщину обязывают надеть платок, а также юбку или передник), запрещает употреблять спиртное. Дева Мария (непорочная Мириам или Майрам), мусульманские пророки, нашедшие аналогии в христианстве (Ибрахим-Авраам, Дауд – Давид, Мусса – Моисей, Иса – Иисус), святые, оставшиеся от язычества и пр. Просто у мусульман слепая вера в крови, а православие – вера не столь жестокая. О том, что принимает ислам, Ильмира грамотно ото всех скрывала.

Попутно Ахмет учил Ильмиру молиться – становиться на колени в строну Мекки и читать долгие, заунывные молитвы. Особенно много и долго они молились по пятницам. Потом, когда Ильмира уже заучила некоторые молитвы и могла молиться самостоятельно, Ахмет отвел ее в мечеть – благо, в городе такая имелась. Ильмира молилась и там, и делала это с охотой. Потом Ахмет сказал, что пора повязывать голову… К тому времени он уже целиком взял над ней власть, а она стала его рабыней, хотя пока этого и не замечала.

Далее Ахмет начал ознакамливать Ильмиру с мусульманскими праздниками. А тут по времени как раз подоспел Рамадан – большой исламский пост. Ахмет учил Ильмиру, как и когда надо питаться во время Рамадана, что пить, когда молиться… Конечно, ей, неподготовленной к столь суровому и изнурительному посту ни морально, ни физически переносить этот пост было тяжело, но она справилась. Тем более что на это время Ахмет привел Ильмиру жить к себе. Поэтому Ахмет мог контролировать поведение Ильмиры во время поста. Наступил негласный второй этап брака – передача невесты в дом жениха.

Ильмире было неплохо в семье кавказцев, но пока она не привыкла, чувствовала себя здесь чужой. А если посмотреть со стороны, она и вовсе не вписывалась в эту семью. Ильмира понравилась Шамилю Казбековичу и Ахмет уже не боялся не угодить отцу. Появление Ильмиры в своей семье родители Рахмедовы восприняли сдержанно, тем более что близких отношений между ними не было.

За Рамаданом вскоре последовал Курбан-байрам. То есть миновала зима, прошел Новый год, и в начале марта Рахмедовы закоптили барашка, который в Беларуси был чем-то вроде деликатеса. Датой начала Курбан-байрама, как рассказывал Ахмет, считается тот день, когда его назначит аксакал – уважаемый старейшина любого кавказского рода. Между собой в доме общались на лезгинском языке, и Ильмире пришлось учить еще и язык, который оказался трудным и больше походил на иностранный…

На все это ушел примерно год, так что когда Ильмира выходила замуж, ей уже было полноправных восемнадцать.

Шамилю Казбековичу пришлось смириться с тем, что из-за страны, в которой они находились, невольно были отодвинуты на второй план исламские принципы. Для него, старейшины рода, это было неприемлемо, поэтому именно он и поставил условие играть свадьбу на Кавказе, что стало неожиданностью даже для самого Ахмета. Но возражать отцу он не смел.

Третий этап брака – само свадебное торжество. На Кавказе свадьбы гуляют не день и не два, а дней пять. Гуляют всеми селами, количество жителей в которых может доходить и до пятисот человек. Гуляют все, щедро угощают тоже всех. На свадьбе и накануне соблюдаются свадебные обычаи и традиции, заложенные в ход торжества испокон веков. За день до свадьбы кавказская невеста (точно так же, как и по русской традиции) собирает девичник, состоящий из ее подруг и незамужних родственниц. Но Ильмира сделать этого не имела возможности, потому что у нее не было незамужних родственниц, а все подруги, в том числе и Настя Тенешева, остались в Беларуси. А в семью Рахмедовых Ильмира принята еще не была. Свадебную простыню после первой брачной ночи (как, опять же, по старому русскому обычаю) афишировали…

Свадьбу Ахмета и его русской невесты гуляли по «традиции отцов» с использованием кавказских традиций вообще и лезгин в частности, с привлечением лезгинских обрядов и с обязательным исполнением строгих религиозных предписаний. Невеста Ильмира была мусульманкой, но не лезгинкой; она продолжала оставаться русской девушкой с чужбины, а поэтому домашним – и особенно старейшинам – было не столько важно, сколько интересно узнать, какую невесту привез себе Ахмет с той самой чужбины: честную или порченую. Как чужеземка, она, наверное, может быть какой угодно, но как мусульманка обязана была быть целомудренной. Если она окажется таковой – честь ей и хвала, но если вдруг порченая – это позор для Ахмета и всей семьи. В данном случае была важна исламская мораль с ее предрассудками, а не происхождение невесты со свободной моралью. Казалось бы: какой позор может быть семье, если чужеземка оказалась порочной? Она ведь не лезгинка и даже не кавказская девушка… Да! Но она теперь мусульманка, порочная мусульманская невеста, бесчестная и бессовестная, а они ввели ее свой дом и в свою семью. Ахмета и самого беспокоил этот вопрос…

Молодоженам приготовили отдельную брачную постель, застеленную белоснежной простыней. И в первую брачную ночь Ахмет смог, наконец, убедиться, что его жена невинна и честна. Но… крови не было! Простыня оставалась чистой, как и раньше.

Не будь Ахмет единственным свидетелем честности Ильмиры, он бы, наверное, взвыл в дикой досаде: столько времени и усилий потрачено, и все напрасно! Но муж-кавказец ни в чем не мог упрекнуть жену-белоруску, потому как только что он с трудом забрал ее невинность. А дабы было что показать ожидающим, Ахмет осторожно порезал себе палец и своей кровью запятнал простыню. После этого, оставив измученную Ильмиру отдыхать на кровати, он вынес простыню на обозрение.

Ильмира лежала и боялась пошевелиться. Боялась новой боли, крови, слез, но слышала обрадованные возгласы за дверью. И в этот момент она вдруг ощутила себя страшно униженной… Да, по сути, вся эта картина действительно оскорбительна…

Зато мечта ее недавнего детства сбылась: обожаемый Ахмет все-таки стал ее первым мужчиной.

Тогда же ей подумалось: а зачем Ахмет мучил ее столько времени? Ведь кровь на простыне все равно его, а поэтому он мог бы сразу порезать себе палец и не нужно было терзать ее. Растерзал бы потом как-нибудь… Только потом, когда Ильмира задаст ему такой вопрос, он ответит:

– Если бы ты вдруг не была девственницей, я бы не стал мараться сам и оправдывать тебя. Я ведь предупреждал тебя, что для меня это очень важно…

Так началась жизнь Ильмиры Рахмедовой в горах Дагестана. Скоро она поняла, куда попала. Аул Рахмедовых представлял собой глухое горное селение, находившееся за несколько десятков километров от ближайшего города Дербента. Ислам был здесь образом жизни. Здесь господствовал строжайший адат¹, который действует в силу привычки и в глухих, отдаленных горных селениях его влияние особенно сильно. Очень сильны были здесь консервативные устои ислама, высокой была обрядность по мусульманскому культу. Подавляющее большинство семей здесь были большими, жили родовыми сообществами и чтили культ предков. Жизнь и быт таких семей, в том числе и Рахмедовых, держалась на авторитете старейшин и аксакалов, которые в нравственном сознании сохраняли религиозные предрассудки и обычаи, характерные для времен их юности, а по сути, для далекого прошлого лезгин. Старейшины были приверженцами старой морали и шариата, поэтому воспитание потомков было преимущественно консервативным, основанное на религиозных положениях, запретах и предписаниях. По этой причине и в образе жизни людей всего аула сохранялись те нравственные нормы, обычаи и традиции, которые восходят к эпохе патриархально-родовых отношений и претерпевшие существенные изменения после Октябрьской революции, во многом разрушившей устоявшиеся стереотипы.

Через двенадцать лет у Ильмиры уже было четверо детей – две девочки и мальчик, сейчас она ожидала пятого. За эти годы она успела тысячу раз пожалеть, что вышла замуж за иноверца: женщина у мусульман – это только мать и хозяйка. Муж никогда не поможет ей выбить ковер, никогда не сходит в магазин, не поможет с ребенком. Муж зарабатывает деньги. Собственно, работать может и женщина – это ей позволительно, но у нее, как правило, не возникает такой необходимости. Ильмира вышла замуж, закончив школу, но больше она ничего за своей душой не имела. Вся ее специальность была домохозяйка, вся работа – дети и кухня. Ее дети были разного возраста, но старшие сын и дочь росли ребятами самостоятельными, а вот вторая дочка, шестилетняя Гульнара, росла неспокойной, трусливой девочкой. Она требовала к себе повышенного внимания и была очень привязана к матери, следовала за ней буквально по пятам. Но Ильмире было тяжело уделять ей постоянное внимание в своем положении – был большой живот. Обделенная Гульнара начинала вредничать и капризничать. Сил у Ильмиры не было уже никаких, а предстояло еще приготовить Ахмету ужин и убраться в доме. Помочь ей во всем этом тоже было некому.

Правда, надо отдать Ахмету должное, он никогда не поднимал на Ильмиру руку – в семье Рахмедовых это категорически запрещено и считается позором для мужчины, при этом муж имел полное право наказывать жену за непокорность. Однако и Ильмира теперь была мусульманкой, а значит, должна свято соблюдать заповеди Магомета. И если пророк сказал – «так нельзя, терпи», значит, нельзя и надо терпеть. В противном случае ты отступаешь от религии и тебя можно за это покарать.

С годами Ильмира поняла, что на самом деле она Ахмета никогда не любила, а чувство, которое испытывала к нему пятнадцать лет назад, была вовсе не любовь, а влюбленность или даже скорее увлечение. Возрастное. Разве могла она полюбить в пятнадцать лет, да еще от чистого сердца? Зато она сумела влюбить Ахмета в себя, ради него приняла иную веру, во многом дикую, но ту, которую выбрала сама. Ту веру, которая связывает женщине руки… И много раз уже она задавала себе вопрос: а оно ей надо было?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Журналист

Дагестан – республика, половину населения которой составляет горское население, а вторую половину – сельское. Сельское занимает горные и равнинные районы. Лезгины проживают на юго-востоке республики, условно делятся на «северных» и «южных»; территория, занимаемая лезгинами, делится на предгорную и горную. Климат в горах более прохладный, чем на равнине, но летом нередко бывают и засухи. Город Дербент расположен на побережье Каспийского моря, в южной части страны.

В горах лезгинские селения обычно расположены на склонах. Здешняя местность – горная, дома стоят на склоне гор, и крыша одного дома является стеной или площадкой другого – одно здание стоит над другим. Улочки здесь тесные. Ильмира Рахмедова выходит из дома, похожем на хибару, в руках несет таз с бельем, чтобы развешать его во дворе.

В то же время к аулу подъехала машина телевидения – канала «ТСН». Из кабины высадились два человека и еще третьего сняли с кузова. Это были журналисты, прибывшие в Дагестан в рабочую командировку: репортер, оператор и водитель. Погода в этих местах обычно стоит прекрасная, поэтому телевизионщики выбрали подходящее место и разбили палаточный лагерь из трех палаток. Лагерь этот был хорошо виден в поле зрения Ильмиры.

Журналист сразу заинтересовал Ильмиру, но почему – Ильмира не могла ни понять, ни объяснить. А потом она каждый день выходила к месту парковки телевизионщиков в надежде увидеть журналиста. Зачем ей это надо было, Ильмира опять же объяснить не могла.

«О аллах, я ведь мусульманка, – упрекала она себя, – мне нельзя смотреть на другого мужчину. Если об этом узнают дома… о, аллах, тогда я пропала!»

– Мама, мама! – ее мысли были прерваны детскими криками. Трое ее детей неожиданно сбежались со всех сторон и обступили ее гурточком. Ильмира расцеловала детей и пошла вместе с ними в дом.

Всего у Ильмиры шестеро детей: три сына и три дочки. Старшему, Анвару, уже восемнадцать, самой младшей Джамиле – три года. Вот уже двадцать лет Ильмира Владимировна Рахмедова живет в Дагестане, двадцать лет как она стала женой Ахмета Рахмедова. И все то новое, что случилось с ней за эти годы, только дети, которые рождались у нее с завидным постоянством каждых три года, будто по расписанию. Правда, она успела еще выучить лезгинский язык и здесь, в дагестанском ауле, использовала лишь его, хотя лезгины владеют и русским, русский же язык используют как средство межнационального общения. Единственная славянка среди горцев, Ильмира носила мусульманский платок, как исконно мусульманская женщина. Иной веры, кроме магометанства, она теперь не знала.

У Ахмета не было ни братьев, ни сестер, но было полно прочей родни – бабушки, дедушки, тетки, двоюродные братья и сестры, и у каждого – свои семьи. Родня была очень многочисленной, трудно было даже посчитать точное количество людей, и все жили одной семьей под одной крышей – это редкие лезгинские семьи сегодня. Но женщины с малолетними детьми жили отдельно от мужчин, а мужчины – отдельно от женщин. Такой уклад называется гаремом. По правилам, в гарем имеет право входить только его хозяин, для посторонних же вторжение в гарем является тяжелым проступком, а женщины обязаны соблюдать в гареме затворничество. Но в здешнем краю было все не так категорично: в гареме было свободное перемещение, женщины лиц не закрывали, а мужчины семейства Рахмедовых имели право доступа сюда в любое время дня. При этом каждая жена обязана была по первому требованию мужа уединяться с ним для плотских утех. Жили в таких условиях, что негде было даже набрать горячей воды, а ходить за ней приходилось за несколько километров. И, естественно, что в условиях столь тесного проживания все родственники были друг у друга на виду.